Гунны - Арман Аскаржанович Умиралиев

и опустившего голову до пола Фарасмана.

Артава встал с трона и, спустившись по ступенькам, остановился у склоненной головы своего главного советника.

– Ты сказал нам, что каган гуннов боится и не собирается воевать с парфянами. Не успел ты уйти со всей моей армией, как кочевники грабят Маргиану, легко разбив их войско и получив у парфян огромную дань, они захватывают мою столицу и увозят с собой всю казну Хорезма и три тысячи ремесленников! Мало того: к ним попала в плен моя сестра! И только чудо спасло ее от грязных рук кагана Богра! Что ты скажешь в свое оправдание?

– Мой повелитель, – ответил Фарасман, не поднимая головы, – мне нет оправдания. Самое суровое наказание не загладит вины перед моим господином. Прикажи казнить своего раба, чтобы я не жил с таким позором, ибо горечь того, что я подвел своего повелителя, легла невыносимо тяжким грузом на мой разум и сердце.

– Ты прав, Фарасман. Никакое наказание и даже пожелай я казнить тебя, это не исправит твоей безмерной вины передо мной и Хорезмом. Но ты был прав, когда говорил, что от Богра исходит великая опасность. И потому я дарую тебе возможность еще послужить Хорезму и устранить последствия твоих ошибок.

– Благодарю тебя мой повелитель за великую милость. Я не подведу тебя мой господин, – и Фарасман, поцеловав сапог Артавы, чутьем опытного сановника поняв, что разговор окончен начал отползать задом к двери так и не встав с колен и не подняв головы.

* * *

– Так значит, они не знали, что армия Хорезма находится у стен Самарканда, пока ты не сообщил им это? – Фарасман продолжал допрос лежащего перед ним хорезмийца, руки которого были привязаны за спиной к его же ногам.

– Простите меня, мой господин, – прошептал обреченно он, еле шевеля разбитыми губами, – они пытали меня.

«То, что он был, подвергнут жестоким истязаниям, это очевидно. У бедолаги по всему телу глубокие порезы, в нескольких местах срезана кожа и еще ему выбили зубы. Но это его не спасет», – размышлял Фарасман глядя на связанного. – «Он выдал важные сведения гуннам, пусть даже под страшными пытками, а это предательство и оно должно быть наказано, дабы другим неповадно было».

– Ты заявляешь, что его первой мыслью, было, двинутся в Самарканд на помощь Селеквидам? И отчего же он не напал на нас? Почему Богра передумал?

– Не знаю, но он сразу же принял решение покинуть столицу и осадить крепость, где вас ждал шах.

– Да-а, – задумчиво ответил Фарасман, – он осадил Круглую крепость, но отчего-то тоже не стал штурмовать ее.

Тут на стенах темницы закачались тени. Порыв свежего воздуха, подувший следом за открывшейся тяжелой деревянной дверью, почти потушил горящие на стенах лучины. Вошел воин и сообщил:

– Господин, командир гарнизона Круглой крепости явился и ждет вас в вашем дворце.

– Хорошо, – с выдохом ответил Фарасман и направился к двери.

– Господин, а-а с ним как быть? – спросил воин, освещая факелом изувеченного хорезмийца.

Фарасман с секунду поразмыслив и указав пальцем на яму округлой формы в углу темницы, ответил вопросом:

– Глубокая?

– В три человеческих роста.

– Бросьте его туда и замуруйте вход в эту камеру.

– Но, господин, – попытался возразить воин, – он из знатного рода и его дядя Фардис…

– Поэтому я и повелеваю замуровать стену, – резко оборвал его Фарасман и в ответ на недоумение и вопросительный взгляд воина посмотрел на него так, что тот согнулся в глубоком поклоне. Фарасман вышел из камеры, не обращая внимания на вопли и мольбы о пощаде связанного хорезмийца…

* * *

– Значит, они сняли осаду сразу же, как только посланник кагана выехал из крепости. Как говоришь, звали его? Сакман? – поинтересовался Фарасман, садясь на край небольшого декоративного бассейна, наполненного водой.

– Да, мой господин, – ответил ему командир гарнизона Круглой крепости.

– Это тот самый Сакман, вождь могущественного рода идель в племени канглы?

– Да, мой господин.

– Как так? Он ведь поклялся отомстить Богра за смерть своей младшей сестры Гюнеш? Как мне известно, ведь именно Богра сообщил о том, что жена Шоже любилась со знатным аланским воином Саулом и тот, узнав об этом, в ярости жестоко расправился с ней.

– Может потому что все-таки вина в предательстве ложится на Гюнеш, Сакман решил простить Богра?

– Нет, – задумчиво ответил Фарасман, – Шоже, Богра, Сакман, все знали, что Гюнеш была невестой Саула. Но после победы над аланами и бегства Арпада со своим племянником Саулом, Шоже потребовал в жены Гюнеш, чтобы разозлить их и заставить вернуться хотя бы Саула, который в бою чуть было, не убил его. Но случилось так, что Шоже сам сильно увлекся своей молодой женой и забыл о Сауле. И пока каган гуннов находился в походе в Согдиане, Гюнеш встретилась с Саулом, который рискуя жизнью, вернулся за ней. Они могли бы сбежать, но страсть, охватившая их обоих, задержала. А в это время и как раз в этом месте Богра охотился со своим дядей Буюком, которые и поймали их за интересным занятием. Саул, прекрасный воин, смог отбиться от них и бежать обратно в свои степи, но все же Гюнеш с собой увезти не смог. Гюнеш умоляла Богра отпустить ее вместе с Саулом, но он остался верным своему отцу. Перед смертью она успела отослать гонца Сакману, и ему стало обо всем известно. Сакман очень любил свою сестру. Все ее любили за ее красоту и доброту. Отец их, узнав, какой смертью погибла его любимая дочь, умер от горя на месте. А Сакман, взобравшись на самую высокую вершину священных для всех степняков гор Улы-Тау, поклялся перед Тенгри и духами предков, что отомстит за смерть своей сестры. Сакман не такой человек, который нарушает свои клятвы, тем более данные своим предкам. Здесь что-то другое! Что-то другое заставило его изменить клятве, – закончил Фарасман, водя рукой круги по воде в бассейне.

– Простите меня, но тогда я не знаю…

– А, что сказал Сакман нашему повелителю, когда он прибыл в крепость?

Командир гарнизона Круглой крепости нахмурился, вспоминая, и немного погодя ответил:

– Ничего не сказал, кроме обычного приветствия. Сакман и наш повелитель обнялись, будто родные братья после долгой разлуки. Потом почти весь день беседовали втроем в башне, выпили несколько кувшинов вина, хоть шах и не терпит этого зелья, отбирающего разум.

– С ними был Аспар?

– Да, господин.

– Ну да, они росли вместе в детстве как родные братья и они родственники по материнской линии.

– Как так? – удивился командир гарнизона Круглой крепости. – Мать Сакмана ведь из сакского