Отпуск на двоих - Генри Эмили

– Хватит уже, чудачка, – сказал недвижимый Алекс.

– Это не я тут чудачка, – сказала я, перейдя к другому методу: теперь я пыталась спихнуть его, упершись бедром. – Это ты тут пытаешься украсть мою единственную радость в жизни! Мою странную кровать!

Словом, я стояла, со всей дури упершись в Алекса бедром, и он решил поддаться и немного откатился назад. В итоге я не удержалась на ногах и повалилась сверху, выбив книгу у него из рук.

Алекс рассмеялся, и я рассмеялась следом, но еще я чувствовала странное покалывание в теле и тяжесть в животе. И, честно говоря, я попросту ощущала возбуждение от того, что вот так вот лежала на нем сверху.

И хуже всего было то, что я не могла заставить себя сдвинуться с места. Рука Алекса медленно обвила мою спину, свободно опустившись на изгиб талии, мой подбородок упирался ему в грудь. Я подождала, пока он просмеется, и заглянула ему в глаза.

– Ты меня обманул, – пробурчала я. – Готова поспорить, тебе и писем-то никаких не присылали.

– Чтоб ты знала, у меня вообще электронной почты нет, – поддразнил он меня. – Злишься?

– В бешенстве.

Алекс снова рассмеялся, и смех этот дрожью отозвался в моем теле, мурашками прошелся по спине, а жар квартиры словно впитался в мою кожу, теплом собираясь где-то между ног.

– Но рано или поздно я тебя прощу, – сообщила я. – Я вообще очень великодушна.

– Это да, – согласился Алекс. – Это мне всегда в тебе и нравилось.

Его рука едва-едва поглаживала голую кожу между низом моего топа и поясом моих шорт, и я неосознанно придвинулась ближе, чувствуя, что еще чуть-чуть, и мы словно растворимся в объятиях друг друга.

Что я вообще делаю?

Я резко села и собрала волосы в хвост.

– Ты уверен, что не против спать в кресле? – спросила я слишком высоким голосом.

– Конечно. Да.

Я встала и направилась к соседней кровати.

– Ладно. Класс. Тогда доброй ночи?

Я выключила свет и повалилась поверх одеяла. Забираться под него в такую жару было бы чистой воды безумием.

Глава 14

Этим летом

Когда я испуганно подскочила на кровати в полнейшей уверенности, что нас грабят, за окном все еще было темно.

– Полиция уже едет! – завопила я, что определенно было 1) неправдой; 2) абсолютно непродуманным утверждением. Я перевесилась через край кровати и потянулась к выключателю.

– Что? – прошипел Алекс, щурясь от яркого света.

Он стоял в темноте в тех же темных шортах, в которых отправился спать, но футболки на нем не было. Поза у него была странная: стоял Алекс согнувшись и схватившись за поясницу обеими руками, и когда с меня слетели остатки сна, я вдруг поняла – щурится он не от света.

Еще Алекс тяжело, как-то болезненно дышал.

– Что случилось? – воскликнула я, слезая с кровати. – Ты в порядке?

– Спину свело, – объяснил он.

– Что?

– Мне свело спину!

Я все еще не могла понять, о чем он говорит, но одно мне было ясно: Алексу очень больно. Допытываться дальше я пока что не стала.

– Тебе, может, присесть? – спросила я вместо этого. Алекс кивнул, и я осторожно подвела его к кровати. Он медленно сел, морщась от боли, и, кажется, ему стало полегче.

– Тебе не нужно лечь? – спросила я. Алекс покачал головой.

– Когда такое происходит, тяжелее всего именно встать или лечь.

Что значит – когда такое происходит?

Вслух я этого, конечно, не спросила, мучимая виной. Очевидно, это очередная история, произошедшая за последние два года его жизни без Поппи.

– Вот, – сказала я. – Давай я тебе подушек подложу.

Алекс снова кивнул, что я восприняла как подтверждение, что хуже это не сделает. Я взбила подушки, сложила их у изголовья кровати, и Алекс осторожно облокотился на них, кривясь от боли.

– Алекс, что вообще случилось? – Я кинула взгляд на часы у кровати. Полшестого утра.

