Амаира Первого дома - Ина Деш

нотки. Зато можно смахнуть слезы и сделать вид, что это всего лишь от неуемного веселья. Потревоженный младенец расплакался, и принцесса решительно пошагала дальше по улице. Нужно было всех отмыть, накормить, уложить. А уже потом, позже, она поковыряется в себе — в своих мыслях и чувствах, и может даже решится, кое-кому кое-что высказать.

Икрей их встретил на пороге. Встревоженный, потерянный, виноватый. Но хотя бы в его взгляде не было никаких обвинений и подозрений. За это доверие принцесса была готова простить даже странное поведение младшенького днем.

Шарлинта мысленно порадовалась, что они с Икреем днем хорошенько вычистили домик, ставший совсем тесным от разросшейся компании. Трейвент позвал двух женщин из тех, что сопровождали амаинты. Они помогли обмыть и переодеть Иолу в одну из длинных закрытых сорочек принцессы. Малышку обтерли влажной тканью, закутали в чистую, сооруженную из куска простыни, пеленку и уложили вместе с мамой на единственную в комнате кровать.

С девочками принцессе тоже предлагали помощь, но Лив и Бирни почему-то боялись всех остальных взрослых, кроме Шарлинты. Даже от Равенеля жались к ней за спину, хотя до этого вполне спокойно ехали у него на руках. Затяжных купаний принцесса устраивать не стала. Младшая из девочек едва не спала на плече у Икрея, пока трехипостасный нес детей к бане.

Баня Шарлинте не понравилась. Жарко, душно, небольшие рассохшиеся деревянные лохани, странная система смешивания горячей и холодной воды, черпаемой из разных емкостей. С купальней принцессы во дворце даже не сравнишь. Почему Икрей находился в таком радостном предвкушении от посещения этого места, девушка так и не поняла. Насколько же не любили магов в Веллории, если тратили время и дрова, чтобы подогреть воду для мытья, а маленькую девочку, которая при должном обучении могла сделать это одним жестом, шпыняли и называли ведьмой. Притом не только родственники ее покойного отца, мечтавшие прибрать к рукам наследство, но и все остальные жители. Принцесса, пока промывала детям волосы, расспросила их потихоньку.

По закону староста был обязан сообщать верховному магу о рождении одаренного ребенка. На деле же в таких небольших поселениях это часто скрывали ото всех, а сами дети становились изгоями, особенно когда не было рядом взрослого, который хотел и мог защитить. Вот и девочкам хорошо досталось от земляков, при этом травили их не столько дети, сколько взрослые. Лив нетрезвый сосед поджег волосы, пытаясь изгнать из нее беса. Хорошо, что Иола успела вовремя, и ничего страшного не случилось. Легкий ожог на шее зажил быстро, а волосы отрастали медленно. Последнее больше всего печалило ребенка. Шарлинте очень сильно захотелось навестить этого самого соседа и что-нибудь и ему укоротить, основательно так укоротить, даже по пальцам от этого желания язычки пламени побежали. Но она лишь опустила руки в бадью с холодной водой и пообещала Лив приготовить специальный отвар, который поможет волосам вырасти быстрее.

Воинственное настроение принцессы амаинты почувствовали сразу, едва она с девочками, укутанными в плащи взрослых, вернулась в домик. Но объяснять что-то Шарлинта отказалась, отправив мужчин куда подальше, а именно в баню мыться. Разморенные помывкой, теплом и едой дети засыпали прямо за столом. Шарлинта помогла им забраться на печку и подоткнула пестрое лоскутное одеяло. Девочки уснули, едва опустив головы на подложенный вместо подушки валик какой-то ткани.

Принцесса накинула на печь полог тишины, нашла в багаже дорожный письменный набор и, по привычке обгрызая кончик самопишущего пера, начала сочинять пространственное послание советнику короля. Шарлинта настолько увлеклась, что не услышала, как вернулись амаинты. От неожиданного прикосновения к плечу девушка вздрогнула и подняла отсутствующий взгляд на потревожившего ее Равенеля.

— Ты так и не поела?

Амаир кивнул на нетронутую тарелку с уже остывшим ужином.

— Дай мне еще несколько минут, пожалуйста, я почти закончила.

Принцесса почти вернулась к недописанному свитку, но наткнулась глазами на литые мышцы на груди амаинта в свободно расшнурованном практически до пояса вороте рубахи. Нет, она видела ранее голые торсы двиртов во время их тренировок, но почему-то ни разу до этого не испытывала желания не только хорошенько рассмотреть, но и потрогать. Все мысли, которые еще секунду назад рвались на бумагу, куда-то исчезли из головы. Во рту пересохло, а внутри поднимался какой-то странный жар. Шарлинта настолько потерялась в собственных ощущениях, что не с первого раза поняла, что Трейвент что-то у нее спросил, мало того, она даже не сразу сообразила, что амаинт обращается именно к ней.

— Ты пишешь королю? — терпеливо переспросил средний амаир еще раз, а принцесса, глядя в его малахитовые глаза, залилась краской.

Он не только почувствовал ее эмоции, но еще и понял их раньше, чем сама Лин смогла найти название тому, что ощущает. Еще ни разу за неполные восемнадцать лет принцессе не было настолько стыдно, как сейчас. Внутри рос протест — думать громко нельзя, чувствовать нельзя, сохранить что-то в секрете — просто невыполнимая задача. Это сильно выходило за рамки вынужденного замужества в представлении Шарлинты. Это было не то, с чем она готова мириться.

Сжав затрещавшее от приложенных усилий перо, принцесса заставила себя вернуться к свитку.

— Нет, советнику короля, — выдохнула она, не поднимая головы и пытаясь поймать ускользающий смысл последнего написанного предложения.

«Ну же, Лин, соберись», — мысленно пинала себя девушка, борясь с дурнотой от зашкаливающего стыда и чувства вины.

Стыдно было не перед амаинтами. Стыдно было перед самой собой. Она — принцесса. Она должна всегда владеть собой. Должна быть сильной, спокойной и безупречной. Должна. Всегда кому-то должна.

Всколыхнувшийся гнев позволил дописать пару предложений, спокойно свернуть свиток и запечатать его магической печатью. Лин медленно убрала письменные принадлежности, не поднимая головы и не смотря на амаинтов, и вышла со свитком на улицу. Холодный воздух остудил залитые румянцем щеки. Магический вестник вспыхнул яркой россыпью в небе и исчез, забрав с собой послание советнику.

— Мне нужно с вами поговорить, — уже спокойно произнесла принцесса, вернувшись в комнату.

О необходимости этой беседы Шарлинта подумала еще в бане, когда мыла детей. Но начинать его с того вопроса, что высказала первым не собиралась. Он вырвался как-то сам, вопреки желанию и логике.

— Вы в качестве кого меня забрали?

Произнесла она эти слова абсолютно спокойно. Еще и кусочком холодного мяса