Не пытайтесь это повторить - Надежда Первухина

— Лекант, идем. Пора. Нехорошо опаздывать.

— Да, да, идем, — сказал он, а сам приник губами к моей шее.

— Лекант, — простонала я, — так нельзя.

Он искренне удивился:

— Почему?

— Ну потому… Потому что мы еще не женаты.

— Что значит "женаты"?

Я опять застонала — теперь уже от бессилия объяснить Леканту такое простое понятие.

— Женаты — значит принадлежим друг другу навсегда и всецело.

— Но я уже принадлежу тебе навсегда и всецело, милая. А разве ты не принадлежишь мне?

— Мм, принадлежу.

— Тогда почему ты против моих поцелуев? Мои поцелуи так плохи?

— С ума сошел! Твои поцелуи великолепны! Но я…

— Что?

— Я хочу, чтоб в моей голове оставалось еще хоть что-нибудь, кроме желания с тобой целоваться.

Лекант рассмеялся:

— Хорошо, Тийя. Идем туда, куда нас пригласила певица.

И мы пошли.

Ресторан "Надежда" весь был освещен огнями по случаю того, что в нем давался ужин для примадонны. Вокруг заведения толпился разный народ — начиная от простых зевак и заканчивая переодетыми фээсбэшниками — они, видимо, ждали, что на бедную Елену Нейс снова будет совершено покушение. Мы с Лекантом прошли как сквозь строй навстречу улыбающемуся метрдотелю.

— Господа, вы куда? Сегодня в ресторане ужинает только мадам Елена Нейс и ее близкие друзья.

— По счастливой случайности мы и есть друзья госпожи Нейс. Пропустите нас, иначе будут проблемы.

Метрдотель посмотрел на сверкающие крылья Леканта и молча с поклоном посторонился.

Мы вошли в банкетный зал. Здесь, во главе поставленного буквой П стола, сидели Елена Нейс и ее муж. Больше никого не было.

— Добрый вечер, — сказали мы им.

— Благословенны будьте, — отозвалась Елена, а Павел встал и снова пожал Леканту руку. — Садитесь поближе. Здесь очень неуютно из-за размеров этого кошмарного стола. Так и кажется, будто на тебя пялится сотня глаз.

— Дорогая, — улыбнулся Павел, — но ведь во время концерта на тебя тоже пялится сотня, а то и поболее, глаз.

— То концерт, — вздохнула Елена. — Там я сама себя забываю. Садитесь, садитесь.

Мы не стали чиниться и сели.

— Я взяла на себя смелость заказать вам ужин, — сказала Елена. — Вам, Светозарный, я выбрала меню по-европейски, а вам, Тийя, — средиземноморский туф и песчаник. Согласны ли вы с моим решением?

— Конечно, согласны, — ответила я. — Ничего не едала вкуснее средиземноморского туфа!

Официанты принесли блюда и вина. Мы принялись за ужин, перебрасываясь ничего не значащими фразами и дежурными комплиментами. Наконец, когда с едой было покончено, Павел сказал:

— Мы с Леночкой были небескорыстны, приглашая вас на этот ужин. Дело в том, что мы боимся.

— Да, мы боимся, — подтвердила красавица Елена, и только сейчас я заметила, как она бледна.

— Сегодня, перед концертом в филармонии, нас посетил один весьма высокопоставленный чиновник из местной администрации. Он пригласил Елену спеть для губернатора нашей области. Послезавтра. В шесть вечера. Губернатор предоставляет для нас свою загородную резиденцию в Кулибинке. Слушать будут он сам, его семья и самые близкие люди…

— Я согласилась спеть для губернатора, — сказала Елена Нейс. — Но теперь я боюсь.

— Чего? — спросила я.

— Того, что на меня снова будет совершено покушение.

— Но у губернатора такая охрана!

— У меня тоже была охрана, — ровным голосом сказала Елена. — Но после сегодняшнего инцидента в филармонии они все уволены.

— Толку-то от них, — рыкнул Павел. — Только кормились от Леночкиных гонораров…

— Я понял, чего вы хотите, — промолвил Лекант. — Чтобы я охранял госпожу во время концерта.

— И до и после него, — добавил, кивая, Павел. — Мы хотим, чтобы вы поехали с нами в резиденцию губернатора.

— Выручите нас, — сжала ладони Леночка. — Я спою у губернатора на вечере, и мы тут же уедем отсюда. Нас ждут во Флоренции.

— Хорошо, я буду охранять, — просто сказал Лекант.

— Спасибо!

— А во Флоренции? — спросила я. — Во Флоренции не может быть опасно?

— Флоренция — город фей, — сказала Елена Нейс. — Там у нас с Павлом усадьба. Самая высокая степень безопасности.

— Во Флоренции я постоянно могу пребывать в своем волчьем облике, — сказал Павел. — А волком я чувствую опасность куда лучше, чем человеком.

— Помогите нам, — заключила Леночка, — и Небо благословит вас.

