Не пытайтесь это повторить - Надежда Первухина

Лекант посмотрел на него с легким недоумением.

— Как же мне может не нравиться место, в котором живет моя вечная подруга? — вопросом на вопрос ответил он. Может, он еврей? Гм.

— А кто ваша вечная подруга? — не понял Кашкин.

— Вот она, — показал на меня Лекант, — Тийя. Кстати, почему вы ей вопросов не задаете?

— А действительно! — И Кашкин повернулся в мою сторону. — Тийя, как вы познакомились с Лекантом?

Так я тебе и скажу всю правду!

— Он мне приснился, — улыбнулась я. — А потом я встретила его наяву. Так получилось.

— Вы не хотите посвятить нас в подробности?

— Нет, это наша с Лекантом маленькая тайна.

— У какие вы!.. Ах, у нас еще один звонок! Алло, говорите!

— Благословение на вас…

Едва раздался этот голос, в общем-то ничем не примечательный женский голос, как Лекант побледнел еще сильнее под слоем грима, а его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

— Приветствую тебя, Златоперый, — продолжал голос.

— Приветствую тебя, Темнокудрая, — едва слышно прошептал Лекант.

Я увидела, что он изнемогает. По лицу стекали капли пота, а глаза ярко горели — словно Лекант был при последнем издыхании.

— Мы уходим на рекламу… — вякнул было Кашкин, и тут у всех телекамер полопались объективы. Стекло брызнуло во все стороны.

— Что за черт! — крикнул Кашкин. — Подключайте резерв. У нас прямой эфир!

Не знаю уж, что там делал Кашкин и его операторы. Все вдруг засуетились, забегали, задвигались. Только мы с Лекантом сидели в креслах как прикованные.

— Как тебе новая жизнь, Златоперый? — вопрошал все тот же голос.

— Хорошо, Темнокудрая. А ты? Бдишь?

— Конечно. В отличие от тебя я не была заточена в гробнице. Ты хочешь сразиться со мной?

— Как всегда, Темнокудрая.

— Тогда надень браслеты богов и жди встречи, Златоперый.

— Ты тоже жди, Темнокудрая.

Пи-ип, пи-ип, пи-ип… Бросили трубку.

Лекант сидел как опоенный.

— Ребята, вы извините, — подскочил к нам Кашкин. — Программы не будет по техническим причинам. В телецентре электричество вырубилось. И все камеры полетели.

Я встала и протянула руку Леканту:

— Мы уходим. Спасибо за внимание.

— Вы не пропадайте, — вяло взмахнул рукой Кашкин. — Я вам позвоню, и мы продолжим.

Мы вышли из телецентра, добрались до ближайшей лавочки и буквально рухнули на нее.

— Лекант, кто это? — спросила я, стискивая руку любимого.

— Это она.

— Кто "она"?

— Лалит. Дхиан Хаоса. Моя вечная противница. Я вспомнил ее, едва услышал этот голос. Она может голосом убивать смертных. Одним только голосом, Тийя!

— Это она одолела тебя и заточила в гробницу?

— Да.

— И что же нам теперь делать?

— Встретиться с ней. Она жаждет битвы.

— А без битвы вы с нею свои вопросы решить не можете?

Лекант удивленно глянул на меня, как будто увидел впервые:

— Нет, конечно. Когда дхиан Порядка и дхиан Хаоса стремятся друг к другу, всегда происходит битва.

— А ты… стремишься к ней?

Лекант нехотя признался:

— Меня притягивает…

Я закрыла лицо руками. В горле стоял ком, в моем стеклянном сердце бился ужас. Неужели я его потеряю?

И зачем мне тогда существовать?

— Лекант, милый, ты ведь не бросишь меня? — прошептала я, не отнимая рук.

— Прости, Тийя, я не расслышал…

Я опустила руки.

— Ничего. Это я так. Что же мы будем делать?

— Мы должны вернуть браслеты. Без них я не могу сражаться.

— Что ж, надо так надо. Идем в ломбард. Денег, правда, жалко. Я думала тебе дом купить.

— Дом — это неважно. Браслеты — вот что важно.

Я повторила, не глядя ему в глаза:

— Идем.

Мы дошли до остановки муниципального транспорта и, когда подошел троллейбус, сели в него — все так же молча и не глядя друг на друга. Между нами словно образовалась стена, и я не понимала — почему. Я этой стены точно не возводила!

Лекант, милый, что ты делаешь со мной?!

На фига тебе эта Лалит и битва с нею?

Когда мы вошли в ломбард, у меня внутри все сжалось. Не потому, что мне жалко было расставаться с деньгами, просто…

Просто я боялась, что навсегда потеряю Леканта.

Нас встретила Асгарта.

— М-р, пр-ривет, — мурлыкнула она, выгнув спину дугой, как это умеют только кошки.

— Нам нужен господин Фомаид.

