Хоупфул - Тарас Владимирович Шира

робко поздоровалась с ним старушка, внимательно всматриваясь в его лицо.

– Привет, мама, – негромко ответил мужчина. Он мельком посмотрел на Женю и кивнул головой.

– Мамуль, как погуляла? – он бережно положил старушке руку на плечо, заглянул ей в глаза.

Та, сначала недоверчиво, а затем, увидев открытую улыбку и готовность ее выслушать, стала рассказывать:

– Вот, погода сегодня хорошая, солнце ушло, правда. А вы не гуляли сегодня? Я вот…

– Давно она у вас так? – не дав старушке договорить, спросил Женя.

– Ну… где-то несколько месяцев, – ответил мужчина, бережно беря старушку под руку.

Женя понимающе кивнул.

Бабулька, хлопая глазами, переводила взгляд то на Женю, то на своего сына – как ребенок, который хочет поучаствовать во взрослом разговоре, но слыша одни непонятные и незнакомые слова, не решается вступить.

– До свидания, – попрощался мужчина, когда они дошли до четвертого этажа.

– Давайте, не болейте, – кивнул Женя.

Старушка не повернулась, как будто забыла, что с ними поднимался кто-то еще. Хотя она и так забыла – повернись она сейчас к Жене, то обязательно бы спросила, где она раньше могла его видеть.

Зайдя домой, Женя привычным движением поставил на плиту турку и щелкнул конфоркой.

На верхней полке холодильника лежала кастрюля с макаронами и пара куриных грудок. Что касается последних, то Женя с Максом как-то шутили, что если бы у еды в холодильнике была своя гастрономическая иерархия, то макароны среди других продуктов пользовались бы авторитетом. Они видели буквально все. И достаток, и голод. Даже изредка покидая его стены, они оставались на полках буфета в обезвоженной и высушенной форме доширака. Но были на кухне всегда.

Отломав кусок слипшихся макарон, Женя поставил тарелку в микроволновку. Иногда он, правда, любил немного покулинарничать, найдя рецепты в каком-нибудь паблике для домохозяек, но сегодня был явно не тот день.

Несколько раз ему готовила Настя, когда оставалась у него – как он понял, ее муж был не в особом восторге от ее кулинарных подвигов. «Будешь ругать свою бабу за то, что она не очень готовит – поверь, очень скоро она будет готовить кому-то другому», – подумал он тогда.

Все же он пришел к выводу, что любая еда, приготовленная женской рукой, на порядок лучше, чем та, что готовил он. Даже какой-нибудь простецкий омлет, приготовленный на той же плите и из тех же яиц, становился легким и воздушным. Парадокс, да и только.

Усевшись на диван, Женя пододвинул стол с ноутбуком. На днях он начал смотреть какой-то фильм с Лиамом Ниссаном – вроде интересный, но не настолько, чтобы посмотреть его за раз, не отрываясь. Как раз для скучного вечера вроде сегодняшнего.

Как человек, претендующий на снобство, Женя не одобрял российский дубляж и смотрел фильмы в оригинальной озвучке с субтитрами. Можно было даже и без них, кроме случаев, когда роли исполняли англичане. «Лавли» у них превращалось в «ловли», а «кэт» в «кат».

Отмотав на нужный момент, Женя, подперев рукой голову, смотрел на происходящее на экране со скучающим лицом прожженного кинокритика.

Где-то под титры Женя начал клевать носом. Зевнув и потянувшись, он закрыл ноутбук и вытянулся на диване.

«Херня какая-то, – подумал он про себя. – Вот зачем было в конце…»

Несмотря на то что он только что досмотрел фильм, Женя поймал себя на мысли, что вообще не помнит, о чем он был. Было ощущение, что последние полчаса просто пропали из жизни. «Стоп, – подумал он. – А я смотрел его вообще?»

Женя открыл ноутбук. Бегунок проигрывателя был в самом конце, но Женя не мог вспомнить, когда он вообще смотрел этот фильм и смотрел ли его вообще.

Он быстро прощелкал другие вкладки браузера – ничего из того, что он там увидел, он не помнил.

С тревожным чувством Женя захлопнул ноутбук и старательно осмотрел его. Он очень хотел поверить, что по какому-то неведомому стечению обстоятельств этот ноутбук – вовсе не его, а просто чей-то очень похожий. Но нет, все тот же скол от падения со стула и стикер с названием сетевой игры, в которой он просиживал пару лет назад.

Жене вдруг стало душно. Стены начали давить, будто смыкаясь и превращаясь из большой гостиной в узкий и тесный чулан.

Он пошел на кухню, по пути закрыв дверь в комнату. Возвращаться туда ему не хотелось.

Подойдя к раковине, он налил себе стакан холодной воды из-под крана.

