Не пытайтесь это повторить - Надежда Первухина

Лекант посмотрел на меня.

— Да, уйдем, — кивнул он. — Но не в гостиницу и не к тебе домой.

— А куда?

— Скорее когда.

Лекант обнял меня, и все исчезло.

А потом оказалось, что мы словно застыли в текучем серебре. Все вокруг блестело, струилось, извивалось, это было страшно и прекрасно одновременно.

— Где мы? — спросила я Леканта.

— Когда мы, — поправил он меня. — Сейчас ты увидишь, как я возникну.

Серебряная гора поднялась из серебряного моря. Точнее, не гора, а волна. И вдруг все развеялось. На место серебра низринулась тьма, такая ужасная, что меня стиснуло холодом. А потом в этой тьме возник крошечный свет, не больше булавочного прокола, и из этого света вдруг ударили во все стороны ослепительные лучи.

— Это я, — прошептал Лекант.

— Так ты — звезда?

— Нет, — покачал головой он. — Я свет звезды.

И тут я новыми глазами увидела его.

Лекант сиял. Его одежды были белы как снег, а лицо казалось ярче света. Сапфировые глаза ужасали своим блеском, тело напоминало расплавленное золотое стекло, но самое главное…

Самое главное, у Леканта были крылья.

Из тысячи тысяч золотых перьев.

Эти крылья взметнулись и загородили собой полсвета.

— Лекант, мне страшно, — прошептала я и упала на колени.

И все пропало.

Наступила благословенная темнота.

Потом я поняла, что у меня просто закрыты глаза.

Я открыла их и увидела, что Лекант — прежний, в джинсах и рубашке, без крыльев, без сияния — склонился надо мной и тихо гладит мои волосы.

— Успокойся, Тийя. Я не хотел тебя напугать.

— Где мы, Лекант?

— В храме Тысячи Звезд. Я перенес нас сюда, чтобы нам было удобнее разговаривать. Сможешь ли ты теперь слушать меня?

Я села, расправила плечи. Тело ощущало себя так, словно через него пропустили электрический ток. Но в остальном…

— Да, Лекант, я тебя слушаю.

— Тийя, я вспомнил, кто я. Таких, как я, люди называют словом дхиан — Дыхание Неба. Если ты думаешь, что я ангел, то ты ошибаешься, потому что ангелы не имеют плоти, а я имею. Эта плоть дана мне звездной пылью, а душа — дыханием святых, охраняющих место из мест — Шамбалу. Я — один из бдящих, охраняющих дорогу к Древу Дара — Азимандии. Вот почему я именовал себя Лекантом Азимандийским.

— Значит, ты родился из света звезд?

— Такие, как я, не рождаются, они скорее создаются по воле Владыки Шамбалы. Я не человек, Тийя, хотя устроен внешне и внутренне как человек.

— Ничего не понимаю.

— Со временем ты поймешь. Дхианы — а нас, таких, немного — разделяются на дхианов Порядка и дхианов Хаоса. И Владыка Шамбалы сотворил дхианов Порядка мужчинами, а дхианов Хаоса — женщинами.

— Елки-палки, — слабо улыбнулась я. — И тут неравенство. Опять у вас женщины самые плохие.

— Почему плохие? Я этого не говорил. Дхианы Хаоса тоже делают свое дело и призваны разрушать так же, как мы призваны созидать.

— Значит, ты — дхиан Порядка?

— Да.

— И ты воюешь с дхианами Хаоса?

— Создаю для них трудности, так лучше сказать.

— Но почему ты оказался скелетом и в гробу?

— Потому что меня победили.

— Кто?

— Вот этого я не вспомнил. Я знаю только одно: я боролся с дхианом Хаоса, и она сумела в тот момент времени преодолеть меня. Она скрыла мое тело в гробнице Хранящих и погребла с должными заклятиями. Но мой дух рвался на волю и преодолел всякое заточение. Прошло несколько сотен лет, прежде чем моя гробница вышла из земных пластов на поверхность. И когда я был близок к освобождению, я почувствовал тебя, Тийя, и полюбил тебя, и воззвал к тебе. Ты спасла меня, снова сделав одним из бдящих. Я так благодарен тебе!

— Лекант, это неважно. Важна только любовь. А что мы будем делать теперь?

— То есть?

— Ну теперь, когда ты узнал, кем был, что будет со мной? Мы останемся вместе?

— Конечно, мы останемся вместе. Ведь я люблю тебя. Но ты устала, милая моя Тийя. То, что я рассказал о себе, представляется непосильным для твоего сердца. На сегодня хватит. Да и я должен опомниться. Любимая, сейчас я перенесу тебя домой, и ты уснешь. Тебе нужен отдых.

— Мне нужен ты… — И я посмотрела на Леканта так откровенно, как только могла.

Мужчина этот взгляд понял бы с лету. Но Лекант был дхианом, хоть и мужского пола. Поэтому взгляда не понял.

