Ирка Хортица и компания - Кирилл Кащеев

уставились глаза в глаза: расширившиеся то ли от страха, то ли от изумления глаза рыцаря и обрамленные чешуйчатыми складками глаза дракона, яркие, как плошки, с узким вертикальным зрачком. Насмешливые. Разумные.

Потом дракон распахнул пасть… мелькнули длинные, как кинжалы, клыки. Наверняка, такие же острые.

«По крайности, это будет быстро.» — успел подумать рыцарь, невольно сжимаясь в ожидании лютой боли…

Дракон вдруг вытянул губы трубочкой — совсем как сам рыцарь над горячими монастырскими отварами! — и…

Порыв теплого, пахнущего разогретым металлом, камнем и почему-то сушеными травами ветра ударил рыцарю в лицо, подняв дыбом редеющие волосы, лодку толкнуло… Парус над головой яростно захлопал… и туго надулся, заставляя старую мачту выгибаться до скрипа.

— Фффууууух! — дракон дохнул еще раз. И снова… — Фффухх! — лодка понеслась прочь.

Стоя на коленях на дне лодки, рыцарь глядел как отдаляется от него бронированная бело-красная громада, с ее широченными крыльями, острейшими зубами и наверняка не менее острыми когтями. Дракон дохнул еще раз, заставляя рыцаря пригнуться от бьющего ему в лицо драконьего дыхания, а змей заложил дугу по воде, задрал хвост — то ли грозя, то ли насмехаясь — и лихо изогнувшись, нырнул в воду, в мгновение ока скрывшись из глаз, будто и не было его никогда. Только вода взбурлила — и затихла, да лодка еще скользила по водной глади, каждое мгновение приближаясь к берегу.

Рыцарь шумно выдохнул. Поднес дрожащие пальцы к лицу, отирая лоб, мокрый то ли от морских брызг, то ли от пота. Как там говорил тот рыбак? То Фелико Терас…

Добродушное чудовище.

* * *

— Шарк! Шарк! Шарк!

Еще недавно его шаги звучали совсем не так — он спускался быстро, бойко, он был полон решимости изменить свою жизнь, и даже сил, благодаря монастырскому лечению, у него прибавилось, а значит была, была надежда! Была…

— Шарк! — сгорбившись, как старик, каким он, в сущности и был — тридцать восемь лет, шутка ли! — рыцарь тяжело соступил с последней каменной ступеньки и замер, склонив голову перед тускло поблескивающей серебром оклада иконой. Крохотную пещерку с едва заглаженными стенами и низко нависающим потолком озаряла лишь пара тусклых свечей.

— Это ты меня наказываешь за обман? — хрипло выдохнул рыцарь. — Обещал пожертвовать все деньги монастырю… за исцеление… а сам вовсе не лечиться сюда приехал. — он стиснул в кулаке отощавший кошель. — Да и от денег тех мало что осталось. Или награждаешь? За ту утопленницу… Показала мне вот… во всей красе… — рыцарь невольно зажмурился, вспоминая плывущую по морю громаду. — Как их раньше убивали-то? — невольно вырвалось у него.

Ладно, кого-то хитростью. Говорят, в далекой варварской Полонии подсунули такому вот начиненную то ли серой, то ли еще какой горючей пакостью овцу. Змей и лопнул, от собственного пламени. Но ведь были же в старину рыцари, ходившие на дракона один на один? Или тогда драконы были помельче этого, нынешнего? А рыцари, видать, покрупнее.

Он же так хорошо все продумал, еще когда впервые услыхал от моряков о виденном у побережья Кипра гигантском змее! Ведь что может быть лучше, рыцарственнее и благороднее, чем спасти здешних обитателей от злобного чудовища… ну и забрать накопленные за столетия его кровавых бесчинств сокровища. Только вот чудовище оказалось… добродушным.

— Нехорошо это, нападать на того, кто тебя отпустил. А мог и убить.

Одним взмахом хвоста мог. А в легендах говорилось, что драконы еще и огнем дышат… хотя враки все эти легенды! Зубов и когтей да непробиваемой чешуи достаточно.

— У меня теперь и меча-то нет! — он еще раз взвесил кошель на руке… и высыпал оставшиеся в нем монеты к подножию вырубленной в скале ниши, в которой стояла икона. При виде редкой горстки серебра кольнуло мгновенное сожаление… но эти деньги ничем уж не могли ему помочь. Ничто и никто не мог. — Поиздержался маленько, прости. Я-то думал сокровище к твоим ногам положить. Уж не поскупился бы… Но не судилось.

— Или просто вас испытывали, монсьер рыцарь! — раздался звучный женский голос.

Рыцарь метнул испуганный взгляд на строгий лик иконы… и только потом сообразил обернуться. Чтобы с изумлением уставиться на лицо в обрамлении белого апостольника.

— Сестра Аполлинария? Что вы здесь делаете? Разве вы не должны… мыть полы?

— Это грубо, монсьер. — обычно неприязненно поджатые губы монахини вдруг дрогнули совершенно девчоночьей лукавой улыбкой. — Неужели вы на меня все еще сердитесь?

Рыцарь только пару раз хлопнул глазами, в полумраке пещерной часовни становясь похожим на выглядывающую из дупла сову. Несколько потрепанную… и вооружённую длинным кинжалом.

— Ну полноте! — сестра Аполлинария шагнула со ступенек и подошла так близко, что он почувствовал легкий аромат совсем не положенной монахине розовой воды. — Должны же мы были удостовериться… — шепнула она ему в самое ухо. — Что вы именно тот, кто нам нужен!

— Кто — мы? — настороженно уточнил рыцарь. Для чего нужен, он предпочитал даже не спрашивать.

— Мать-настоятельница… и я немного. Совсем немного.

— Мне сдалось, вы с матерью-настоятельницей не слишком ладите. — рыцарю очень хотелось отшагнуть прочь, но тогда бы он уперся спиной в икону, а это никуда не годилось.

— Всего лишь мелкие недоразумения! — отмахнулась сестра. — Мы давно объяснились и поладили. Она — хозяйка здешнего монастыря, я — посланница епископа, который хозяин во всей епархии. Что нам делить?

«Например, власть в монастыре» — подумал рыцарь, но вслух не сказал.

— Одно дело делаем. — беспечно продолжала монахиня. — Она. Я. Вы. — бросила быстрый взгляд на рыцаря, тут же опустила глаза.

— Что вы можете знать о моих делах? — хмуро буркнул рыцарь.

— Я же сказала, что знаю: не для излечения вы сюда приехали. Вы ищите… И по вашим расспросам нетрудно было догадаться — что. Или лучше сказать — кого?

«Вралис, пройдоха, разболтал! — рыцарю догадаться тоже было нетрудно. — Надеюсь, он хотя бы содрал с противной бабы столько золота, что ее перекосило от злости!»

— Только вы совсем не там ищите. — снова прошептала она… повернулась и пошла к выходу из часовни. На пороге остановилась — ее закутанное в черное фигура сливалась с сумраком под пещерными сводами, и только лицо и руки ярко белели в полумраке. — Ну что же вы встали? Пойдемте. Я покажу вам вашего То Фелико Терас.

Кованные сапоги рыцаря мерно отбивали шаги по галерее, и неслышно скользила рядом монахиня. Переходы монастыря были пустынны. Рыцарь давно уже заметил: жизнь здесь замирала на свету, и снова оживлялась после вечерни, когда мать-настоятельница выходила из своего дневного молитвенного одиночества. Они миновали галерею и свернули в скрипторий. Рыцарь остановился, разглядывая тяжелые фолианты на пюпитрах,