Последнее дело Холмса - Артуро Перес-Реверте

писатель.

От нашего диалога Веспер впала в еще больший ступор:

– Да вы всерьез все это говорите?

– Более чем, – ответил я с театральной значительностью.

Фокса же не собирался останавливаться. Он сощурился, сосредоточившись на своих теориях:

– Существует лишь один действенный метод рассказа – спрятать поглубже основные факты. Помните, Бэзил, о чем мы говорили утром? Писатель, если он честен и беспечен, рискует тем, что читатель раскроет дело раньше сыщика.

Я рассмеялся:

– В таком случае о честности лучше забыть.

– Гораздо лучше! – Он повернулся ко мне, и я заметил, что глаза его искрятся весельем. – «Странный случай с жуликоватым автором» – вот прекрасное название. А вам известно, что С. С. Ван Дайн составил свод правил для тех, кто пишет детективы? Двадцать пунктов.

– Первый раз слышу, – сказал я.

– Вам понравится. Запрещаются среди прочего применение несуществующих ядов, гениальные прозрения сыщика, дворецкие и шоферы-убийцы, вмешательство братьев-близнецов и даже преступники-китайцы[59].

– В самом деле?

– Китайцы исключаются целиком и полностью, Желтый дьявол Фу Манчу[60] причинил слишком много вреда.

Какое-то время мы шли молча. Я открывал шествие, а Веспер и Фокса парой следовали за мной. Ветер, доносясь до нас, терял свою силу, но вдалеке между деревьями видно было, как он гонит по морю пенные буруны. Солнце стояло уже высоко, и я пожалел, что не захватил шляпу. В свои шестьдесят пять я был еще в приличной физической форме, но склон становился чем дальше, тем круче. Возраст, неумолимый, как британский налоговый инспектор, взыскивал свое.

– Как бы то ни было, – сказал я, вдруг обернувшись к Фокса, – в реальной жизни чаще встречаются преступления непритязательные, нежели затейливо продуманные. Как по-вашему? Преобладают убийцы невеликого ума.

– Неужели в самом деле между теми и другими есть разница? – спросила Веспер, не перестававшая удивляться нашему разговору.

– Есть, и большая, – ответил Фокса. – Я написал про это целый роман, он так и называется – «Глупый убийца». Туповатая заурядность главного героя и становится препятствием для сыщика, расследующего его преступление: он слишком умен, он так ослеплен собственными дарованиями, что видит талант там, где нет ничего, кроме цепи случайностей и оплошностей.

– Кто там у вас оказался виновен – дворецкий или шофер? – иронически улыбнулся я.

– Садовник.

Внезапно Веспер отвлеклась. Снова ощупала карман жакета, где лежал листок бумаги, который она так и не показала нам. Потом, словно опомнившись, тряхнула головой, как будто отгоняя наваждение.

– А вы уверены, что убийца – один из тех, кто живет в отеле? Один из нас?

– Ни минуты в этом не сомневаюсь.

– И я тоже, – сказал Фокса.

– И вы в самом деле кого-то подозреваете?

– Ну, скажем так: есть список подозреваемых, куда входят супруги Клеммер, Пьетро Малерба и Нахат Фарджалла. А также – мадам Ауслендер, Жерар, Спирос и Эвангелия.

– Не могу себе представить, что кто-то из них способен на убийство.

– А я вот могу, – с циничным смешком сказал Фокса. – Могу представить в этой роли едва ли не всех, включая Бэзила и себя самого.

Веспер посмотрела на нас растерянно:

– Но вы ведь…

– Вы удивились бы, узнав, как много детективов, в которых убийцей оказывается сыщик[61].

– Или повествователь, – добавил Фокса.

– И подруга одной из жертв?

– Сплошь и рядом.

Она задумалась над этим, морща лоб. Покусывая губу.

– В таком случае внесите в список и меня.

– Вы бы тоже убили свою подругу?

– Почему бы и нет? Это звучит так же нелепо, как и все остальное.

Тем временем мы дошли до вершины холма, где солнце уже удлинило тени. Черные дрозды, прятавшиеся в ветвях от ветра, при виде нас всполошились. От греческого храма осталось лишь несколько камней, одинокая коринфская колонна и резная стена, за которой мы и укрылись.

– Основной вопрос в том, чтобы установить, как умерла Эдит Мендер, – сказал Фокса.

– И как это связано с гибелью доктора Карабина, – сказал я, переводя дыхание.

– Разумеется.

Веспер смотрела на море. Южнее, за полосой воды, истерзанной ветром, отчетливо виднелся темно-зеленый крутой берег Корфу. Восточней, в одиннадцати милях неистового моря, побелевшего от пены, величаво высились голубые и серые горы Албании.

