Младший научный сотрудник 5 (СИ) - Тамбовский Сергей

Соседи галдели что-то свое испанское, но помогать ей не особенно спешили, так что я один записался в числое помощников. Включил личный рентген, слава богу, это с первого раза получилось (раньше получалось по обстоятельствам), и исследовал внутренности девицы… ну да, это типичный микроинфаркт отказался, примерно такой же, как у Юрика Шпагина из моего родного ИПП. Гаркнул на соседей, чтоб заткнулись и не мешали (и они даже это поняли) и начал сеанс оздоровления… минут пять у меня на него ушло, после чего филиппинка открыла глаза и тяжело задышала.

— Эста бьен, карино — пуэдес левантарте (все хорошо, детка — можешь вставать), — сказал я ей, полностью исчерпав свои познания в испанском.

Народ вокруг опять загалдел, а эта подруга действительно встала, отряхнула платье от пыли и сказала мне на чистом английском:

— Спасибо, друг, что это со мной было такое?

— Микроинфаркт, — ответил я, — ничего особенно страшного, но врачу все-таки надо показаться.

— Ты врач? — продолжила допрос она.

— Студент медицинского колледжа, — соврал я, — третий курс.

— Я должна отблагодарить тебя…

— Да ладно, — махнул рукой я, — господь бог отблагодарит… когда-нибудь.

— Нет, — твердо ответила она, — господь, конечно, всеблагой и всепрощающий, но до его благодарения ждать слишком долго. Пойдем, я хотя бы накормлю тебя…

— Нас, — тут же поправил ее я, — я с другом путешествую (и я кивнул в сторону Цоя).

— Хорошо, — поправилась она, — накормлю вас, а ты пока про себя расскажешь.

— Ты же куда-то ехать собиралась, нет? — на всякий решил уточнить я.

— К тетке в соседний город, — ответила она, — но это не срочно, подождет тетка.

И мы втроем направились куда-то вглубь нагромождения хижин, хибар и фавелл…

— Я в Бразилии такое видел, — сказал, озираясь по сторонам, Цой, — в Рио и Сан-Пауло, если отойти от центра, там точно так же.

— Ты был в Бразилии? — заинтересовалась филиппинка, представившаяся, кстати, Марией.

— В прошлом году, — ответил Цой, — выиграл путевку в нашем колледже, вот и съездил забесплатно. — Пляжи там шикарные, конечно, а все остальное так себе.

— Вот мы и пришли, — Мария открыла калитку и впустила нас на территорию своего хозяйства.

Прямо перед домиком росли абрикосы и, по-моему, маракуйя какая-то, а позади домика виднелся приусадебный, так сказать, участок с овощными какими-то культурами.

— Посидите тут, — она кивнула на скамейку, стоявшую рядом с длинным столом, — я сейчас еду принесу.

— Совсем как у нас, в России, — заметил я, — где-нибудь под Тамбовом или Воронежем.

— У нас в Корее тоже есть похожие места, — ответил Цой.

Мария вернулась назад очень быстро, в руках у нее были две тарелки, а под мышкой кувшин. А за ней шел дряхлый старичок, на вид так ему все девяносто было.

— Это Антонио, мой дедушка, — представила его Мария, одновременно расставляя тарелки и кувшины, — он хочет с тобой познакомиться, Петер.

— Очень приятно, — пожал я ему руку.

По-английски он, разумеется, не говорил, так что переводила его слова Мария. Да, а в кувшине оказалось домашнее пиво, не очень крепкое, но оригинального вкуса… так сразу и не скажешь, на что похоже.

— Значит, ты врач? — спросил меня Антонио, отхлебнув очень немалую часть из своей кружки.

— Учусь, — повторил я свое вранье, — третий курс мединститута.

— Что там с Марией приключилось, расскажи, — потребовал он.

В двух словах повторил то, что разглядел своим рентгеном, после чего Антонио надолго задумался. Да, а на тарелках оказалась местная рыба с очень острыми приправами и рисом — вкусно, только приправы до кишок пробирали… пришлось гасить пожар пивом.

— А ведь ты врешь, что учишься, — хитро ухмыльнулся дедуля, — ты давно свой институт закончил, и совсем не медицинский.

