Измена. Право на истинную (СИ) - Рууд Рин

— Не пришло время… — шепчу я.

— Ах да, — Вестар кивает. — Воля Леса, Милость Матери Луны, у которой ты и выпрашивала детишек в ее храме в окружении чокнутых старух.

— На что ты намекаешь…

— Намекаю? — Вестар вскидывет бровь. — Я знаю, как пахнут женщины и волчицы, когда сидят на волшебных травках, Илина. На тех самых травках, которые дают наслаждаться близостью без последствий. Они бывают разные. Одни очень редкие, дорогие и не портят настроение, самочувствие… Нет вкуса, и кожа после них источает приятный и едва уловимый запах лесной сирени.

Я сжимаю кулаки.

— И именно лесную сирень я учуял тогда, когда заявился с шантажом, — Вестар расплывется в улыбке. — И я ведь не просто так, тогда поинтересовался, будет ли вас в скором времени трое.

У меня ноги холодеют, по спине прокатывается волна озноба.

— Нет хуже участи для Альфы, чем отсутствие наследников, — Вестар щурится на меня. — И за всеми этими сюсю-мусю я все же видел недовольство нашей матушки и отца, что твои очаровательные сыновья от Ивара. Еще несколько лет попыток зачать, поездок в Храм Матери Луны, и тебя бы списали со счетов, душа моя, но разве можно строить такие планы, когда слишком много переменных?

— Это полный вздор, — Ивар медленно выдыхает.

— Можно было бы предположить, что травками твою жену травила Гриза, но… ту самую, что так сладко пахнет на коже, достать могут даже не все богачи.

В гостиной как-то становится холодно, будто за стенами замка морозная зима. Жрец, который медленно жует печеньку, мрачнеет, а его глаза недобро темнеют.

— А вот неприличными письмами и слухами могла подсуетиться и милая чародейка, — продолжает Вестар, — а этим воспользовались наши родители. И они особый акцент сделали на изгнании. И я считаю, что это гениальная идея. Избавиться от деревенщины-невестки и непутевого сына, который их позорит чуть ли не с самого рождения.

Я перевожу взгляд на Ивара. Бледный, глаза горят, и лишь крылья носа вздрагивают от гнева. Неожиданно он протягивает руку ко мне, накрывает мою ладонь своею и мягко сжимает пальцы. На меня волной накатывает его клокочущая ярость, а под ней я чувствую сожаление и вину.

— Что-то уже совсем невесело, — Верховный Жрец встает, отряхивает бороду и решительно шагает к дверям столовой. — Я люблю быть наблюдателем, а не участником всего этого дерьма. Лесная сирень, значит… Вот гадина, а…

— Что ты так возбудился, старый? — Вестар провожает его заинтересованным взглядом. — Я что-то пропустил в своей невероятной догадке?

— Не что-то, а кого-то, — цедит сквозь зубы Жрец и повторяет. — Кого-то.

Глава 48. Ответ за тобой, Альфа

Верховный Жрец за ухо затаскивает верещащую кухарку в гостиную. При желании она бы могла от тощего старика отбиться, но даже я цепенею, учуяв его холодный, как мороз, гнев. Сейчас это не милый надоедливый дедок, который глупо шутит. Я чувствую в нем силу. Не физическую. Он не кулаками заставить заткнуться, сдавит в тисках разум.

— Нюхай! — толкает Дазу к Вестару, которой вскидывает брови и недоуменно моргает.

— Да что же это такое? — Даза оглядывается на Жреца.

— Заткнулась.

Даза вздрагивает, втягивает голову в плечи и зажмуривается. Я тоже хочу зажмуриться, потому что Жрец меня пугает.

— Булочками она пахнет, — Вестар вздыхает.

— А под ними?! — рявкает Жрец.

— В более глупые ситуации я никогда не попадал, — Вестар усмехается и встает. — Так вот она какая трезвость, да?

— Господин… — пищит кухарка.

Вестар подходит к ней наклоняется и у самой ее шеи внимательно принюхивается. Хмурится, переводить взгляд на Жреца, который рычит:

— Оно?

— Оно.

— Ах ты сука неблагодарная! — Жрец хочет кинуться к ней, но Вестар ловко перехватывает инициативу.

Он буквально отшвыривает разъяренного старика на софу и манерно приглаживает волосы:

— Раздухарился как. Смотри-ка, правда, что ли, кухарка в сердечко сморщенное запала? — ухмыляется, и глаза Жреца вспыхивают яростью.