Нервно расхаживая по кухне, он пытался найти объяснения случившемуся. Мысли, ускользая от него, тонкими струйками расходились в разные стороны, как ветки метро.

«Так, – мысленно начал рассуждать он, пытаясь успокоить себя рассудительным размышлением, – предположим, я забыл отрезок времени. Отрезок от получаса до часа. Что я делал перед этим? Пришел с больницы. Приготовил поесть. Или не готовил?» – Женя застыл.

«Нет, нет, все сначала, – Женя сделал глубокий вдох. – Пришел с больницы. Турка стоит в раковине, есть я не хочу. Значит, я приготовил кофе и поел».

В кухне тоже становилось невыносимо. «Надо подышать воздухом, – подумал Женя. – Надо просто подышать, и все пройдет».

Он торопливо надел кроссовки и судорожно дернул дверную ручку, как будто бежал из горящей квартиры.

«Я ведь не схожу с ума? – сердце панически стучало. – Нет, не схожу. С чего бы это? Так резко это не происходит».

Женя бегом спускался по ступенькам – на секунду ему показалось, что он попал в какой-то цикл, временную петлю, и все эти двери, коврики у входа, кадки с цветами на подоконниках будут повторяться снова и снова.

– Я все осознаю, – шепотом повторял Женя, перепрыгивая через ступеньки, как будто дело было в них, и чем быстрее он отсюда уйдет, тем быстрее все войдет в нормальное русло. – Я Гурц Евгений Владимирович, 1996 г. р. Я прохожу практику в пятой областной больнице. Я Гурц Евгений Владимирович, 1996 г. р. Я прохожу практику в пятой областной больнице. Я Гурц Евгений Владимирович, 1996 г. р. Я прохожу практику в пятой областной больнице.

А вот и долгожданная подъездная дверь. Женя с силой надавил на ее черную резиновую кнопку.

Надо было срочно на воздух.

– Куда прешь? – громкий гудок машины заставил вздрогнуть. Водитель, высунув голову из окна, гневно смотрел на Женю. – Бухой, что ли?

Женя мельком глянул на светофор. Действительно, горел красный.

– Простите, – крикнул Женя и торопливо сделал два шага назад, на перекресток.

– А зачем дядя на красный идет? – подняв на маму большие наивные глаза, спросила девочка в разноцветном шарфе. Женщина критично осмотрела Женю.

– Ну, жить дяде надоело, наверное, – поучительно ответила она.

Женя, не слыша ничего вокруг, озирался по сторонам. Он знал, где находится – это был самый первый перекресток, через дорогу которого он шел к остановке каждое утро. Но чего он точно не знал – так это того, как он тут оказался. Последнее, что он помнил – это то, как он открыл подъездную дверь.

Женя обхватил руками голову.

– Бля, да что со мной происходит-то, – вполголоса сказал он.

Надо было идти домой. Тем более, как ему казалось, своими метаниями он уже привлек внимание нескольких проходивших мимо людей. Некоторые из них уже стали оборачиваться.

Женя чувствовал, что сознание к нему вернулось – но надолго ли?

Зайдя домой, Женя обессилено упал на диван.

«Да что со мной происходит-то?» – думал он, рассматривая люстру с тускло горящими лампочками. Из пяти ламп работали только три, но заменить оставшиеся Женины руки так и не доходили.

«Сначала чуть инфаркт не хватил в зале, потом чуть не ослеп, а сейчас с ума схожу. Зашибись картинка в 24 года».

Женя вдруг поймал себя на мысли, что такая последовательность болезней показалась ему почему-то смутно знакомой. Как будто между ними была какая-то связь, но какая – уловить он не мог.

Это было похоже на дежавю – он уже как будто переживал эти симптомы раньше.

«Я так больше не могу, – подумал Женя. – Отпрошусь-ка я завтра».

Зайдя на кухню, он растолок в ложке шесть таблеток глицина и запил их стаканом холодной воды.

«Зато есть и плюсы, – подумал он, убирая кружку обратно. – Начну выходные на два дня раньше».

ГЛАВА 17

love [lʌv] – сущ. любовь, влюбленность

arrogant [ærəʊgənt] – прил. высокомерный, самонадеянный

discovery [dɪskʌvərɪ] – сущ. открытие, раскрытие

Проснулся Женя в обед – позвонив заведующей накануне вечером, он сослался на высокую температуру и ужасные головные боли. Выслушав стандартное «врачи не должны болеть» и пообещав не болеть еще как минимум год или же хотя бы до окончания практики, Женя официально объявил свой мини-отпуск открытым.

По такому поводу он решил пойти завтракать в кофейню. Про вчерашнее он старался не думать, но пообещал себе сходить