— Все уже решено, — кивнул Лекант. — Я помогу. Значит, послезавтра в шесть вечера. А завтрашний день как вы проведете?

— Мы будем безвылазно у родителей Павлика, — ответила Елена Нейс. — Не думаю, что кто-то посмеет…

— Будем надеяться, что не посмеют, — вздохнул Павел. — Лекант Светозарный, если бы ты знал, как тяжко любить женщину и понимать, что не можешь ее от всего уберечь!

— Я знаю это, — тихо сказал Лекант, и его крылья сложились и исчезли. — Я сам люблю и любим. Но уберечь смогу.

И они с Павлом выпили на двоих бутылку коллекционного шардоне.

Ни я, ни Елена не мешали мужчинам упиваться. Пусть хоть немного расслабятся. А мы в это время тоже расслабились — болтали о всякой всячине: о нарядах, о диетах, даже немножко о сексе, и тут я призналась, что у нас с Лекантом в этой области не все в порядке.

— Это бывает, — кивнула Леночка. — Несовпадение по вектору бытия. Не надо грустить. Главное, что вы любите друг друга. Тебе несказанно повезло, Тийя, любить дхиана, любить бессмертного и светлого. Впрочем, пусть он думает, что повезло ему. Мужчины все, даже дхианы, очень самонадеянны и, заполучив нашу сестру, быстро, как бы это сказать…

— Наглеют?

— Не совсем. Забываются, так точнее. Устают беречь нас, переживать за нас. Так что не давай своему дхиану забыться, Тиечка.

— Хорошо, — усмехнулась я.

Когда ужин закончился, мы с Лекантом проводили Елену и Павла до гостиницы, в которой те остановились. Не в "Цепеш". Но это был тоже неплохой отель.

— А теперь идем ко мне домой, — сказала я тоном, не терпящим возражений. — А то родители уже наверняка волнуются за нас.

— Тийя, — возразил Лекант ласково, — я провожу тебя до дома, но сам туда не войду.

— Это еще почему?!

— Я должен выполнить свой долг.

— Господи, какой долг?

— Я должен поговорить с тем, кто сегодня покушался на жизнь Елены.

— Лекант, с этим без тебя разберутся. Милиция, ФСБ.

— Я должен.

Ну твердолобый!

— Хорошо же, — сказала я. — Но мы пойдем вместе. Я тебя не оставлю.

— Но, Тийя…

— И не спорь. Ты еще не знаешь людей так, как знаю я.

— Тийя, это неверно.

— Лекант, идем вместе. Только погоди, я позвоню родителям. Скажу, что мы задерживаемся.

Я достала мобильник (Лекант поглядел на него, как на экзотическое растение) и позвонила домой.

Бесполезно. Трубку никто не брал.

— Блин! — простонала я. — Кажется, мама и папа решили вспомнить молодость и погулять, как и мы. Надеюсь, с ними все будет в порядке. Ну а теперь идем в отделение милиции.

— Куда?

— Ну туда, куда предположительно отвезли убийцу. Или, как говорят, подозреваемого.

— Зачем идти? Мы переместимся прямо туда, где он сейчас находится.

Лекант свел ладони…

…И в следующее мгновение мы уже оказались в довольно невзрачном помещении, которое я опознала как тюремную камеру. Вдоль стены стоял топчан, на котором распростерлось мужское тело.

Это и был давешний несостоявшийся убийца.

Только он был мертв. Мертвее не бывает. Это я просекла сразу.

— Лекант, похоже, мы опоздали, — сказала я возлюбленному.

Он подошел к трупу и возложил на него руки. Труп дернулся, но не ожил.

— Бесполезно, — сказала я. — Он покончил с собой.

— Да, — кивнул Лекант, отнимая ладони. — Я это чувствую. Страшный грех.

— Самоубийцы не восставляются, — для чего-то пробормотала я. — Их души сразу идут в ад, без всякого суда и следствия. Видимо, он работал на кого-то очень могущественного, если решился ради его спокойствия наложить на себя руки.

Тут дверь в камеру со скрипом распахнулась, и на пороге появился охранник.

— Черт! — рявкнул он. — Вашу мать, вы как здесь оказались? Кто вы такие?

— Это неважно, — сказала я. — Мы уже уходим.

— Стоять! — заорал охранник, шаря по бедрам в поисках пистолета. — Стоять, вашу… так и разэтак!

— Замолчи, злоречивый, и пригласи сюда лекаря, — мрачно приказал Лекант. — Этот человек покончил с собой. Мне нужно знать, как он это сделал.

— Не нужно, Лекант, — прошептала я. — Улетаем. Мы уже ничего не сможем изменить.

Хотя охранник наставил на нас пистолет, мы ушли. Тем же способом мгновенного перемещения.

И оказались у меня дома. Лекант был мрачен.

— Я должен был это предвидеть, — сказал он. — Этот человек… Но кто мог знать, что самоубийство он почтет лучшим выходом?