– Не усматриваю между ними связи, – сказала она, подумав. – Не вижу ничего общего.

– Связь тут может быть иная. К примеру, производя вскрытие, доктор мог обнаружить нечто такое, что убийца желал хранить в тайне.

Она снова задумалась. Я отметил, что даже в этих обстоятельствах ей удается сохранять спокойствие. Еще мне нравилось, как она отбрасывает со лба волосы. И неожиданно она показалась мне привлекательнее, чем в отеле. Ветер, свет Средиземноморья, свежий воздух были ей к лицу. Дымчато-серые глаза словно потеплели, и бледная кожа под солнцем обрела золотистый оттенок. В былые времена, подумал я меланхолически, я бы сам отвел эти пряди от ее щек. Да, вероятно. Мягко и нежно. В былые времена это было бы возможно.

– Это объяснение кажется мне убедительным, – сказала она.

– И это снова приводит нас к Эдит Мендер и вам. Зачем вы приехали на Утакос?

– Я ведь уже объяснила, что мы ехали в Грецию и собирались потом осесть на севере Италии.

– Вы позволите узнать, где именно?

– Разумеется. Пунта-ди-Сан-Виджильо.

– Это на озере Гарда?

– Да. У моего мужа там был летний дом, и я, овдовев, решила переехать туда, потому что плохо переношу лондонский климат… Но вы же знаете итальянцев: перестройка затянулась, и вселиться можно будет не раньше конца августа. Вот мы и решили поездить по Восточному Средиземноморью.

– И вы в самом деле не знали раньше никого из постояльцев?

– Я же говорила – никого.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Разве что… вы навели меня на мысль, не была ли Эдит раньше знакома с доктором.

– И вы думали об этом?

– Долго, но без результата. Должно быть, вы ошиблись и это ложное впечатление.

– Было ли в ваших паспортах что-то такое, что могло бы заинтересовать убийцу?

– Ничего такого, насколько я знаю… А в остальных?

– Тоже. По крайней мере, ничего, что было бы нам известно.

Она снова принялась ощупывать листок в кармане. И о чем-то задумалась. Я с интересом наблюдал за ней, но не более того.

– А чем кончилось дело с убийством в запертой комнате? – спросила она. – Шерлок Холмс нашел убийцу?

– Да, – ответил Фокса. – И убийцу, и орудие убийства.

– Какой дурацкий вопрос… – Она улыбнулась невесело. – Он ведь всегда всех находит?

– Нет, не всегда. Если верить доктору Ватсону, в пятидесяти шести рассказах и четырех романах Шерлок Холмс иногда теряет след и даже терпит неудачу. – Фокса взглянул на меня, как бы ссылаясь на мой авторитет. – Поправьте меня, Бэзил, если ошибаюсь.

– Нет-нет, не ошибаетесь. Время от времени он допускает грубые ошибки. Так произошло с Ирэн Адлер и с леди Франсес Карфэкс[62], а также в деле о рысаке Звездном, в рассказе «Человек с вывернутой губой» и в деле о желтом лице… А его просчет в рассказе «Биржевой маклер» едва не стоил жизни подозреваемому.

– «Газета! Ну да, конечно же! Таких олухов, как я, поискать!»[63] – с улыбкой процитировал Фокса.

Мы переглянулись, ликуя, как мальчишки, которых объединяет общий секрет, тайный код или шалость. Веспер же смотрела на нас, оторопев, как на полоумных. Потом недоверчиво тряхнула головой и сунула руку в кармашек жакета.

– Я сомневалась, надо ли показывать вам это… Поначалу приняла это за шутку не просто дурного, а отвратительного тона… Но теперь…

И протянула мне сложенный вчетверо листок. И я прочел:

Люди начинают понимать, что для создания истинно прекрасного убийства требуется нечто большее, нежели двое тупиц – убиваемый и сам убийца, а в придачу к ним нож, кошелек и темный проулок. Композиция, джентльмены, группировка лиц, игра светотени, поэзия, чувство – вот что ныне полагается необходимыми условиями для успешного осуществления подобного замысла[64].

Я просто остолбенел:

– Где вы это нашли?

– Поднялась за жакетом к себе в номер и нашла в шкафу.

Я растерянно передал записку Фокса, а тот, прочитав, со всей прямотой выругался по-испански.

– На машинке напечатано, – сообщил я.

– Да, – ответила Веспер. – И это меня тревожит.

– Почему?

– Я думаю, что напечатано на «оливетти» Эдит.

– Вы уверены?

– Шрифт очень похож.

– А где машинка?

– У нас в номере, на столе, где она ее оставила.