Ирка Хортица и компания - Кирилл Кащеев

— Ну что вы это… чудовище… дракон… — перетаптываясь с ноги на ногу и даже отворачиваясь от неловкости, пробормотал он. — Но это ничего… это… Я поцелую и все пройдет!

— Стоять! — его губы с размаху ткнулись в выставленную ею ладонь. Раздалось громкое «чмок!», а рыцарь смутился окончательно. — Проклятье, по которому я превращаюсь в дракона, надо меня поцеловать, и все пройдет?

— Ну… Сперва-то поцеловать, а потом и все остальное… как меж супругами водится… Потому как поцелуй — то ерунда, одного поцелуя может и не хватить, чтоб аж целый хвост с крыльями отвалились! — снова забормотал рыцарь… и почти взмолился. — Да вы не беспокойтесь, матушка! То есть, прекрасная донна… Я же не нехристь какой, и не подлец… Поженимся мы, сразу же, как дело сделано будет… А из монахинь вас епископ отпустит, это мне верно обещано!

— Сестра Аполлинария! — немедленно сделала вывод настоятельница. — Вот же… тварь поганая! Монсьер рыцарь, но вы же не ребенок! Вы же понимаете, что она всего лишь хочет захватить власть над монастырем и его сокровищами! Наверняка не без подсказки со стороны нашего епископа, да простятся ему все его прегрешения! В другой, вечной жизни…

— Хочет! — кивнул рыцарь, не выпуская женщину из объятий. — Потому и следила за вами неусыпно, потому и подметила, что вы с рассветом исчезаете, и только с закатом появляетесь, даже службы дневные не отстаиваете. Ну понятно, в чешуе-то оно неудобно. Да и церковка у вас маленькая. Не влезете. Еще хроники она нашла, старые, от основания монастыря.

— Хроники… — настоятельница досадливо прикусила губу. — Совсем я о них позабыла!

— Настырная тетка… — согласился рыцарь. — Но вам-то от ее зловредности одна только польза вышла! Вот же он — я! Тут! — рыцарь приосанился, но натолкнувшись на скептический прищур монахини, снова стушевался и умоляюще добавил. — Вы же станете королевой! Сказано же: кто проклятие с вас снимет, того вы королем сделаете! Хоть тут, на острове! А что, Лузиньяны, которые до Венецианской республики Кипром правили, их предок тоже простым рыцарем был! Чем я хуже? Сколько мне еще по дорогам таскаться: ни дома, ни семьи? Самое время остепениться, осесть… А раз я жениться не отказываюсь, так вы и сами… того… королевой сделаетесь!

— А через год умру? — сухо обронила монахиня.

— И такое говорят. Про проклятье-то ваше! — кивнул рыцарь. — Родами, наверное. Что ж поделаешь — королевству нужен наследник! — и теперь уже не только потянулся к губам, но и руку положил ей на бедро, явно намереваясь не тянуть с наследником.

— Я не знаю, как сделать вас королем! — она снова уперлась ему ладонями в грудь.

— Я вот тоже не знал, как проклятье снимать, а оно оказалось проще простого! И даже приятно должно быть. — он оценивающе поглядел на монахиню, и перехватил обе ее ладони одной своей, широкой! — И вы разберетесь. Обещано же: кто проклятье снимет… — он снова навалился, вжимая ее в ледяной камень, не позволяя ни отбиваться, ни бежать.

— Я не хочу умирать через год! — извиваясь в его рука, завопила она.

— Что ж поделаешь, судьба, видать, такая! Женщины умирают родами, мужчины погибают в бою. — равнодушно отмахнулся рыцарь. — Чем столетиями чудищем жить, уж лучше год честной женой… да еще и королевой!

— Но я не хочу! — она завизжала отчаянно, пронзительно, брыкаясь руками и ногами, норовя заехать ему коленом промеж ног или вцепиться ногтями в глаза.

— Счастья своего не понимаешь, дура! — заорал рыцарь, швыряя настоятельницу на каменный пол. И рванул вверх подол ее рясы.

Настоятельница зашлась диким криком, рванулась вперед, к дыре в пещерном полу, попыталась уползти…

— Сама же утром спасибо скажешь! — собственным весом прижимая ее к полу, успокаивающе забормотал он. — И за то, что в монстра клыкастого не превратишься… и за кое-что другое! — и он потянулся к завязкам штанов.

— И-и-и-и! — вопль настоятельницы эхом заметался по крохотной пещерке, оттолкнулся от стен и словно канул вниз, в проход.

И там, далеко внизу, вдруг яростно взбурлило море. Гулкий рокот прокатился узким проходом, язык холодной соленой воды захлестнул пещерку, окатив навалившегося на настоятельницу рыцаря точно из ведра.

— Что за… — вскинулся он, на мгновение замирая и поднимая голову…

Из прохода на него смотрели глаза — огромные, ярко-желтые, с узким вертикальным зрачком. А потом тьма ведущего к морю прохода дрогнула… и из нее ударил сноп огня.

Штаны у рыцаря на заднице занялись веселым костерком.

— А-а-а! — рыцарь заорал. Скатился с монахини и вереща, прыгнул задом в водопад.

— Арррршшш! — новая струя пламени, тонкая, как клинок, прошлась у рыцаря над головой прямо по хлещущей ему на макушку воде, белый пар вскипел, затягивая пещерку.

В клубящихся белых облаках медленно проплыла громадная башка на длинной шее, в отблесках пламени радужными сполохами блеснула чешуя.

— Аррргшшш! — громадная зубастая пасть ринулась прямиком на вжавшегося в стену рыцаря, он заорал, пронзительно и страшно, глядя на сверкнувшие у самого лица клыки и черный зев глотки с вскипающим в его глубине огнем и… — Аррргхх! — пламя ударило прямиком в него, опаляя лютым жаром… и очерчивая тонкой струей огня контуры человеческой фигуры.

Пар заклубился снова… и драконья башка канула в темный проход, точно и не было ее. Только тонко шипела затихающая вода и расползались клубы пара.

Рыцарь еще постоял мгновение у стены… а потом рухнул на мокрый пол пещеры.

— Матушка… Матушка! — наконец прозвучал в темноте пещеры его дрожащий голос. — Это что ж выходит? Вы… вовсе не То Фелико Терас?

— Куда уж мне до добродушия этого чудовища. — после долгого молчания прозвучал в темноте ее ответ. — Я бы вам, сьер рыцарь, не только штаны сожгла!

* * *

— Хорошо! Я хотела скрыть! Ради спасения чести монастыря! Но теперь я все скажу! Та, что называла себя матерью-настоятельницей… преступила свои обеты! Вы знаете, где она сейчас? Нет, я тоже не знаю — где! Зато я знаю — с кем! Она сейчас… с мужчиной!

— Так говорите скорее — с кем, сестра Аполлинария! С рыбаком, которому ногу отнять пришлось, или с юношей, что мокротой харкает, или…

— Нет! — взвизгнула сестра Аполлинария. — Она не с теми… не с тем мужчиной, которого лечат! А с тем, с которым предаются разврату!

— С любым из них при желании можно, прости меня, Дева Мария! Рыбаку-то ногу отрезали, а не что другое, и у остальных по мужской части никаких проблем не наблюдается. — рассудительно вздохнула сестра Феодосия.

— Вот! Вы слышите, монсьер? — страстно вскричала сестра Аполлинария. — Но я клянусь вам! Я, посланница епископа, возьму на себя руководство монастырем, и мы изживем порочное наследие