— Его сейчас нет, он у клиентки, описывает имущество.

— Но он вернется?

— Конечно, м-ряу. Посидите, подождите его.

Но нам не сиделось. Мы переходили от прилавка к прилавку, от витрины к витрине и рассматривали всякие безделушки, разложенные в них.

— А знаешь что, Лекант…

— Да?

— Я не вижу тут твоих браслетов. Астарта!

Но кошка исчезла.

Мы стояли совершенно одни.

Я подошла к Леканту и прижалась лбом к его плечу.

— Милый…

— Да, родная?

— Все будет хорошо?

— Не знаю.

— Ты первый мужчина, который не говорит в ответ на этот вопрос "да". — Я нервно рассмеялась. — Ты не разлюбил меня?

Лекант изумленно посмотрел на меня:

— Ты рехнулась? Как я могу тебя разлюбить?

— Ну не знаю. Как-нибудь можешь…

Лекант обнял меня.

— Я не могу без тебя дышать, а ты говоришь глупости. Я боюсь только одного: что подвергаю тебя опасности.

— Какой опасности, Лекант?

— Лалит очень коварна. Она постарается уничтожить тебя, понимая, как ты мне дорога.

— Так я ей и поддалась! Лекант, я не беспомощная человеческая овечка. Я сильная. Я многое могу. Я даже в состоянии биться с Лалит с тобой наравне. Так что не дергаемся и ждем господина Фомаида.

Мы подождали еще примерно с час. Лекант очень нервничал и то и дело выглядывал на улицу. Но наконец прозвенел колокольчик над дверью, и в ломбард вошел господин Фомаид. В своем строгом черном костюме-двойке он больше походил на представителя похоронного бюро, чем на ломбардщика. Хотя эти профессии, по-моему, чем-то близки.

И те и другие хоронят человеческие надежды.

— Приветствую вас, — улыбнулся господин Фомаид, блеснув вертикальными зрачками. — Чем могу служить?

— Мы хотели бы забрать свой заклад.

— Браслеты?

— Браслеты. Мы вернем деньги.

— Что, все до копейки?

— Мм, нет. Мы потратили несколько тысяч. Десятков тысяч.

Глаза господина Фомаида недобро блеснули.

— Я так дела не веду, — сказал он. — Я верну вам браслеты только в том случае, если вы возместите мне все деньги, да еще плюс проценты.

— Но…

— Никаких "но". Когда вы несете заклад в ломбард, думайте и о том, как будете его выкупать.

— Хорошо. Мы достанем деньги. Завтра.

— Вот завтра и приходите.

— Но не могли бы вы хотя бы показать нам браслеты, чтобы мы убедились, что они в целости и сохранности?

— Вы мне не доверяете? — оскорбленно вздернул тощий подбородок господин Фомаид.

— Доверяй, но проверяй, — слабо улыбнулась я.

— Хорошо, — пожал плечами господин Фомаид, — идемте.

Он подошел к стене с конторкой. Мы последовали за ним. Господин Фомаид резко хлопнул в ладоши, и стена вместе с конторкой отъехала в сторону, открывая нашим взорам небольшую комнатку, залитую желтым светом двух настенных плафонов.

— Вот они, — почти благоговейно сказал господин Фомаид и коснулся рукой небольшого стеклянного ящичка.

В нем действительно были браслеты. Они сверкали при этом тусклом свете так, что становилось больно глазам.

— Мне очень жаль с ними расставаться, — вздохнул господин Фомаид. — Но если завтра вы принесете двадцать пять миллионов…

— Как — двадцать пять?

— Так. Долг и проценты. И браслеты ваши.

— Понятно. Скажите, господин Фомаид, а не могли бы мы договориться так: вы даете нам браслеты на некоторое время, скажем на неделю, а мы отдаем вам ту сумму, что сейчас есть на карте. По прошествии недели мы возвращаем вам браслеты, а вы нам — деньги, сняв предварительно, ну, допустим, пять процентов.

— Десять.

— Господин Фомаид, побойтесь Бога! Семь процентов.

— Десять. Я знаю, как ведутся дела.

— Хорошо. Вас, видимо, не столкнешь с пьедестала. Десять так десять. Вот вам моя карточка, а вы гоните браслеты.

И тут господин Фомаид замялся.

— Что такое? — удивились мы с Лекантом.

— Видите ли, — лицо господина Фомаида пошло пятнами, — ко мне завтра должен приехать очень серьезный клиент.

— А мы здесь при чем?

— Этот клиент приедет только для того, чтобы посмотреть на браслеты богов. Прошу вас, давайте заключим нашу сделку послезавтра.

— Лекант, у тебя не горит сражаться с твоей Лалит прямо сейчас?

— Не горит.

— Так давай придем за ними послезавтра!

— Готов снизить комиссионный сбор до восьми процентов, — быстро сказал господин Фомаид, чуя, что Лекант колеблется.