Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

class="p">– Уменьшить долю варваров – мудрое решение. Это многому их научит, и они лучше поймут, кто их настоящий господин. Гораздо лучше вознаградить цивилизованных союзников, ведь на их мечи будет опираться новое государство.

– Я имел в виду нечто совсем иное. – С досадой размышляя, на самом деле ярвир не совсем понимает, что он хотел сказать, или только делает вид. Он быстро взглянул на иноземца, пытаясь поймать его взгляд, но тот уже уткнулся в свою тарелку, перебирая унизанными перстнями, руками, её содержимое в поисках наиболее лакомых кусочков. – Я хотел увеличить вознаграждение ярвиров за счёт погибших перманов.

– Но ведь они ещё живы, и являются нашими верными союзниками! – Ниирде Соо поднял голову, и в его глазах мелькнул огонёк, похожий на блеск глаз волка. – Неужели Владыка страны Лазоревых Гор хочет избавиться от варваров?

– Да. – Твёрдо произнёс Сатвел, испытующим взглядом смотря на ярвира. – Вождь Арк слишком груб, и отказывается выполнять мои приказы. Он хочет вести войну по-своему, не советуясь с нами, а ведь это чревато последствиями.

– Несомненно. – Задумчиво кивнул посол, неторопливо вытер руки, поданной слугой, салфеткой, и, потянувшись к кубку с вином, продолжил: – Перебив перманов, Владыка существенно ослабит наше войско, и мы уже не сможем рассчитывать на то, что Вольфбур падёт к нашим ногам.

Последние слова Ниирде Соо немного покоробили лорда, словно он ставил себя на одну ступень с повелителем страны Лазоревых Гор, но он всё же радушно улыбнулся, сделав вид что не заметил этого, и спросил:

– Разве у ярвиров недостаточно сил, чтобы выиграть в этой войне? Что для такого войска может значить потеря тысячи не самых лучших бойцов?

– Это действительно так. Мои воины смогут закончить войну победой. – Посол сделал многозначительную паузу, и твёрдо, поджав губы, произнёс: – Пусть сивды сделают это. Я не хочу терять людей в усобице. Мои соплеменники пригодятся нам в боях с вигами.

– Это справедливо. – Пробормотал Сатвел с разочарованием. Он рассчитывал перебить варваров силами ярвиров, но Ниирде Соо упорно избегал этого, и теперь уже становилось ясно, почему. Если он отдаст приказ сивдам на уничтожение перманов, то в этой распре они перебьют друг друга, и самопровозглашённый Владыка окажется во власти иноземцев, без какой-либо поддержки. Что тогда сможет помешать послу заковать лорда в колодки? Клятвы и заверения в верности не имеют никакой цены, когда на карту поставлена власть в такой стране, как Лазоревые Горы.

* * *

Глава 19.

Осознание того, что жив, было настолько болезненным и трудным, что Стальной Барс, в перерывах между липкими наплывами тошноты успел подумать, что так, наверное, чувствует себя умирающий человек. Через пелену чудовищной головной боли он пытался разглядеть, где находится, приподнялся, и тут же обессилено опустился на пыльное, душное сено, что кто-то заботливо под ним взбил. В памяти безжалостным огнём вспыхнуло то, что он видел ещё до того, как потерял сознание.

Жёсткий хряст разбиваемых черепов, брызжущая во все стороны кровь, жалобные предсмертные вскрики, смрадное дыхание мутантов, и страшное ощущение того, что здесь, между двух огромных валунов безжалостно режут друг друга люди и твари, и для них не будет какого-либо примирения, пока кто-то хоть один жив. Хищные, окровавленные оскалы воинов, утробное, нечеловеческое рычание врага, и смертельная усталость.

Он успел увидеть, как над тёмным, дремучим лесом показался краешек красного, раскалённого солнца, перед глазами мелькнуло улыбающееся лицо Увгарда, и едва он отвёл треснувший щит в сторону, намереваясь обрушить пернач на голову противника, удар! Это было как избавление от безумия царящего здесь. Как бегство от чего-то ужасного, безжалостного, от чего нет спасения.

Бессмертный Тэнгри! Где же он? Что с ним? Кто победил? Что с Эрли и его друзьями? Воевода, застонав, приподнялся, и повёл мутным взглядом вокруг себя. Он увидел усталые, перемазанные кровью дорогие лица, и среди них кого-то ещё. Незнакомых, но главное – людей. В изнеможении, едва не теряя сознание, он откинулся на спину, придавив хрусткое сено, и тут же почувствовал приступ тошноты. Рутгер смог перегнуться через край трясущейся на камнях телеги, и еле сдерживая стон, едва не ослепнув от яркого солнца, попробовал что-то произнести. Изо рта вырвалось какое-то нечленораздельное мычание, и его вырвало.

Кто-то положил на его спину слабую руку, и слегка похлопывая ею между лопатками, произнёс:

– Слава Богам! Ты очнулся!

В голове вспыхнуло болью – Эрли! Она жива! Значит, виги победили! Кто те неизвестные люди с оружием, что окружили телегу, смешавшись с воинами отряда? Как они здесь оказались? Может, ювгеры? Ведь до их земель оставалось совсем немного. Всего одно поприще. Но станут ли они помогать совсем неизвестным воинам? Почему нет? Они люди, и бьются против одного общего врага!

Наконец, воеводе немного стало легче, и он поднял налитое кровью, мокрое лицо. Он увидел плачущую Эррилайю, попытался улыбнуться, но смог только поморщился от новой волны обжигающей боли.

– Мы, победили? – Выдохнул Рутгер, чувствуя, что силы вот-вот оставят его, и он опять провалится в темноту беспамятства.

– Да-да. – Торопливо прошептала Эрли, глотая слёзы, и её тихий шёпот показался Стальному Барсу громче грома.

В правом виске гремучей смесью наливалась нечеловеческая, жуткая боль, и ему казалось, что стоит коснуться головы пальцем, и она лопнет, как давно созревший, воспалённый нарыв. Сейчас это было для него совершенно неважным, ему необходимо было узнать, много ли людей погибло в последней схватке. Последний бой показался ему самым жестоким и кровавым, по сравнению со схватками, где были виги. Даже битва с челманами, или с тварями в подземельях Егдера была не такой безжалостной.

– Сколько? – Простонал Рутгер, и замер в ожидании ответа.

– Тебе нужно отдохнуть… – Со всхлипом проговорила ведьмы, сделав вид, что не поняла вопроса.

– Сколько? – Настоял воевода, одновременно боясь, и понимая, что это надо знать. – Хуже мне уже не будет. Не жалей меня. Говори правду. Так сколько?

– Восемь.

От невыносимой боли Стальной Барс застонал, ещё балансируя на грани между явью и беспамятством. В голове молниями пронеслись тысячи мыслей длиной в вечность, и в конце каждой из них чёрным, многопудовым грузом висела смерть. Ещё несколько ударов сердца он удерживал ускользающее сознание, собираясь спросить, кто пал в сечи, но новая волна обжигающей, липкой боли опрокинула его в темноту.

* * *

Он никак не мог поверить в то, что это происходит именно с ним. Конечно, он думал, что с ним может что-то случиться, но надеялся, что ничего