Нарвался, блин на еще одного экстрасенса, с тоской подумал я, косясь на Цоя…

— Он и точно провидец какой-то, — сообщил мне тут же Цой на корейском, — валить надо бы отсюда, пока они полицию не позвали.

— Погоди, — тормознул его я, — побеседуем для начала, — а дедуле ответил прямо, — ты прав, выгнали меня из медицинского института, так что закончил я в итоге политехнический.

— Вот это больше похоже на правду, — удовлетворенно сказал дед, крикнув Марии, чтоб она еще чего-нибудь попить принесла.

Мария притащила запыленную бутылку, которая оказалась ромом… ну да, Филиппины же испанской колонией были черт-те сколько времени, а у испанцев национальный напиток это ром. Антонио разлил его в наши стаканы, опрокинул в глотку свой, не чокаясь, а потом сказал:

— Я же вижу, что у тебя есть некие необычные способности… у него, кстати, тоже, — он перевел палец в сторону Цоя, — и внучку мою ты из беды вытащил не просто так, а благодаря этим способностям, верно?

— Ну есть у меня немного этого дела, — не стал упираться я, — не всегда они проявляются, правда — твоей внучке вот повезло.

— Я к чему все это говорю… — продолжил Антонио, — у меня есть один старинный друг, он потомственный хилер…

— Правда? — заинтересовался я, — практикующий?

— Да, иногда подрабатывает… так вот — давай я тебя с ним познакомлю…

Глава 26

15 октября

15 октября

Я придержал заднюю дверцу для Лены, сам запрыгнул на переднее сиденье, стойко перенес ехидное подмигивание Егора, и мы помчались по вечернему проспекту имени российско-советского ученого и лауреата Сталинской премии товарища Вернадского.

— Как там Никулин? — справился Егор, — живой?

— Живее всех нас, — ответил я, — несмотря на свои шестьдесят. Самое запоминающееся выступление во всем представлении, правда, Лена? — обратился я назад за поддержкой.

— Кио, — ответила она, — если честно, мне больше понравился.

— Эх, — ударился в воспоминания Егор, — я этого Кио совсем недавно ведь возил вместе с Галиной. Вежливый мужчина, ничего не скажешь.

У меня все слова застряли в глотке после такого откровения — продолжать тему бывших мужей Брежневой мне никак не хотелось, поэтому я свернул обратно.

— Я слышал, Никулин в одном новом фильме снимается по одному скандальному роману, как уж его… в журнале Пионер печатали…

— Скандальный роман и в Пионере? — задумался Егор.

— Точно, — поддержала меня Лена, — Чучело назывался, у нас в училище его до дыр зачитали.

— И про что же этот скандальный роман?

Тут уже Лена взяла руль управления беседой в свои руки:

— Про школьную травлю, вот про что. Все же знают, что такое бывает, только говорить об этом вслух не было принято, но очень многие прошли через это… меня, например, сильно травили в старших классах.

— Тебя? — изумился я, — и за что, если не секрет?

— А я толстая тогда была, вот и дразнили жирдяйкой?

— Ты толстая была? — в свою очередь изумился Егор. — А сейчас и не скажешь…

— Пришлось заняться спортом и сесть на диету, — пояснила Лена, — но это уже в училище, а в школе меня до слез задразнили…

— Это печально, — ответил я, быстренько свернув скользкое ответвление в нашей беседе, — с Никулиным, как я слышал, будет сниматься дочка Пугачевой… в роли девочки, которую травили.

— А у нее есть дочка? — не скрыла изумления Лена.

— Ну да, — ответил я, — что она, не человек что ли — у каждой женщины могут быть дети. У дочки только, говорят, другая фамилия.

— Слушай, Петя, — обратилась она прямо ко мне, — а ты не можешь меня познакомить с Пугачевой? Раз уж у тебя такие большие связи есть.

— Попробую, — сдержанно отвечал я.

— А чего тут пробовать, — ухмыльнулся еще раз Егор, — только намекни Гале, она все устроит в пять минут.

— Точно, спасибо за подсказку, друг, — поблагодарил я Егора. — Как, кстати, Чайка выдержала Индию? Не забарахлила?

— Не, — помотал он головой, — выдержала с честью — на ГАЗе свое дело знают… там есть специальный цех такой, слышал?