Оттенки серого - Джаспер Ффорде

говорил правду. На протяжении бесчисленных поколений Марена тщательнейшим образом подбирали себе супругов. Утверждали даже, будто от мужа с достаточно высоким красным цветовосприятием Констанс могла произвести ребенка, который станет краснее Кармазинов и займет их место в красной префектуре.

– Ты в начале очереди или в хвосте? – поинтересовался Томмо. – Скажем так: у вас есть ласкательные имена друг для друга?

– Мы перебирали несколько вариантов, но ни на чем не остановились.

В этом смысле взгляды Констанс, увы, были безнадежно консервативными. Мое предложение – «бриллиантовый медвежонок» – она сочла чересчур рискованным, соглашаясь лишь на традиционные «дорогой» или «милый». В крайнем случае – «милый медвежонок», но только наедине.

– Но все это без гарантии, хоть я и говорю о своей женитьбе как о решенном деле, – признался я. – Между мной и светлым будущим стоит зазнавшийся тупица по имени Роджер Каштан.

– Каштан? – переспросил Томмо. – Я бы давно смылся, а ты все еще в игре.

– Пойми меня правильно, – заторопился я. – Несмотря на свою придирчивость, красноцентричность и непостоянство, она довольно приветлива и кое-что мне позволяла. Например, я несколько раз водил ее на танцевальные вечера.

– Вот это успех так успех. Что насчет танго?

– Еще не было, – медленно ответил я, – но почти уже дошло до этого.

Пока что Констанс отказывала мне в танго на том основании, что этот танец «предполагает вольности», как и, например, ламбада. Если бы мы станцевали его, старик Маджента настоял бы на нашей свадьбе, чтобы не нарушать общественные приличия.

– К сожалению, – добавил я, – она танцевала и с Роджером тоже.

– Похоже, она уклоняется от твердых обещаний, как насчет танцев, так и насчет постели.

– Пожалуй, да.

– Все это отвлеченные рассуждения, – со смехом сказал Томмо. – Как только ты познакомишься с местными девушками, желание порулить веревочными фабриками исчезнет, как пух на штормовом ветру.

– Томмо, я здесь только на время.

– Ладно, просто предположим, что ты решил обосноваться здесь. Давай, Эдди, и посмотрим, что получится.

– Хорошо, – со вздохом согласился я. – Давай обсудим это предположение.

– Чудно! – Томмо хлопнул в ладоши. – Вот что я думаю о твоих брачных перспективах в нашей славной выгребной яме. Ты кажешься слишком ярким, чтобы смешивать свой цвет с кем-нибудь, кроме красной. А выбор красных девушек в нашем городке, скажем так, невелик. Если вычесть из трех тысяч серых, затем мужчин и, наконец, представителей других цветов, останется где-то сто двадцать пять подходящих красных женщин. Теперь считай. Тридцать девять из них уже замужем, четырнадцать – вдовы, у девятнадцати спутники жизни ушли на перезагрузку. Семнадцать – это старые кошелки лет пятидесяти, а еще двадцати восьми нет шестнадцати лет. Сколько остается?

– Девять.

– Верно. В этом году проходят тест Исихары и, следовательно, могут выходить замуж моя сестра Франческа, Дэзи Кармазин, Лиза Пунцетти и Люси Охристая. Если никто не подходит, то на следующий год тест проходят Роза Крапп, Касси Фламинго и Дженнифер Кошениль. Если же ты хочешь скрасить жизнь дамы в летах, то более-менее годятся Табита Терракотто и Симона Рыжая.

– Хмм, а нет ли синих, с которыми можно основать пурпурную династию? – спросил я полушутя.

Томмо затряс головой.

– Де Мальва и Совет никогда не допустят этого. Но если ты готов расстаться со своим изначальным цветом, есть Виолетта де Мальва. Ей не помешало бы немного красного, чтобы вернуть лиловых к состоянию средней пурпурности вместо того сине-красного оттенка, в котором они пребывают сейчас. Но для этого надо быть крайне – крайне – озабоченным продвижением по социальной лестнице, ведь это самая зловредная девица в городе.

– Кажется, раньше ты говорил так про Банти Горчичную.

– Думаю, это переходящее звание: от одной к другой и обратно. Так или иначе, советую тебе исключить Виолетту де Мальва из своих планов, ради твоей же пользы. Если, конечно, ты не хочешь всю оставшуюся жизнь выслушивать указания, что и когда тебе нужно делать.

Я подумал о Констанс и вынужден был признать, что с ней, вероятно, будет что-то похожее.

– Если существовать в этом идиотском мире, о котором ты говоришь, то я даже думать о таком не хочу.

– Ну да. Глупо лезть в это осиное гнездо, если хочешь жениться. Остается Люси Охристая. Но она зарезервирована.

– Зарезервирована?

– Для меня. Так что лапы прочь.

– А она знает?

Томмо пожал плечами.

– Если честно, то нет.

– Ну что же, из восьми девушек еще можно выбрать.

– Не очень-то, – возразил Томмо и стал загибать пальцы. – Симона Рыжая – с низким цветовоприятием, дочь главного сантехника и серой – почти неприемлемый вариант. Роза Крапп обручена, Лиза тоже. Табита полуобещана Ллойду Кубовому. Лиза Пунцетти занимает довольно низкое положение, ее отца отправили на перезагрузку. Касси – с дикими причудами, а Дженнифер на прошлой неделе была помолвлена с серым по имени Хлой.

– Вот как.

– Остаются моя сестра Франческа и Дэзи Кармазин.

– Выбор все еще есть. Очень любезно с твоей стороны.

– Не торопись. Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы коснуться каким угодно местом своей туши моей ненаглядной Франчески, которую я поклялся защищать от всех превратностей судьбы, я дам тебе промеж глаз. И очень больно. Боюсь, тебе осталась только Дэзи Кармазин. Будьте счастливы вместе.

– Ты ведь заранее все это отрепетировал?

– Я только об этом и думаю.

Пока мы говорили, дневной свет совсем погас. Небо стало эбеново-черным, и единственным источником света было жесткое белое сияние центрального фонаря. Тени получались настолько резкими, что, казалось, о них можно было порезаться. Я стал доказывать Томмо, что все его брачные фантазии – сплошной вздор. В это время из какого-то дома вышел человек в пальто и с чемоданом в руках. Я понял, что это Трэвис Канарейо, лишь когда он подошел совсем близко.

– Привет! – поздоровался он, увидев меня. – Как устроился?

– Неплохо. Вы знакомы с Томмо?

Они пожали друг другу руки. Томмо подозрительно посмотрел на желтого.

– У вас нет кружка, – заметил он.

– Там, куда я иду, он мне не нужен.

Я думал, он имеет в виду перезагрузку, но оказалось, что нет. Прежде чем мы успели что-нибудь ответить, Трэвис коснулся своей шляпы и зашагал дальше. Через несколько секунд сумрак поглотил его целиком. Трэвиса больше не было.

Мы с Томмо не могли поверить своим глазам и изумленно уставились друг на друга. Я оглянулся. Из примерно дюжины человек на площади, совершавших вечерний променад, никто ничего не заметил. Я пошел к тревожной кнопке – системе оповещения о том, что человек пропал в ночи, – но Томмо остановил меня.

– Постой, постой, Эдди. Он желтый – одним больше, одним меньше. А кроме того,