Гунны - Арман Аскаржанович Умиралиев

Глава I

Как сильно раскалывается голова! Такой боли я еще никогда не ощущал, даже после того злополучного ранения в 1997 году на таджикско-афганской границе, которая поставила крест на моей юношеской мечте сделать военную карьеру в десантуре. В результате мне пришлось поступить в медицинский и после влачить полунищую жизнь средненького хирурга.

– Да, что ж это такое? – Новая волна головной боли накатилась на меня, чуть не лишив сознания. Я, не выдержав, застонал.

– Вождь!!! Ты очнулся?! О-о-о, Тенгри и святые духи предков услышали мои молитвы!

Невероятная странность обращения заставила вынырнуть меня обратно из потери сознания.

Не, ну ладно «вождь», кто-то из моих горе-собутыльников мог и по пьяни «кстати может поэтому у меня и голова болит» поиздеваться надо мной, назвав «вождь». Но воззвание к Тенгри?!

Конечно, я читал о культе моих далеких предков, вере в Великое Синее Небо – Отца всех кочевников Тенгри и Богиню-Матерь Умай. Но, вероятнее всего, среди моего окружения можно было бы услышать «Слава Аллаху» или «Слава Богу».

– Вождь!

Меня начали трясти за плечи так, что я снова застонал от накатившейся боли.

– Прости, вождь! Отец ранен, он умирает. Твоя мать погибла. Ханьцы изрубили ее. Внешняя стена пала, она горит. Теперь ты нас должен вести в бой.

«Какой отец, какая мать? Они двадцать лет как ушли в мир иной», – тут я почувствовал едкий дым. Мысль о пожаре заставила меня открыть глаза и вскочить.

Увиденное ошарашило меня. Конечно же, горит! Все вокруг горело! Действительно, и стена горела! Какие-то люди с длинными палками – «да это копья!» – луками и накинутыми за спину колчанами стрел, бежали от нее в мою сторону. Вернее, под меня. Я стоял в башне над аркой ворот. Слева и справа от башни были распложены крепостные стены.

За убегающими людьми, в обвалившийся пролом стены, ворвалась огромная толпа, размахивая копьями и мечами, протыкая и рубя не успевших убежать. Нет, они и не собирались убегать. Они пытались задержать волну нападающих. Но их просто смели в десятки раз превосходящие числом бойцы и затем бросились за остальными в мою сторону.

Но тут, большой отряд, вышедший из-за ворот, быстро и без суеты построился в несколько шеренг, бросив навстречу противнику короткие копья и сомкнув щиты, встретил толпу атакующих.

«Да это же легионеры!!!» – мысль как-то сама собой пронеслась в моей голове.

Толпа обрушилась на стену сомкнутых щитов и отшатнулась, оставив лежать перед легионерами десятки тел, большинство из которых кричало от боли и пыталось отползти подальше.

Но строй легионеров под рев сотен глоток «Барра» двинулся по телам вопящих раненных к толпе вооруженных людей, не спеша рубя их своими короткими мечами. В это же время со стен в сторону ворвавшихся воинов полетели стрелы, которые попадая, создавали широкие прорехи среди атакующих.

Толпа не выдержала и побежала назад к пролому стены. Легионеры по команде офицера в шлеме, покрытом красным гребнем, враз остановились, мгновенно перестроились в колонну и вошли обратно в ворота, которые за ними тут же закрылись.

Сказать, что я был просто ошеломлен – это ничего не сказать. Десятки, а может и сотни мыслей о вариантах происходящего молниеносно прилетали и также молниеносно разбивались о невероятную действительность. Так, я предположил, что являюсь участником какого-то уж очень реального реалити-шоу. Но сотни изрубленных и горящих трупов, крики все еще молящих о помощи раненых, которым никто не спешил оказывать помощь, уж как-то вообще ничего не объясняли. Предположение о том, что я псих и у меня глюки…

«Может я переиграл и шизанулся на своих компьютерных стратегиях?»

Я сел, обхватив голову руками, которые сразу стали липкими. Посмотрел на них – они были в полу засохшей крови.

«Может, я сплю, и мне просто надо ущипнуть себя или надавать самому себе пощечин?» – но мне и без этого было плохо.

Стал вспоминать, кто я вообще, надеясь, что это как-то объяснит все.

«Мне сорок два года, родился 19 мая 1976 года в Алматы, зовут меня Жангир. Через год после школы служил в разведывательной роте десантно-штурмовой бригады. Живу один в старенькой двушке хрущевской постройки, оставшейся мне от родителей. Сейчас я врач-хирург, специализирующийся в основном на аппендицитах и обрезаниях, так как большего мне не доверяют. Вот и все, вспомнить-то больше нечего», – почему-то вспомнил, что ставка у меня за «піштірген» – тридцать баксов.

«Хотя все это не то, надо вспомнить, что было у меня последним. Так, был я в Таразе, поехал туда к служаку на свадьбу его сына. На гулянке возле реки Талас видел мавзолей святого. Там у подножья скалы была пещера, куда я и заглянул. После? А после ничего, не помню. Служак тогда еще говорил, что это место сакральное и является средоточием мощного энергетического поля».

– Коке, тебя отец зовет. – Отвлек меня от моих мыслей чей-то детский голос.

Передо мной стоял пацан лет восьми-девяти, одетый в куртку и штаны из толстой кожи. На куртке были нашиты железные пластины. Несмотря на свой малый возраст, у него на широком поясе, который был украшен изображениями оленей, барсов и еще каких-то животных, сделанных из желтого металла, висел длиннющий нож, ну, или короткий меч, это как посмотреть, за спиной в колчане помещались лук и с десяток стрел.

– Коке, тебя отец зовет, – повторил он и потянул за рукав.

– Богра, прошу тебя, пойдем, – сказал человек, которого я уже слышал. Я посмотрел на него… Да-а-а уж, впечатлил. В армии у меня был «дед», один вид которого всех ужасал и погоняло у него было соответствующее «Ужас». Но по сравнению с этим, тот был просто миленьким, мохнатым щеночком. Огромный, под два метра ростом, с широченными плечами, которые казались еще больше из-за одетых на нем кожаных доспехов. В руке он держал огромный палаш с изгибом. Лицо у него было светлое, но покрытое несколькими резаными шрамами и большим ожогом на левой стороне. Верхняя губа, опять-таки из-за ожога, была вздернута вверх, оголяя клык и четыре белых крепких зуба. Глаза у него были большие и голубые, хотя в контрасте это делало его еще ужаснее. На голову надета кожаная остроконечная шапка с нашитыми на нее железными бляхами, которая едва прикрывала его высокий лоб. Из-под шлема торчала густая копна рыжих волос.

– Пойдем, – и он осторожно помог мне встать, развернулся и широкими шагами стал спускаться по кирпичной лестнице, ведущей с башни. За ним побежал пацан.