Не пытайтесь это повторить - Надежда Первухина

И Кашкин развеялся в воздухе, оставив после себя запах туалетной воды "Сигнатур" от "Эйвон".

— Вот черт! — вырвалось у меня. — Это даже не сам Кашкин был, а его морок. Как окрутил, а? Ох, Лекант, не нравится мне все это.

— Почему?

— А вдруг твои враги увидят эту телепередачу с твоим участием? Они тогда будут знать, где тебя искать.

Лекант пожал своими красивыми плечами:

— Если они захотят, то и без телевидения все обо мне узнают. Самое главное — ты, Тийя. Я не хочу подставлять тебя под удар.

— Не волнуйся, я не подставлюсь. Я сильная девушка, милый.

Мы еще побродили по галерее, а потом поехали в филармонию — купить билет на концерт для Леканта. Слава богу, билет нашелся.

— Ну вот, — сказала я своему дхиану, — а теперь пойдем знакомиться с моими родителями.

Но сначала мы заглянули в продуктовый супермаркет и купили симпатичный тортик, а мне — суспензию магния сульфата. От этой суспензии у меня всегда повышалось настроение, как раньше — от хорошего стакана вермута.

Родители были дома и вовсю готовились к предстоящему походу в концертный зал.

— Здравствуйте, мама и папа, — поприветствовала их я. — Вот, хочу вас познакомить со своим возлюбленным.

— Благословение на ваши головы, — звучно сказал родителям Лекант, — Я Лекант Азимандийский, и я прошу вас отдать мне вашу дочь в вечные подруги.

Родители ошарашенно глядели на нас. Потом папа сказал, поглаживая галчонка, сидевшего у него на плече:

— Н-ну давайте это обсудим. Очень приятно познакомиться, э-э, Лекант.

— Да, давайте это обсудим, — поддакнула мама. — Я не поняла, что это значит — "в вечные подруги"?

— Это значит, что Тийя будет делить со мной все, что я имею, что мыслю и о чем мечтаю.

— Это называется "жениться", — улыбнулась мама.

— Ну, дорогая, не всегда, — хмыкнул папа.

Тут между родителями завязалась небольшая перепалка. Лекант непонимающе глядел на них, не улавливая, по-видимому, смысл происходящего. Поэтому я взяла инициативу в свои руки:

— Мама и папа! Хватит вам крыситься!

— Дочка…

— Дочка…

— Да, да! Именно крыситься. Да еще на глазах у моего будущего мужа. Постеснялись бы.

— Да ничего страшного, — великодушно сказал Лекант. — Я вижу, Тийя, что твои мама и папа очень любят друг друга, хотя и старательно это скрывают. Не понимаю, зачем скрывать любовь?

С этими словами Лекант притянул меня к себе и крепко поцеловал. Так что у меня даже в глазах за двоилось.

— Хм-м, — протянул папа. — Лекант, вы непохожи на обычного человека.

— Я и не человек, — улыбнулся Лекант, — я дхиан.

— Из Шамбалы, — сочла нужным пояснить я.

— Издалека, дочка, ты себе жениха, кх-м, встретила, — сыронизировала мама.

— А что это значит — дхиан? — спросил папа.

— Это воплощенный свет звезд и дыхание святых, вот! — выпендрилась я. — Верно, Лекант?

— Почти, — опять улыбнулся он.

— То есть вы, Лекант, воплощенный дух? — спросил папа.

— Можно сказать и так, — кивнул Лекант.

— А кофе вы пьете? — спросила мама.

— Еще не знаю, — смутился Лекант и посмотрел на меня.

— Как, дочка? — ахнула мама. — Ты не угощала Леканта своим фирменным кофе глясе?

— Увы…

— Нужно немедленно исправить эту ошибку, — светской львицей пропела мама. — Дочка, иди на кухню и готовь кофе. А мы побеседуем с Лекантом.

— Не слишком его забалтывайте, — попросила я. — Он еще новичок в человеческой жизни.

Я готовила кофе и украдкой подслушивала, о чем пытают Леканта мои родители. "Пытали" о разном. Папа спрашивал про отношение к новой политике нашего президента, мама интересовалась, есть ли у Леканта жилье и собирается ли он обзаводиться детьми. Бедный мой Лекант! Пришлось ему несладко.

— Кофе готов, — объявила я, внося кофейник и чашечки. — Угощайтесь, и давайте поторопимся. Нам еще идти на концерт.

— Ох, принеси мне салфетку, — немедленно потребовала мама. — Я боюсь запачкать платье. И заодно сама переоденься. Я приготовила тебе наряд.

— Какой наряд? — удивилась я.

— Иди в свою комнату и увидишь.

Когда женщине говорят магическое слово "наряд", у нее в голове происходит нечто вроде короткого замыкания, и она, позабыв про все, мчит туда, где этим нарядом пахнет. Вот и меня закоротило, и я метнулась в комнату.