Ивар все еще держит меня за руку. Делает вдох и выдох и тихо спрашивает:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты травила мою жену?

— Что?! — охает Даза. Растерянность сменяется гневом, и она подбоченивается. — Я?! И чем же интересно?!

Замолкает, округляет глаза и прижимает к губам пухлые пальцы:

— Я ведь… Нет… Что? — переводит на меня испуганный и шокированный взгляд и сипит. — Госпожа… я… Это же…

— Сядь, — Вестар усаживает Дазу рядом со Жрецом, который злобно на нее зыркает. — Что-нибудь слышала о Порошке Сладких Ночей?

— Чо? — так хмурится.

— Ты им сегодня закинулась, дорогуша, — Вестар вглядывается в ее глаза.

Даза краснеет, опускает взор и молчит, поджав губы.

— Говори, — рычит Ивар. — Или я вскрою тебе брюхо.

— Спокойно, — Вестар оборачивается. — Кто тебя так учил выспрашивать информацию? Выдохни. Жена рядом, наверху дети, — а затем вновь обращается к кухарке. — Так, душечка, на старого и обманутого в чувствах прохвоста и злого Альфу внимания не обращаем, — касается ее подбородка и поднимает круглое и пухлое лицо на себя. — Ты сегодня что-то в себя закинула перед самой свиданкой со старым ловеласом. Что же это было по твоему мнению?

— Я… — кухарка запинается чуть ли не на каждом слоге, — хотела ему понравиться… вот и выпила тот порошок…

— Какой? — Вестар по-доброму и приветливо улыбается.

— Тот, который… меняет запах и делает женщину привлекательной. Я-то булками пахну, то мясом, то луком с чесноком, — губы у Дазы дрожат. — Госпожа Рада сказала, что это как приворотное зелье… Выпьешь и у мужика…

— Продолжай, — Вестар улыбается шире.

— Как бы прилично выразиться, — Рада бросает беглый взгляд на бледного мрачного Ивара, — чтобы никого не обидеть…

— Колом встанет? — воркует Вестар.

Даза поднимает на него глаза, и ее маленькие уши краснеют.

— Госпожа Рада по-другому выразилась. Она переживала, что ее сын может быть холоден к жене, которую выбрал его зверь, и хотела помочь им.

— Прелесть, — Вестар отступает и падает в кресло.

— Я подсыпала порошка меньше, чем требовалось, — Даза опять опускает взгляд. — Но не из-за жадности а потому, что Госпожа маленькая, тощая… Боялась переборщить, — вновь смотрит на Вестара. — Наш травник, например, всегда ей заваривал чай помягче. Вот я и рассудила, что… Загонял бы он ее по всем углам замка… Вот у меня чуток и осталось… решила попробовать.

— И сработало? — ехидно спрашивает Вестар.

Верховный Жрец очень красноречиво смотрит на него, а Даза вот-вот лопнет от стыда и смущения.

— Ты-то сам там травки никакие не пьешь? — Вестар в изумлении приподнимает бровь.

— Нет.

— Вот теперь я проникся к тебе уважением.

— Да и ты не так прост, маркиз.

— Возьмешь под свое крылышко? Может, тоже жрецом стать.

— Нет. У тебя другой путь.

— Какой?

— Тайна сия велика.

— Госпожа, — Даза перебивает несодержательный диалог и в отчаянии смотрит на меня. — Я бы никогда… Я лишь хотела помочь…

Она не врет. Она, как и я, не очень умная и доверчивая. Рада бы могла и мне самой всучить этот порошок и убедить, что это разбудит страсть в Вестаре, однако я была обманута им и не считала, что он ко мне холоден. Супружеский долг он исполнял, и никогда в спальне не торопился, не ущемлял меня в ласках, объятиях и поцелуях.

Возможно, Рада и пыталась намеками толкнуть к тому, чтобы однажды вместе с уродливыми украшениями подсунуть мне волшебный порошок, но я же бываю непробиваемой.

— Еще остался порошок? — тихо спрашивает Жрец.

— Совсем чуть-чуть, — Даза виновато смотрит на него. — В самых уголках мешочка.

— По моему скромному мнению, — Жрец переводит взгляд на Ивара, — это тянет на изгнание, Альфа, но это твои родители… Вот тут я готов поднять всех жрецов и жриц на уши. И, — вновь обращается к затихшей Дазе, — ты повторишь все, что сказала сегодня?

— Да, — так коротко кивает.