Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

провиант для войска.

– Один из сивдов перед смертью успел шепнуть мне, что во главе вигов стоял лорд Парфтек.

– Что? – Это показалось таким невероятным, что Сатвелу показалось, что он ослышался. Парфтек? Этот неповоротливый, бесхребетный слизняк, всю жизнь делавший только то, на что ему указывали другие, и считающий, что делает это по своему собственному желанию? Так вот куда он сбежал, когда не смог вместе с перманами взять замок Салдо и пленить Фельмора! Но почему во главе вигов? Не в его характере лезть в сечу, и подвергать себя опасности. Он слишком труслив для этого. Он должен был где-то спрятаться, залезть в какую-нибудь нору, и не показывать оттуда нос, пока всё не уляжется и не утрясётся само собой. Он слишком долго просидел в кресле главного судьи, и уже никогда не сможет решиться на поступок, достойный настоящего вига. Может, сивд ошибся, или ему показалось? Сатвел вспомнил лица наёмников, посланных вместе с ярвирами. Нет, они не могли обознаться. Те находились в стране Лазоревых Гор достаточно долго, чтобы знать в лицо всех лордов, занимающих все ключевые посты и должности.

– Во главе вигов, уничтоживших отряд ярвиров стоял лорд Парфтек? – Сатвел проговорил эту новость вслух, чтобы быть до конца уверенным, что не ослышался.

– Да. Сивд сказал мне, что видел его с окровавленным мечом, среди толпы ликующих победителей. – Лицо Ниирде Соо осталось непроницаемым, и было невозможно понять, то ли он шутит, то ли говорит серьёзно.

Проклятье! Куда катится этот мир? Червь, который навсегда должен был исчезнуть, вдруг объявляется во главе войска. Харвеллы и заулы, обычно покорные воле повелителей, вдруг хватаются за оружие и готовы биться насмерть. Городская знать, вместо того, чтобы пойти на сговор, принести ключи от ворот, и сохранить своё положение, богатство, вдруг подозрительно долго медлит. Даже Арк! Этот жестокий, беспощадный и готовый обмануть в любое мгновение варвар, вдруг присмирел, не перечил, и ничем его покорность пока не было возможности объяснить! Что происходит? Что произошло? Почему Сатвел не может всё это разложить по полочкам в своей голове, и успокоиться? Что может принести завтрашний день, и не окажется ли, что осаждённые перешли в атаку, и успешно отобьют войско многотысячного врага?

* * *

Глава 25.

Наверное, вряд ли кто-нибудь мог заснуть в эту ночь. Воины, уже много раз видевшие смерть, и относившиеся к войне как обычной работе, закалённые в боях, способные совершить любой безумный подвиг, готовились к битве. Не было никакой суеты, или каких-либо лишних движений. Кто-то угрюмо латал тегиляй, кто-то поправлял осёлком, меч. Всё это было так привычно, будто так происходило и тысячи лет назад, и ещё будет происходить тысячи лет всё с теми же самыми людьми, что никогда не состарятся, и не умрут.

Было невозможно разглядеть, что творится в кромешной темноте, там, куда не мог дотянуться свет ярко горящих костров, но Рутгер, как и каждый воин, знал, что оттуда, из тьмы, на них смотрят сотни глаз, сотни рук сжимают оружие, и готовы по первому приказу ринуться в бой, чтобы убить таких беспечных, и кажущихся лёгкой добычей, людей.

Воевода посмотрел на тёмное небо, на высыпавшие тысячи незнакомых звёзд, и подумал, что, наверное, сейчас так же смотрит на них кто-то из воинов. Тот, кто уже никогда не увидит рассвет, и умрёт от страшных ран, нанесённых оружием мутантов. О, Боги! Как это трудно, знать, что скоро грянет битва, и каждая из сторон будет отстаивать какие-то свои интересы, ради каких готова рисковать жизнями. Снова будут погибать люди, разевая чёрные провалы ртов в безумном крике, радоваться каждому удачному выпаду, чтобы может быть, через несколько ударов сердца самим упасть, и кто-то другой, совсем незнакомый, будет радоваться удачному выпаду, чтобы вот так же потом погибнуть, и это будет продолжаться без конца. Как это страшно, в то же время понимая, что так не должно быть, что человек создан для радости, счастья, для того, чтобы обнять любимую, и вместо этого совсем скоро он будет корчиться в предсмертной агонии.

– Они здесь. – Тихо проговорил Хортер, поглаживая Кали по голове. Волкодав вскинул голову, навострил уши, и, не отрываясь, смотрел куда-то в темноту, видя то, что мог увидеть только он, готовый в мгновение ока вскочить, и броситься на врага.

– Будь осторожен. – Эрли судорожно вцепилась в рукав Рутгера, словно боялась его отпустить.

Он оглянулся, посмотрел на её бледное, и такое прекрасное лицо, опустил ладонь на плечо, чувствуя даже через кольчугу двойного плетения, и большой, не по росту тегиляй, хрупкость девичьего тела, улыбнувшись, проговорил:

– Не надо страшиться. Ты же не видела наших смертей.

– Я боюсь тебя, когда ты так улыбаешься.

– А я думал, что я сама доброта… – Пробормотал Стальной Барс, повернувшись и посмотрев вниз по склону, в темноту. Ему показалось, что он услышал еле различимый топот сотен ног.

Волкодав привстал, и зарычал, оскалив острые клыки.

Ещё совсем немного, совсем чуть-чуть, и начнётся кровавая пляска смерти, где закружатся сотни воинов, готовых дорого продать свою жизнь.

Сдерживая бешеный стук сердца в груди, воевода прислушался. Страха не было. Была боязнь, что он не сможет точно представить себе, что сейчас делают мутанты, и он не отдаст своевременный приказ на то, чтобы поджечь сваленные широким полукругом смоляные деревья. Самое главное – это выждать благоприятный момент. Чтобы не было слишком рано, и в то же время, поздно.

– Они приближаются… – Еле слышно, со страхом проговорила Эррилайя. – Я никогда не смогу привыкнуть к этому кошмару…

– Я слышу. – Нетерпеливо бросил виг. Ему и самому надоело это изматывающее ожидание. Скорее бы начался бой! Ожидание чего-то страшного, неизбежного, всегда тяжелее, чем то, чего ждёшь. Только увидев перед собой врага, почувствовав в подрагивающей ладони горячую рукоять оружия, вдруг становится спокойно на душе, и уже понимаешь, что всё идёт так, как и должно быть.

Рутгер со всей явственностью представил себе, как десятки безобразных, уродливых мутантов, вооружённые кто чем, переполненные злобой и ненавистью, остервенело продираются через колючие заросли кустарника. Вот расстояние до завала неминуемо сокращается до двух сотен шагов, вот ещё… Пора!

Воевода вскочил на ноги, и, взмахнув рукой, прокричал:

– Стрелы!

Тормай не подвёл. Он был таким же надёжным и расторопным, как и его погибший отец, Соргай. Он и отличался от него только малыми годами. Такой же кряжистый, смуглый, с уверенным взором в чуть раскосых глазах.