…На кровати было разложено платье. Вечернее. И такого роскошного винного цвета, что у меня дух захватило. А бахрома! А стразы!

— Мама! — крикнула я из комнаты. — Откуда такая роскошь?!

— Я созвонилась с Юлей Ветровой, и мы вместе выбрали тебе платье в салоне "Джессика".

— Но это же жутко дорого!

— Ради любимой дочери можно и потратиться. Оденься. Мы уже почти допили кофе. Кстати, Леканту кофе понравился.

— Отлично!

Я быстро переоделась в новое платье. Конечно, можно было бы из этого одевания устроить целый ритуал под музыку группы "Белая гвардия" (уж очень мне нравится эта группа и ее солистка), но время поджимало. Торопливо накрасившись, я вышла в зал.

— Ах, дочка, — воскликнула мама радостно.

— Неплохо, — кивнул папа.

Лекант промолчал. Но его глаза! Эти сапфиры сказали мне многое. Даже такое, что я поняла: Лекант обязательно прочтет "Камасутру".

— Пора, — сказал папа.

До концертного зала мы добрались на такси. Папа решил шикануть — мол, дамам в таких нарядах не след мяться по троллейбусам.

У входа в концертный зал толпились желающие купить лишний билетик. Мы прошли сквозь их строй, ловя на себе завистливые взгляды.

В фойе, отделанном мрамором, продавали кассеты и компакт-диски песен Елены Нейс. Любители стояли в очереди за ними. Мы не стали присоединяться к ним. Во-первых, времени до концерта осталось совсем мало, а во-вторых, Елену Нейс лучше слушать в живую.

Прозвенел второй звонок. Мы вошли в зал, сели на свои места. Лекант — по правую руку от меня. Его ладонь нашла мою и легонько сжала. От этого пожатия по моему телу прошла сладкая дрожь. Ох, Лекант, что ты со мной делаешь! Я повернула голову и одарила своего возлюбленного самым нежным взглядом, на который только была способна.

Погасла люстра, зал погрузился в ожидающую тьму. Все устремили взгляды на сцену. Там тоже было темно. Но вот на сцену под медленную музыку вышла целая процессия крылатых фей, несущих в руках круглые стеклянные фонарики, изнутри сияющие каким-то волшебным голубоватым светом. Этот свет окутал сцену, погрузив ее в марево волшебной синевы. Все казалось ирреальным, как сновидение. Зрители затаили дыхание.

Феи с фонариками выстроились по обе стороны сцены. Заиграла тихая, невесомая музыка. И под эту мелодию к нам вышла Елена Нейс. Она была одета в простое белое платье без всяких украшений и декольте, волосы ее струились по плечам. Но вот крылья… Ее крылья сверкали в неверном голубом свете, и от них словно отделялись сотни крошечных светлячков-снежинок.

— Благословенны будьте все, пришедшие сюда послушать мои песни, — сказала Елена Нейс. — Надеюсь, вам понравится мое пение. Этот концерт, как и все прочие, я посвящаю своему мужу Павлу.

Зал взорвался аплодисментами. А когда они стихли, Елена Нейс запела. Она исполняла романс "Не искушай меня без нужды", но мне казалось, что она поет нечто совершенно божественное.

После каждой песни зал сходил с ума. Мои мама и папа чуть не плакали от восторга. Лекант сидел побледневший и притихший, и мне снова захотелось его по ревновать…

А потом…

Никто даже не понял, как это случилось. Звуки музыки разорвала длинная автоматная очередь… Выпущенная прямо в Елену Нейс.

Мне показалось, я вижу, как пули вспарывают воздух!

И тут…

Лекант взлетел.

За его спиной выросли огромные крылья, опушенные золотыми перьями. На какой-то краткий миг он завис под потолком, вытянув вперед ладони и принимая в них пулю за пулей. Феи на сцене закричали, Елена Нейс упала в обморок, но это было уже потом, когда ее жизнь была спасена.

Из глаз Леканта ударили два луча сапфирового света. Зажглось также красное аварийное освещение. И в этой какофонии света все увидели убийцу. Он стоял на одном из балконов, не в силах шевельнуться, и сжимал в руке автомат.

— Спускайся, — велел ему Лекант.

Убийца перебросил ноги через перила балкона и упал вниз как куль с мукой. Все закричали, а тело глухо ударилось об устланный коврами пол.

Лекант первым подлетел к убийце, коснулся его своими сияющими руками. И тело зашевелилось. Лекант приподнял его. Убийца открыл глаза и застонал.

— Он будет жить, — сказал Лекант.

Я уже была рядом с ним и вся тряслась от волнения. Кто-то названивал в милицию, по проходам уже бежала охрана зала и телохранители певицы.

Все смешалось. Но вот убийцу увели, надев на него все мыслимые виды наручников, а зрители все еще стояли скопом, не рассаживаясь по местам. Многие рвались к сцене, где среди букетов и корзин с цветами феи приводили в чувство Елену Нейс.