Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов

последний раз выступить на собрании Межрегиональной депутатской группы в Кремле. Его последнее выступление было таким же честным и принципиальным, как и все предыдущие. Андрей Дмитриевич говорил о том, что разочаровался в Горбачеве и убедился в половинчатости и поверхностности «перестройки», заявлял о необходимости проведения всеобщей политической забастовки и создания мощной оппозиционной партии. «Мы не можем принимать на себя всю ответственность за то, что делает сейчас руководство. Оно ведет страну к катастрофе… Мы… объявляем себя оппозицией, принимая на себя ответственность за предлагаемые нами решения», – сказал тогда Андрей Сахаров, сопредседатель Межрегиональной группы, призвав соратников к активизации борьбы за подлинную демократию и свободу. «Единственным подарком (власти. – В.К.) будет наша критическая пассивность. Ничего другое им не нужно, как это» – так завершил Андрей Дмитриевич Сахаров свое самое последнее выступление.

…В тот же день его не стало. Он не дожил всего две недели до десятилетия, которое ознаменовалось крушением коммунистической диктатуры и всей советской системы, снятием кровавого полотнища с главного кремлевского флагштока, открытием архивов, введением многого из того, что требовал Андрей Сахаров, – свободы слова, совести, убеждений, многопартийности, свободных выборов, рыночной экономики, свободного передвижения. Но многое из того, за что боролся Андрей Дмитриевич, так и не пришло – не было ни суда над коммунистической системой, ни настоящего покаяния… Кстати, КГБ продолжал пристальное наблюдение за академиком Сахаровым до самого конца: последнее письмо председателя КГБ СССР Владимира Крючкова Генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачеву, озаглавленное «О политической деятельности Сахарова А.Д.», датировано 8 декабря 1989 года…

Андрей Сахаров не был лидером правозащитного движения: у диссидентов по определению не бывает лидеров и подчиненных, там каждый делает, что может, и Андрей Дмитриевич сам неоднократно об этом говорил. Он не был даже политиком, о чем и написал в годы горьковской ссылки. «Я не профессиональный политик, и, может быть, поэтому меня всегда мучают вопросы целесообразности и конечного результата моих действий. Я склонен думать, что лишь моральные критерии в сочетании с непредвзятостью мысли могут явиться каким-то компасом в этих сложных и противоречивых проблемах. Я воздерживаюсь от конкретных прогнозов, но сегодня, как и всегда, я верю в силу человеческого духа», – писал Сахаров в самые трудные, самые черные годы своей жизни. Но он был человеком, объединившим в себе требования свободного рынка и демократии с нравственными ценностями в политике и государстве. Сам он руководствовался этими ценностями во всем, что делал. Как вспоминает Владимир Буковский, Андрей Сахаров был человеком безупречной честности и какого-то «старомодного благородства» – благородства XIX века, какое сегодня уже почти не встречается. И нельзя не согласиться со сказанным на похоронах Сахарова академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым: «Он был настоящий пророк. Пророк в древнем, исконном смысле этого слова, то есть человек, призывавший своих современников к нравственному обновлению ради будущего».

Первая книга Андрея Дмитриевича Сахарова на его родине вышла в свет уже после его смерти, в 1990 году. Ее название – «Тревога и надежда» – как нельзя лучше отражало настроение самого Сахарова, смотревшего в наступавшее десятилетие со смешанными чувствами. «Его работы подсказывают, как следует поступать, чтобы выжить и жить и чтобы жизнь была достойной, свободной, справедливой… Сахаров еще предстоит – и своей собственной стране, и миру. Надо только его услышать и понять». Эти слова Елены Боннэр, написанные в предисловии к книге Андрея Сахарова, крайне значимы и уместны сегодня, в начале третьего тысячелетия.

«Надежда на спасительную руку государства не покидает людей, не умеющих найти силы в самих себе…»

Юрий Александрович Левада

Лев Гудков

Юрий Александрович Левада родился 24 апреля 1930 года в Виннице, в интеллигентной семье. Отец рано оставил семью, и мать, журналистка местной газеты, вышла замуж за Александра Леваду, позднее ставшего известным украинским поэтом, писателем и драматургом, лауреатом государственных премий, занимавшим в послесталинское время посты замминистра по кинематографии и по культуре. В 1937 году отчим был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности, но вскоре отпущен; в годы войны он – военный корреспондент. Дед Левады был уважаемым в округе человеком – врачом, обладателем большой библиотеки, определившей в детстве круг чтения Юрия Левады.

Разнородная в языковом и культурном плане среда (переплетение русской, украинской, еврейской, польской истории), периферия советской империи со всеми ее катаклизмами, расхождения идеологических и социальных планов действительности определили рамки будущих размышлений социолога. С началом войны вместе с матерью он оказался в эвакуации в Западной Сибири; они голодали и бедствовали. Рано, с медалью, окончил школу и в 17 лет поступил в Московский университет на философский факультет, где надеялся найти «настоящую правду» обо всем, что его окружало. Но реальность довольно быстро заставила разочароваться и разувериться в марксистско-ленинской философии как системе универсального объяснения мира, начисто отбив всякий интерес к философии. Годы учебы (он окончил университет в 1952 году) пришлись на период «борьбы с космополитизмом», с «буржуазным влиянием», с «идолопоклонством перед Западом», на время тяжелых в моральном и человеческом плане потерь в ходе факультетских кампаний разоблачений и самокритики.

Но, видимо, было что-то необычное в студенческой атмосфере тех лет, если судить по тому, что именно тогда складывался неформальный круг философов, будущих «шестидесятников». В 1950 году факультет оканчивает Э.В. Ильенков, в 1951-м – А.А. Зиновьев и А.М. Пятигорский, в 1952-м вместе с Левадой – Б.А. Грушин, К.М. Кантор, в 1953-м – Г.П. ГЦедровицкий, в 1954-м– М.К. Мамардашвили и другие, ставшие в 1970-х авторитетными фигурами.

Сразу после университета Левада поступает в аспирантуру философского факультета МГУ, во время учебы в которой несколько месяцев проводит в Китае (только что образованной КНР), учит китайский язык. В 1955 году защищает диссертацию о народной демократии в Китае, работает в обществе «Знание», завотделом журнала «Наука и жизнь», но вскоре переходит в Институт китаеведения АН СССР. С i960 года – старший научный сотрудник Института философии АН СССР, с 1966-го – заведующий сектором Отдела конкретных социальных исследований.

В 1964 году Левада защищает докторскую диссертацию «Социологические проблемы критики религии» и становится самым молодым в стране доктором философских наук. В 1967 году на факультете журналистики начинает читать первый в советское время курс лекций по социологии (в конце 1968-го выходит их ротапринтное издание), который обрывается в ноябре 1969-го. После резкой критики партийных органов и обсуждения книги в Академии общественных наук при ЦК КПСС, в котором участвовали практически все партийно-философские начальники и будущие «отцы-основатели» отечественной социологии (единственным, кто выступил в защиту Левады, был Б.А. Грушин), Ю.А. Леваду лишают только что присвоенного звания профессора (ему вернут его только в 1991 году) и права преподавания, выносят строгий выговор «по партийной линии», но оставляют на работе.

Внутренний круг проблем, которые