Измена. Право на истинную (СИ) - Рууд Рин

— Тогда ответ за тобой, Альфа, — Жрец прямо смотрит на Ивара.

Глава 49. Злопамятный маркиз

— Ты смотришь мне в глаза и лжешь! — от разъяренного рева Ивара вибрируют стены главной залы.

— Не говори в таком тоне с матерью! — рычит в ответ Игнар.

— Вы травили мою жену!

В любой момент Ивар может сорваться в неконтролируемую ярость. Его предали. Те, кто привел в этот мир.

— Она тебе не ровня! — взвизгивает Рада. — Ты и сам это понимал! Большая удача, что она хотя бы читать умеет.

Я в ответ лишь закатываю глаза.

— Я еще писать умею, — не могу удержаться от ехидства. — И без ошибок.

Рада переводит взгляд на меня, и, наконец, я в ее глазах вижу честную неприязнь, которую она раньше скрывала.

— Мы к твоим возмутительным обвинениям не имеем отношения, — Игнар скрещивает руки на груди.

Даже я вижу, что он лжет. Он нервничает, в зрачках вспыхивает паника, а на лбу проступают капельки пота.

— Ты ведь сам не был рад всему этому… — шепчет Рада и касается руки Ивара, который от нее отмахивается, и его лицо перекашивает гримаса злобы.

— Она моя Нареченная, — нависает над ней, вглядываясь в глаза. — Вы пошли против моего зверя, воли Леса, Матери Луны! И тут неважно, был ли я рад или нет! Зверь ее выбрал, и детей она должна была нам родить!

Я ловлю себя на обиде. Не знаю, каких слов я ждала от Ивара сейчас, но он не про Лес, Мать Луну и зверя, похоже, должен говорить. Мою злость замечает и Вестар, который косит на меня хитрый взгляд, приподнимает бровь и шепчет:

— Если ты хочешь что-то сказать, то не молчи… устрой ему взбучку.

— Что?

— Он говорит полную околесицу, — Вестар пожимает плечами.

— Он говорит все по делу…

— И поэтому ты сейчас лопнешь от ярости?

— Что ты пристал?

Я бы хотела услышать от Ивара, что он со мной не только по Воле леса и выбору Зверя, но и по любви. Мужья должны защищать жен из-за любви к ним, потому что она основа семьи и ради нее идут против всего мира. И речи мужчин, которые любят, горят ярким пламенем.

Не стоило мне читать романы, которые мне подсунул Ивар, ведь я начала представлять, каким мужчиной он мог бы быть в этих книгах и как бы была прописана его влюбленность, страсть и привязанность к скромной героине.

— В браке очень важно проговаривать свои претензии, душа моя, — Вестар расплывается в ехидной улыбке. — Он должен был сказать другие слова.

— И ты хочешь сказать, что между ними ничего нет?! — рявкает Рада и вскидывает руку в нашу сторону. — Стоят и шушукаются у тебя за спиной!

— Я слышу, о чем они шушукаются, — шипит Ивар в ее лицо.

— И о чем же? — Игнар фыркает.

— Тебя, папуль, это не касается, — Вестар ухмыляется. — И тебе стоит переживать не о том, о чем мы тут коварно шепчемся, а о том, что взять с собой в изгнание и где попросить укрытия.

— Да как ты смеешь… Да тебя самого надо в изгнание!

— Если честно, то я к нему давно готов, — Вестар лениво смотрит на ногти правой руки. — Если на то будет воля Альфы, то я ее приму, — поднимает взгляд и улыбается. — И я думаю, что изгнание станет для меня увлекательной страницей в моей жизни, а не наказанием. И это было ожидаемо для остальных, а вот вы станете героями пересудов точно на несколько месяцев. Какой ужас! Родители Альфы травили его любимую супругу!

Ивар оглядывается, и я не могу понять, что вижу в его глазах. Замешательство, гнев, удивление или возмущение? Я сердито шепчу:

— Ты что-то не то сказал.

— Нет, все то, — Ивар расплывается в улыбке и повышает голос. — За любимую можно и в вечные снега отправить!

— Вестар, — цежу я сквозь зубы, когда глаза Ивара разгораются ярче. — Тебя сейчас самого отправят в вечные снега.

— Конечно, я же шантажировал Альфу любимой женой, — Вестар не планирует заткнуться, а у Ивара на виске пульсирует венка.