– Я собирался встать на пробежку, – сказал он. – Но, видимо, как-то не так сел? Или, может, слишком быстро сел. В общем, у меня свело спину, и… – Он откинул голову на подушки и зажмурился. – Черт, Поппи. Извини.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– За что это ты извиняешься?

– Это я виноват, – сказал он. – Я забыл о том, что это кресло слишком низкое. Я должен был знать, что если так резко вскакивать с кровати, то случится что-нибудь такое.

– Да как ты вообще мог это знать? – никак не могла понять я. Алекс потер лоб.

– Я должен был знать, – повторил он. – У меня это уже год как началось. Я даже не могу наклониться и шнурки завязать, пока не встану и не подвигаюсь хотя бы часа полтора. Мне просто в голову не пришло… И я не хотел, чтобы у тебя от этого кресла началась мигрень, и…

– И вот почему тебе надо перестать геройствовать, – мягко поддразнила его я. Несчастное выражение Алекса, впрочем, никуда не делось.

– Я себя идиотом чувствую, – пробормотал он. – Я не хотел портить твою поездку.

– Алекс. – Я мягко коснулась его руки, стараясь не потревожить больную спину. – Ничего ты не портишь, ясно? Это все Николай.

Уголок его рта дернулся в неубедительной улыбке.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила я. – Как тебе помочь?

Он только вздохнул. Если Алекс Нильсен что-то и ненавидит, так это быть беспомощным. И он просто не переносит, когда для него что-то делают. Когда мы еще учились в колледже, он как-то подхватил ангину и не отвечал на мои звонки целую неделю. Это был первый раз, когда я всерьез на него разозлилась.

Когда его сосед сказал мне, что Алекс слег с простудой, я сварила совершенно отвратительный куриный суп с лапшой и отправилась к нему в комнату.

Алекс запер дверь на замок и отказывался меня впускать, ссылаясь на то, что якобы боится меня заразить. В конце концов я вышла из себя и начала орать на весь коридор: «Я не избавлюсь от нашего ребенка, ясно?!», и тогда ему пришлось сдаться.

Алексу ужасно неловко, когда из-за него суетятся. Когда я об этом думаю, то испытываю эмоции, схожие с устрашающим воздействием Лица Грустного Щеночка, хотя и в гораздо меньшей степени. Меня всю словно переполняет. Во мне поднимается любовь – даже не как волна, а как мгновенно воздвигнутый стальной небоскреб, сметающий все на своем пути.

– Алекс, – сказала я. – Пожалуйста, дай мне помочь.

Он вздохнул еще раз, признавая свое поражение.

– В переднем кармане моей сумки для ноутбука лежит пачка миорелаксантов.

– Уже иду.

Я отыскала таблетки, наполнила стакан водой и вручила все это Алексу.

– Спасибо, – извиняющимся голосом сказал он, запивая таблетку водой.

– Не за что, – ответила я. – Еще что-нибудь?

– Ты не обязана ничего делать, – гнул свое Алекс.

– Послушай, – я сделала глубокий вдох. – Чем быстрее ты скажешь, как мне тебе помочь, тем быстрее тебе станет лучше и все это закончится.

Он нервно прикусил нижнюю губу, и на несколько секунд я выпала из реальности, завороженная этим зрелищем. Когда Алекс наконец перевел на меня взгляд, я даже вздрогнула от неожиданности.

– Если тут найдется пакет со льдом, это поможет, – признался он. – Обычно я использую либо холодный компресс, либо грелку, но самое главное – просто сидеть не двигаясь.

Голос у него был обреченный.

– Поняла. – Я натянула на ноги сандалии и схватила со стула сумочку.

– Что ты делаешь?

– Иду в аптеку. В здешней морозилке даже формы для льда нет, не то что пакета со льдом. И я очень сомневаюсь, что у Ники найдется грелка.

– Тебе необязательно это делать, – сказал Алекс. – Серьезно, если я просто посижу, мне станет лучше. Иди лучше спать.

– Пока ты тут сидишь в темноте? Разбежался. Во-первых, это невероятно жутко. Во-вторых, я уже встала, так что вполне могу заняться чем-нибудь полезным.

– Но это ведь твой отпуск.

Я уже направилась к двери, и никакие слова Алекса меня не остановят.

– Нет, – сказала я. – Это наше летнее путешествие. И не танцуй тут без меня голым, договорились?