Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов

его неблаговидные поступки. А вот о преступлениях других князей историки обычно говорят с неохотой или же всячески стараются обелить их деяния, словно Олег Святославич был горемычным отщепенцем в кругу своих родичей.

Однако нам уже приходилось видеть примеры того, как Рюриковичи обходились с населением, когда дело доходило до междоусобных войн. Достаточно вспомнить, как полоцкий князь Всеслав дважды нападал на Новгород и круто притеснял новгородцев329; как князья Святослав и Ростислав нападали на Тмутаракань330; как старшие Ярославичи безжалостно уничтожили население Минска; как Мстислав Ярославич приводил армию польского короля в Киев331; как Олег и Борис Святославичи нападали на Чернигов; как Мстислав новгородский третировал Муром и Рязань332; как в разное время были захвачены и унижены Полоцк и Смоленск; и, наконец, как Владимир Мономах, гонясь за Всеславом, привел в Полоцкую землю кочевников и опустошил ее до самого Лукомля333.

У современного читателя эти факты могут вызвать недоумение – уж слишком не похожи они на ту благостную картину, которую мы представляем, изредка задумываясь о древнерусской старине.

Но не спешите удивляться, ибо эти поступки – всего лишь начало великого противостояния Рюриковичей с подданными великой древнерусской империи. Мне возразят, что бедствия жителей – лишь побочный эффект межкняжеских столкновений, и что князья не стремились воевать с населением, что это получалось у них само собой, скажут, что когда рубят лес, не укрыться от летящих щепок. Но в том-то и дело, что князья рубили лес, вместо того, чтобы дать ему расти и развиваться. Они как перессорившиеся дети пакостили в комнате соседа, чтобы навредить ему и как можно больше ослабить его военно-материальную базу.

Дальнейшие страницы этой книги переполнены свидетельствами княжеских преступлений и бесчинств, которыми они сопровождались. Рюриковичи правили гигантской страной, не переставая при этом вести друг с другом династические войны. Они очень неохотно шли на сближение. Тем не менее в самом конце XI в. им все же пришлось сделать примирительный шаг, имевший значение для дальнейшей жизни княжеского семейства.

Любечский съезд 1097 года. Что было главным

Случилось это в 1097 году.

После долгого периода разобщенности, непонимания и откровенного нежелания слышать голос разума, иногда звучавшего в их среде, потомки Ярослава Мудрого съехались в город Любеч, чтобы восстановить распавшуюся цепь управления древнерусской империей.

Святополк Изяславич, Владимир Всеволодович Мономах, Давид Игоревич, Василько Ростиславич, Давид и Олег Святославичи являлись главными действующими лицами этого важного события в жизни Русского дома.

Княжеский совет был настроен на позитивную ноту. Принято считать, что основную цель созыва Любечского съезда выразил Святополк Изяславич в словах: «Почто губим Русскую землю, сами на себе котору дающе? А половци землю нашу несуть разно, и рады суть, оже межю нами рати. Да ноне отселе имемся в едино сердце, и блюдем Русьские земли»334.

В этой интерпретации, взятой мною из Лаврентьевского летописного списка, главный акцент сделан на внешней опасности, угрожавшей империи русов. Святополк Изяславич вроде бы и говорит о пагубности междоусобных войн, но только лишь применительно к половцам и совместной борьбе со степью.

Однако если мы обратимся к другим источникам и посмотрим, как звучит фраза Святополка Изяславича, скажем, у В.Н. Татищева, то увидим нечто новенькое, что значительно изменит смысл всего обращения. Согласно версии В.Н. Татищева, взявши слово, Святополк Изяславич первым делом обвинил участников съезда во взаимном разорении и убийстве; «не имея прежних доходов, – говорил он собравшимся, – вы отнимаете друг у друга имущество и людей, чтобы увеличить свое “имение”; вы потакаете половцам, – бросал он им справедливые упреки, – нападения которых ведут к убыли населения и запустению многих мест» (курсив мой. – С.М.)335.

Пояснение В.Н. Татищева дает правильный ключ к пониманию причин и следствий кризиса русской системы власти: неразбериха в наследовании вызывала затяжную войну среди князей и вела, в свою очередь, к такому разорению, что Рюриковичам пришлось отнимать друг у друга «имущество и людей», чтобы восполнить возникший недостаток рабочих рук. Есть в татищевской версии и весьма прозрачный намек на экономическую причину усилившейся межкняжеской вражды. Святополк Изяславич указывает на усыхание «прежних доходов». И хотя экономика не является главным предметом моего исследования, укажу все же, что к концу XI в. «европейская торговля между югом и севером переместилась на запад»336. Торговый путь «из варяг в греки» хирел на глазах, на Волхове и Днепре, скорее всего, усиливалось пиратство, провинции бывшей империи замыкались на внутреннем производстве и потреблении, а нестабильность политической обстановки довершала неприглядную картину всеобщего кризиса.

Вернемся, однако, в Любеч на съезд 1097 года.

В «погибели» русской земли от страшной семейной войны был главнейший вопрос Любечского съезда. Именно поэтому его самым важным решением стало введение принципа правления по «отчинам» («кождо да держить отчину свою»)337. Таким способом архитекторы «Любеча» надеялись перекрыть границы для взаимного разбоя и сохранить империю в общей власти семейства. О пресловутом единстве Киевской Руси никто из них даже не думал. Русская правящая верхушка растащила гигантскую корпорацию на отдельные ООО, при этом сохранив полную уверенность в своем праве управлять ее бывшими провинциями на семейно-родовых началах.

Решение съезда, кажется, удовлетворило всех участников. Собственно, «Любеч» подтвердил систему территориальных уделов, намеченную еще Ярославом Мудрым. Делегаты отдали Святополку Изяславичу Киев со всею областью к западу от Днепра, Мономах получил «частный удел отца своего»: Переяславль южный, Смоленск, Ростов, Суздаль и Белоозеро. Братья Святославичи вернули себе власть над Черниговом, Муромом и Рязанью. Отцовские уделы получили князья, правившие на правобережье Днепра338.

Русская корпорация могла праздновать успех, если бы не перманентная неспособность князей мирно жить в своих гнездах. Уже вскоре не кто иной, как главный устроитель «Любеча» Святополк Изяславич, первым нарушил букву мирного договора 1097 г. и развязал новую междоусобную войну на территориях днепровского Правобережья.

Вопросы к Русскому Дому времен старших и младших Ярославичей

Так почему же за двести с лишним лет своего господства русы оказались бессильны создать полноценное государство, в котором существовала бы система управления с обратной связью?

Лучше всего на этот вопрос ответил В.О. Ключевский. Характеризуя поколение детей и внуков Ярослава Мудрого, он писал, что, подобно своим далеким предкам, они по-прежнему оставались вождями «военно-промышленных вражеских компаний»339. Между князьями не было единства. Рюриковичи из Ярославовой ветви, как совокупный политический субъект, отвечали за судьбу Восточно-Европейской равнины. На беду, в семействе сложились неэффективные политические традиции. В.О. Ключевский образно называл их произволом «личной удали»340.

До Любечского съезда, который многие историки считают важной вехой на пути эволюции русской системы управления, князья и консолидировавшиеся