Оттенки серого - Джаспер Ффорде

что ты ищешь гармонические линии.

– Земля утопает в неслышной музыкальной энергии, – объявила она театральным тоном, – скалы и почва, пустоши и поля. Ми-бемоль, если тебе интересно, но регистр очень высокий, услышать невозможно. Это нечто вроде переносящего энергию гармонического ветерка, который дует вдоль определенных линий и качает мой маятник, словно китайские колокольчики. Энергия, связывающая воедино все в мире. Гармония сфер.

Я ничего не ответил, что само по себе было весьма красноречиво.

– Ну да, – вздохнула Люси, проводя рукой по волосам, – все так думают. Мне нужна ложка. Можешь помочь?

Я подскочил на месте – такая откровенная просьба застала меня врасплох.

– Да, то есть, ну, понимаешь, – что ты сказала?

– Десертную, суповую, бульонную, чайную, все равно какую. Из Ржавого Холма. Ведь ты едешь туда?

– Ах вот что. Я думал, ты…

– Думал, что я хочу понятно чего? Знаешь, Эдди, ты не настолько хорош собой. Но раз уж речь зашла об этом: ты умеешь целоваться? Мне надо попрактиковаться с кем-нибудь, и, по-моему, ты не откажешься от деньжат. Если вычесть Томмо из уравнения, мы можем сэкономить кругленькую сумму.

– И сколько же поцелуев предполагается? – спросил я.

«Кругленькая сумма» – пять процентов, причитавшиеся Томмо, – могла означать, что моим губам предстоит немало поработать. А может быть, и языку тоже.

Люси пожала плечами.

– Зависит от того, что ты умеешь. Друзья?

– Друзья.

– Близкие друзья?

– Давай пока побудем просто друзьями.

– А вот и твой чай, – сказал подошедший Томмо, пристально глядя на меня: Люси почти переползла мне на колени.

– Я не хочу, – объявила она, опуская веки. – С удовольствием бы поспала.

И, словно желая подтвердить свои слова, Люси положила голову на стол и захрапела.

– Она всегда так? – осведомился я, и Томмо печально кивнул.

Все стало ясно. Девушка накачалась зеленым цветом. Если бы префекты пронюхали, что Люси видели под кайфом в общественном месте, были бы серьезные неприятности, не говоря уж о сплетнях.

– Эй, Люси, – я потряс ее за плечо, – пора просыпаться.

Я велел Томмо взять девушку за локоть, и вдвоем мы поставили ее на ноги. Под стоны и жалобы Люси мы проследовали на улицу.

– Нам нужна дверь дома де Мальвы, – сказал я. – Раз Люси нагляделась на желто-зеленый, нам нужен красно-фиолетовый, чтобы нейтрализовать его воздействие.

– А это сработает?

– А как же! Тот, кто вырос в семье цветоподборщика, знает кое-какие хитрости.

Больше убеждать Томмо не пришлось, и мы повели Люси, которая держалась все менее твердо, в сторону префектских домов.

– Посмотри на дом, Люси, – обратился я к ней. – Тебе станет лучше.

– А я не хочу, чтобы мне стало лучше, – прохныкала та. – Они его кокнули.

– Что?

– Никто никого не кокал, – объяснил Томмо. – Это цветной язык.

Да, такое случалось. Порой я возвращался домой и видел, что отец перебрал лаймового: он нес всякую чушь, забравшись на сервант, причем нередко был без брюк. Люси глядела на дверь целую минуту, но никакого улучшения я не заметил. Я выругался, поняв, в чем дело, – Люси не просто была под кайфом, но и приняла нечто сильнодействующее.

– Она где-то достала линкольн, – сказал я. – Красную дверь, быстрее!

Мы потащили ее к болезненно-яркой двери Смородини и велели открыть глаза. Эффект был немедленным и неожиданным: Люси пронзительно вскрикнула, сморщилась от боли и схватилась за затылок от внезапной цветовой дисгармонии.

– На хрен Манселла! – заорала она.

– Не так громко, – посоветовал я. – А теперь сосчитай до пяти слонов и посмотри на меня.

– Вот дерьмо, – выругалась Люси, сосчитав слонов, – ты всегда такой ярко-желтый?

– Просто твоя зрительная кора восстанавливается, – пояснил я. – Скоро придет в порядок.

Мы отвели девушку домой, где я усадил ее в кресло у окна, а Томмо поспешил за стаканом воды.

– О-о, – простонала она, – моя голова!

– Где линкольн? – спросил я.

Люси уставилась на меня расфокусированным взглядом. Казалось, мои черты постепенно вырисовываются у нее в глазах, и наконец она посмотрела на меня осмысленно, но в какой-то странной манере, сразу напомнившей мне о моей матери. Я никогда не думал об этом прежде, но, похоже, матушка тоже злоупотребляла зеленым. Люси закрыла глаза и принялась беззвучно рыдать. Я протянул ей свой платок, и она утерла слезы.

– Где линкольн? – переспросил я.

Она секунду подумала, шмыгнула носом и показала на книгу «Старый брехун», лежавшую на столике. Полистав ее, я быстро нашел искомое. То была яркая карточка размером с открытку – такого мощно-зеленого цвета, что он, казалось, наполнил всю комнату заразительной аурой сказочного счастья. Я взглянул на карточку – и по телу мгновенно разлилось теплое, блаженное отупение.

– Пятьсот баллов штрафа, если тебя застукают с этим, – пробормотал я, переворачивая карточку обратной стороной вверх.

Но Люси, не выказывая никакого раскаяния, схватила мое запястье и пристально посмотрела на меня.

– Они убили моего отца!

– Люси, никто никого больше не убивает. Это не нужно. Теперь есть процедуры.

– Тогда почему…

Закончить она не успела: вошел Томмо, и девушку, которая чувствовала себя все хуже, вырвало на пол. Мы нашли тряпку и все вытерли. Люси меж тем решила заснуть.

– Ну и славно, – прошептал Томмо несколькими минутами спустя, когда мы выходили на улицу. – Не очень-то здорово, если будущую госпожу Киноварную привлекут за употребление в общественном месте.

– Люси утверждает, что кто-то убил ее отца.

– Я же сказал: цветная болтовня. Все знают, что он «ловил лягушку». Префекты решили соврать ради блага горожан. На город наложили бы офигительный штраф, а на префектов – еще больше.

Действительно, высшие спектральные ранги давали привилегии, но и влекли за собой большую ответственность. Префекта могли послать на перезагрузку там, где серый отделался бы полусотней баллов.

– А Люси не говорила, почему она так думает?

– Нет.

– Назеленилась в хлам. Но что-то в этом есть такое возбуждающее. Должна классно заниматься понятно чем. Я слышал, она предлагала тебе дружбу?

– Да.

– Чтоб ее! А мне всегда отказывала, хотя я просил. Я – единственный красный, которого нет в ее списке друзей.

Я решил быть дипломатичным.

– Может, ты для нее больше чем друг?

– Да, наверное, – сказал Томмо с заметным облегчением. – Да, так вот, Ржавый Холм: не забудешь про мои ботинки?

– Люси хочет ложку, а госпожа Алокрово – щипцы для сахара. Придется составлять список.

– Не надо. Я уже принес.

Я поглядел – и чего только там не было: дверные ручки, детская коляска, ножницы для ногтей, ваза для пирожных, масленка, велосипедная шина, сколько-нибудь шнурков и плащ, по возможности синий, что было глупостью – ведь я не смог бы сказать, синий он или нет. Томмо, похоже, видел в моей вылазке выгодную