Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов

под ними русы были лидерами и солдатами военно-фискальных подразделений великой территориальной империи, формально сохранявшей свое неустойчивое единство под властью великих князей.

Свои уделы они рассматривали в качестве плацдарма для ведения братских войн. Это были князья, не знавшие, где и зачем они княжат. В мыслях каждый из них хотел бы занять киевский трон. Зараженные имперской идеей, они проводили жизнь в династических распрях и семейных спорах. Вражда питала их поступки гораздо больше, чем иллюзорная «филадельфийская» любовь.

На такой основе трудно было сформировать платформу для долгосрочного сотрудничества. Родственные связи лишь ограничивали круг участников междоусобных войн и только. С другой стороны, они же создавали для них благодатную почву.

Во второй половине XI в., после почти сорокалетнего правления Ярослава Мудрого и его детей, в русском сознании стало формироваться понятие «отчины». Превращение временных уделов, где Рюриковичи исполняли директорские функции от лица империи, в «отчинные» владения должно было примирить семейство и по возможности укрепить его коллективную власть. Некоторые из творцов «Любеча» очень на это рассчитывали.

На практике же введение «отчинной» модели управления спровоцировало распад древнерусской империи на самостоятельные уделы.

Решения Любечского съезда и русская экспансия. Так ли принципиальны были изменения?

Съезд в Любече торжественно подтвердил и закрепил волю Ярослава Мудрого, передав внукам то, что было завещано их отцам. После этого Русская земля даже формально перестала быть владением единого рода. Она превратилась в совокупность отдельных «отчин», которым наследовали разные ветви Варяжского Дома.

Русская реальность после 1097 г. изменилась, но все же некоторые детали оказались неподвластны переменам: перед расставанием князья-делегаты «Любеча» целовали крест и поклялись, что русская империя, как и раньше, будет для них общим «отечеством»341.

Это заявление вытекает из идеи сакральности и неделимости «Русской земли», которую исповедовали все Рюриковичи. Решением Любечского съезда потомки Ярослава подтвердили, что готовы и дальше господствовать над туземным населением и владеть землями автохтонов, как своим общим достоянием.

Любечское замирение закончилось грандиозной декларацией. Она создала благоприятные условия для раздела сфер влияния между расплодившимися «гнездами» правящего дома, которые, как мы вскоре увидим, будут еще не раз пересматриваться и нарушаться. Русы, реформировав управление, сохранили власть над вотчинами и уделами, и это было для них важнейшим результатом.

Большая русская корпорация распалась, но не исчезла. На ее месте появилось множество клонов, взявших на себя ее функции.

С другой стороны, Русь после «Любеча» – это уже не просто территория, предназначенная для сбора дани и ведения династических войн.

Уделы после решения 1097 г. превратились в собственность княжеских семейств. По своей географии они нередко совпадали с границами завоеванных некогда славянских и финских протогосударств.

С точки зрения средневекового права, «отчины» были формой наследования от отца к сыну, и в этом смысле между «уделом» и «отчиной» не было разницы.

Однако у князей существовало и другое, более узкое понимание «отчины», которое соответствовало таким понятиям, как «княжеское хозяйство», «домен», «аллод», «бокленд» или «вотчина».

О вотчинах и начале их формирования мы уже говорили в главе IX. Во времена Олега вокруг Киева начали появляться первые княжеские хозяйства, создававшиеся за счет колоссальных доходов правящего дома. Экономика вотчин основывалась на принудительном труде.

После Ярослава Мудрого, с переходом к удельному владению, развитие вотчины было предопределено на долгие годы вперед. Такая вотчина/отчина, населенная холопами и связанная с городским замком и его дружинным гарнизоном, была территориально-административным центром жизни каждого русского княжества.

Она-то и олицетворяла для Рюриковичей «Святую Русь». Здесь, на этой ограниченном несвободой пространстве, развивалась русская цивилизация. Все, что лежало за пределами вотчинных (читай, личных) княжеских владений, оставалось колониальным достоянием правящего дома – проблемной территорией с варварским населением.

Князья-патриоты? Теория «вынужденного консенсуса»

В свете сказанного выше о русских князьях X–XI вв. совершенно по-новому предстает вопрос об их долге и патриотизме.

На страницах летописей наши князья нередко выглядели героями. Особенно ярко это проявлялось, когда они отражали какую-либо внешнюю опасность.

Но, по мнению многих историков, совершенно неверно путать средневековые войны с патриотизмом, понятия о котором в те времена не существовало. Вступая в стычки с внешними врагами, князья всего лишь выполняли обязательства, свойственные всем завоевателям. Они защищали население в обмен на право собирать корм и дань с подчиненных уездов и областей342. Князья не являлись настоящими защитниками народа, так как не были его частью и не стремились прославиться среди славяно-финского плебса. В.О. Ключевский называл такую деятельность князей «оборонительными услугами».

От себя добавлю, что это были навязанные услуги, так как находившиеся под русской властью славяне и финны не могли выбирать защитников по собственному усмотрению.

В Любече князья объединились и пошли воевать с половцами не для того, чтобы защитить Родину. Они сделали это ради сохранения подданных, без которых невозможно было княжить и повелевать. Они защищали также свои заселенные челядью отчины.

Иначе говоря, Рюриковичи X – второй половины XI вв. еще не доросли до понимания патриотизма как заботы о благе народа. То же самое относится к русским князьям XII века.

Отношения русского правящего класса с населением Киевской Руси и позднейших уделов лучше всего объясняет теория «вынужденного консенсуса» или общественного договора, но никак не взгляд на князей, как на выдающуюся плеяду патриотов, которой симпатизировали их подданные.

Русы давно уже воспринимались восточными славянами как неизбежное зло. Они требовали дани, вели на землях подданных междоусобицы и разоряли поселян воинским постоем. Лишь в редкие периоды затишья русы не вмешивались в чужую жизнь. На этом, собственно, и строился шаткий мир между завоевателями и колониальной массой древнерусской империи.

Когда Рюриковичи впадали в междоусобную горячку и начинали срывать зло на «смердах», земледельческое население переставало соблюдать негласный договор с властью и утекало на восток, к верховьям Оки и Волги.

Поскольку князья воевали практически в непрекращающемся режиме, следует признать, что продолжение славянской земледельческой колонизации Восточно-Европейской равнины во многом имело вынужденный характер, вызванный политической неадекватностью членов Рюрикова Дома.

Русские города и славянские городища – урбанизация империи

Переход правящей корпорации в форму товарищества собственников недвижимости, в котором у каждого князя был личный кусок удельной земли, подстегнул давно уже начавшийся процесс создания русских городов. Чтобы укрепить положение князей в их уделах, одних только вотчин с холопами не хватало. Нужны были политические и экономические центры, максимально лояльные к власти, производящие предметы войны и обихода и поддерживающие князей в их начинаниях.

Сознавая это, Рюриковичи повсеместно возводили крепости-погосты343, откуда осуществляли свой узаконенный грабеж славянских и финских земель. За их толстыми стенами они устраивали свои