— Прекрати… — шепчу я и боюсь, что Ивар сейчас драку с когтями и клыками устроит за то, что его брат говорит ахинею про любимую жену.

Жена у него — только Нареченная для Зверя, а мужчина лишь вынужден согласиться с его выбором. И, думаю, что он тоже хочет, как в книгах, любить до оглушающих ударов сердца и быть рядом с той, на кого душа так яростно отзывается, но у Матери Луны другие планы. Мы должны найти выход. Да, у нас дети, но я бы хотела, чтобы Ивар любил, пусть не меня…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И Альфа за честь любимой выйдет против каждого сплетника, — Вестар с издевательской мечтательностью вздыхает. — И каждому из них уши оторвет и кинет окровавленные трофеи к ее ножкам.

— Это ты у нас мог полюбить дурнушку-деревенщину! — Рада переходит почти на крик. — Но не Ивар! Да что она ему может дать?! Писать она умеет! Да от твоего говора всю выворачивает!

Замолкает, когда Ивар вновь обращает на нее свой тяжелый взор, и низко рычит.

— У меня есть говор? — удивленно спрашиваю у Вестара.

— Да.

— Правда?

— Очень миленький, — Вестар ласково улыбается. — Ты “и” иначе говоришь.

— Иначе? — повторяю я и пытаюсь уловить разницу своего “иначе” и “иначе” Вестара.

Ничего не слышу. Может, он издевается надо мной?

— Готовь отдельную сумку для своих цацек, мама, — урчит Ивар. — Еще одно слово, и я вас с голыми задницами отправлю в Северные Пустоши.

— Ты не посмеешь… — скрипит зубами Игнар.

— Ты можешь оспорить мое решение на Лунном Совете вызовом на бой, — Ивар хмуро и исподлобья смотри на него. — Вдруг повезет, и тогда займешь мое место.

Бросает на меня беглый взгляд и покидает главную залу размашистым шагом, хрустнув шейными позвонками. Несколько минут напряженного молчания, и Рада шепчет, в ужасе всматриваясь в мои глаза:

— Поговори с ним… — затем переводит взор на Вестара, — поговорите с ним…

— Я даже помогу ему найти того, у кого вы порошочек волшебный купили, — Вестар недобро щурится.

— Мы же твои родители…

Вестар подплывает к Раде, наклоняется и шепчет:

— Мои родители не помогли мне, когда я к ним приполз в соплях и слюнях. Ваш позор невероятно злопамятный и умеет выжидать, а не только пьянствовать и других жен охаживать. И я выбираю сторону Ивара, мамуль.

— Ты ведь его ненавидишь.

— А он никогда меня плевками в лицо не награждал, — быстрый и разочарованный взгляд на Игнара, — Говорю же, я злопамятный, — через несколько секунд он уводит меня прочь.

Глава 50. Возмутительно и взаимно

Ивар лежит на кровати с закрытыми глазами, а с двух сторон к нему жмутся и тихо посапывают Эрвин и Анрей. Закусываю губы, выплывая из волны умиления, и медленно выдыхаю.

— Я знаю, что ты не спишь, — шепчу я.

Анрей и Эрвин переворачиваются, обрастая белой шерстью, и зевают пушистыми волчатами, но через несколько секунд опять лежат на спинках спящими младенцами. Морщатся сквозь сон и затихают.

— Тебя тоже раздражает то, как я выговариваю букву “и”?

Ивар открывает глаза, молча приподнимает бровь.

— Наверное, бесит, учитывая то, что твое имя начинается на “и”?

— Нет, не бесит, — шепотом отвечает он.

— Врешь?

— Нет.

Сажусь на край кровати и, всматриваясь в его глаза, тихо говорю:

— Ивар…

— Что?

Не замечаю раздражения. Похоже, не врет. Его злила моя мечтательность, наивность и восторженность, а вот то, как я проговариваю звук “и”, не вызывала и не вызывает отторжения. Это странно. Обычно в первую очередь негативно реагируют именно на особенности речи.

— Ивар, — повторяю я, и мой муж приподнимает бровь, ожидая продолжения разговора.

Затем он щурится и понимает, что я ищу в нем того, чего нет.

— Ладно, повтори еще раз.

— Ивар.

— Мне даже нравится, — он улыбается и опять закрывает глаза, — выходит с приятным придыханием.

Анрей и Эрвин причмокивают и оба отправляют в слюнявые рты большие пальчики, будто сговорившись.