Александрия - Дмитрий Барчук

– В том-то моя беда, Леня, что простое зарабатывание денег меня уже не греет. Оно мне уже не интересно. Это пройденный, освоенный этап. А зря ты думаешь, что у меня с политикой ничего не выйдет. Удалось же мне выстроить процветающую корпорацию и сделать десятки тысяч людей, работающих в ней, своими единомышленниками. Страна – та же самая корпорация, только очень большая. Если достучаться до сердец россиян и убедить их в правильности выбранного курса, то с ними же можно горы свернуть.

– И какой же политической платформы ты намерен придерживаться? Коммунистической? Устарело! Патриотической? Место занято. Либеральной? Так народ после либеральных экспериментов девяностых годов до сих пор очухаться не может. Заведомый непроходняк.

– Я хочу построить в нашей стране гражданское общество и все имеющиеся в моем распоряжении средства приложу для реализации этой цели.

Неклюдов критически покачал головой и произнес сакраментальную фразу:

– Дай Бог нашему теляти волка поймати.

– До чего же скучно, моя дорогая! – пресытившись любовными играми, пожаловался царь своей новой возлюбленной Леопольдине Эстергази.

– Неужели я так быстро надоела Вашему Величеству, – обиженно прошептала лежащая рядом на роскошной большой кровати молодая княгиня и надула свои пышные губки.

Только вчера после обеда, узнав, что князь Эстергази отбыл на охоту в отдаленный замок близ Зальцбурга и пробудет там несколько дней, ветреный царь отправил его жене записку, что нынешний вечер он проведет в гостях у нее. Княгиня в ответ послала ему список дам, попросив в сопроводительной записке вычеркнуть тех, кого бы он не желал у нее встретить. Александр вычеркнул из списка всех… кроме хозяйки.

– Извините меня, Леопольдина, я ни в коем случае не собирался вас оскорбить. Вы прекрасны и заслуживаете более пылкого поклонника, чем престарелый Дон Жуан.

– Полноте прибедняться, Ваше Величество. Вы и так уже совратили всех приличных дам на Венском конгрессе.

Ваших сил хватает не только на меня одну, – и княгиня стала шаловливо загибать свои маленькие пальчики. – Графиня Зиши – раз, княгиня Аурсперг – два, графиня Секени – три, герцогиня де Саган – четыре, княгиня Багратион – пять. Я только шестая. Как обидно!

– Зато – самая лучшая, – отпустил дежурный комплимент бывалый повеса.

Лицо женщины зарделось от удовольствия. И она заворковала:

– Да, мужчины от меня без ума, государь. Вот и князь Меттерних стал оказывать мне повышенные знаки внимания. Но я ему не верю. Он, похоже, ухаживает за мной, чтобы насолить Вашему Величеству. Не может простить, что вы увели у него двух любовниц – герцогиню де Саган и княгиню Багратион. Это очень злопамятный человек. Берегитесь его, государь.

– Спасибо за предупреждение, моя дорогая. Этому хитрому лису меня не провести. Думаете, я не знаю, что он за моей спиной ведет тайные переговоры с англичанами и французами относительно Польши. Бедняги! Они даже собираются в крайнем случае воевать с Россией. Как это скучно, княгиня.

– Но почему, Ваше Величество? За вашей спиной враги замышляют заговор, а вы скучаете? Надо же действовать!

Александр вяло потянулся, как ленивый кот, пригревшийся на солнышке, и ответил:

– Это разве враги, очаровательная Леопольдина? Да все их козни написаны у них на лицах. Вот Наполеон – это был враг! Умный, хитрый, коварный, но в то же время благородный и великодушный. Как же мне его теперь не хватает! Скучно!

Верно говорят в народе: только черта помянешь, а он тут как тут.

Вечером того же дня Меттерних давал бал в своем большом доме в центре Вены. И вдруг сногсшибательная новость в мгновение ока облетела гостей, заставив их забыть и о представлении, и об ужине, и даже о блистательных дамах.

– Наполеон сбежал с Эльбы! Наполеон во Франции! – испуганно запричитали сиятельные гости.

И только лицо русского царя озарилось счастливой улыбкой. Он подошел торжествующей походкой к потерявшему дар речи Талейрану и сказал:

– Я же говорил вам, что это долго не продлится.

Теперь его жизнь снова обрела смысл. Какое это все-таки наслаждение – иметь достойного противника!