— Мы встретимся завтра, — сказал сын звездного света и дыхания святых. — Мы продолжим наши разговоры и…

— Что "и"?

Дхиан, кажется, смутился:

— И если можно, поцелуи.

Вот тут я рассмеялась.

— А как ты отправишь меня домой?

— Очень просто.

Лекант сложил ладони лодочкой, а потом слегка раздвинул их. Словно держал бабочку.

— Посмотри в зазор между ладонями, — сказал он мне.

Я посмотрела…

И увидела свою комнату.

— И как я туда… попаду? — Окончание фразы я договаривала, уже стоя посреди своей спальни. Леканта рядом не было. И все, только что произошедшее, казалось бредом сюрреалиста.

— Лекант, я хочу к тебе, — капризно сказала я.

Но молчание было мне ответом.

Полтора часа я просто просидела на своей кровати, не раздеваясь. Я думала над словами Леканта. Я пугалась того, что он мне о себе открыл. Я почему-то думала, что Лекант окажется вампиром. Или магом, на худой конец. С этими простыми сущностями я вполне могла бы ужиться. У нас с ним тогда была бы замечательная семья. У вампиров, например, вообще сильно развито матримониальное начало.

Эх… А тут — дхиан, Шамбала, хранитель какой-то Азимандии…

Словом, сложности.

Я медленно разделась, представляя, будто раздеваюсь перед Лекантом. Знаю, вы меня осуждаете. Наверняка! Скажете: какая же она озабоченная, только секс ей и подавай! Ну и черт с вами, осуждайте. Вы просто не видели Леканта, вот и все.

Я легла. Ничего себе не представляя, честно. Усталость взяла свое. Мне казалось, будто кровать подо мной покачивается, как колыбель, я решила, что я младенец, почмокала губами и провалилась в сон.

А проснулась радостной и полной сил. Я не помнила, что мне снилось, помнила только, что снилось хорошее.

— Мама! — крикнула я из комнаты.

— Да, дочка? — Мама открыла дверь и удивленно посмотрела на меня. — Ты вся просто светишься!

— Потому что у меня лучезарное настроение! Ладно, пойду в ванную, пора собираться на работу.

В ванной я быстренько растерлась тальком, потом набросила халат и отправилась выбирать наряд. С этим я долго не возилась, решила надеть юбку из хлопковой ткани и розовую водолазку, вышитую черным бисером. Накрасилась, подхватила сумочку и уж было нацепила босоножки, как мама сказала мне:

— Тийя, вчера тебе звонил какой-то мужчина.

— Голос незнакомый? Может, это Дима?

— Диму пора бы снова навестить. Нет, голос незнакомый. Кажется, ты обзавелась поклонником?

— Мама, уверяю тебя, ты будешь в курсе всех моих сердечных похождений. Кстати, возможно, скоро мне сделают предложение. Вот.

— Ох!

— Не волнуйся. Он замечательный.

— Скажи хоть, как его зовут и где он работает, вертихвостка!

— Все секрет, пока секрет!

И я убежала на работу, практически не чуя под собой земли. И погода была прекрасная!

Музей работал по-прежнему, словно и не дежурила у его ворот милиция. Экскурсоводы водили группы любопытных приезжих, заученно повествуя про жертвенные камни эпохи неолита, протоножи и черепа первых волхвов, которые, как недавно открыл профессор Иван Кутежанский, оказывается, селились на территории будущего Щедрого. Я же отправилась в небольшой зал, где были представлены артефакты местных мастеров. Некоторые из этих предметов основательно запылились, просто срам какой-то. Я вооружилась маленьким бесшумным пылесосом и принялась обеспыливать экспонаты.

Я почти закончила работу, когда в зал кто-то вошел.

— Простите, зал пока закрыт, — сказала я, а последующие слова застряли у меня в горле.

Потому что на меня смотрел Овидий.

Тот самый, который чуть не убил Юлю Ветрову и собирался сделать что-то со мной!

Он… Да! Я вспомнила! Он — из Пожирателей трупов!

— Что вам здесь надо? — севшим голосом спросила я.

— Тебя, кадавр, — холодно произнес Овидий.

— Только попробуйте ко мне подойти! Я… я буду защищаться! Калем! Утхор! Асет!

— Эти слова имеют силу только в устах ведьмы. Не противься своей судьбе. Ты кадавр, и быть тебе кадавром.

Он вплотную подошел ко мне и взял за руку. И словно всю волю выкачали из меня.

— Идем, — сказал он.

Я прижала к груди выключенный пылесос и поволоклась за Овидием. И что самое интересное, никто, похоже, не заметил, что меня прямо с места работы умыкнул какой-то мужчина.

Мы вышли из музея и двинулись по проспекту Яна Амоса Коменского. Я могла только переставлять ноги, воли на то, чтобы сопротивляться, у меня не было.