Царь тут же отослал приказ в армию: немедленно выдвинуться в поход на Францию. И все же судьба на сей раз благоволила другим. Русские войска не успели к победному триумфу при Ватерлоо. Слава окончательного разгрома Наполеона осталась за англичанином Веллингтоном и пруссаком Блюхером. Теперь уже британцы решали судьбу несносного корсиканца. В отличие от русского царя они не были столь снисходительны к поверженному императору и сослали его на Богом забытый остров Святой Елены в южной части Атлантического океана.

Но Наполеон все-таки умудрился за сто дней своего пребывания у власти, не подозревая того, помочь своему другу Александру заполучить, наконец, столь вожделенную Польшу. Прибыв в Париж, опальный император обнаружил на своем рабочем столе в Тюильри любопытный документ. Это был секретный договор, подписанный Меттернихом, Талейраном и английским лордом Каслри относительно Польши. Бывшие союзники были готовы повернуть оружие против россиян, если те не откажутся от территориальных притязаний на польские земли. Талейран отослал свой экземпляр королю Людовику, а тот испугался узурпатора и снова сбежал из Парижа. Наполеон же с легкостью отправил сей документ в Вену Александру I в надежде посеять раскол в рядах противостоящей ему коалиции.

Царь пригласил представителей союзников в свою резиденцию и продемонстрировал им документальное свидетельство предательства.

– Я еще раз повторяю вам, господа, что герцогство Варшавское есть мое завоевание у империи Наполеона. Справедливость требует, чтобы мои подданные были вознаграждены за многие страдания и чтобы граница навсегда защитила их от бедствий нового нашествия. Польша принадлежит нам! Я от нее никогда не откажусь. Я займу ее. И пусть меня попробуют оттуда выгнать!

В самый разгар июльской жары находящийся в Париже австрийский министр иностранных дел Меттерних (ведь вновь делили наследство Наполеона) получил от русского царя довольно-таки странное приглашение на обед. Хотя главы делегаций часто приглашали друг друга в гости, чтобы в дружеской, неформальной обстановке за совместной трапезой обсудить животрепещущие проблемы послевоенного устройства Европы. После решения польского вопроса козлом отпущения вновь стала бедная Франция. Поняв, что с России теперь трудно урвать что-нибудь существенное, победители без всякого стеснения хотели поживиться за счет поверженного противника. Аппетит, как говорится, приходит во время еды, вот и теперь англичане, австрийцы и пруссаки не довольствовались баснословной контрибуцией, а уже предъявляли территориальные претензии на исконно французские земли. Александру вновь пришлось выступить в роли друга и заступника Франции.

В приглашении Меттерниха удивил лишь адрес. Вместо Елисейского дворца, где по старой привычке поселился российский император, было указано ничего не говорящее канцлеру предместье Сент-Оноре, 36. Но придворный вельможа привык уже к чудачествам монархов, поэтому прибыл точно по назначению и в указанный срок.

Особняк Моншеню, куда его пригласили, располагался не так далеко, как показалось гостю вначале. От сада Елисейского дворца его отделяла стена, но и в ней неподалеку от дома была устроена калитка. Поэтому царю не понадобился никакой экипаж. Чтобы попасть сюда, ему достаточно было прогуляться по благоухающему летнему саду.

Российский государь уже поджидал гостя на скамейке во дворе особняка. Рядом с ним сидела худая, невзрачная пожилая женщина с накладными волосами, одетая в очень простое платье.

Завидев через ограду спустившегося из коляски надменного австрийца, царь встал и, широко улыбаясь, направился навстречу. Женщина последовала за ним, чуть отставая.

– Я рад вас видеть, князь. Хочу представить вам баронессу де Крюденер, мою новую духовную наставницу и хозяйку этого дома.

Меттерних учтиво поклонился и хотел поцеловать баронессе руку, но она испуганно спрятала ее за спину. Князь смутился, но виду не подал, а затем увлекся разговором с царем относительно нынешних видов на урожай винограда в провинции Бордо.

Вскоре хозяйка пригласила гостей к столу. Он был накрыт на летней веранде с видом на сад Елисейского дворца. Меттерних увидел на столе четыре столовых прибора и спросил у Александра:

– Мы еще кого-то ждем?

Царь покраснел как красная девица и ответил, смущаясь:

– Он для Господа нашего Иисуса Христа!

Теперь уже Меттерних не знал что и сказать.

– А-а-а! – протянул он, словно что-то понял в происходящем.