Тригон. Изгнанная (СИ) - Дэкаэн Ольга

Изгнание!

«Тебя уже изгнали, забыла?» — устало напоминает она себе и на какое-то мгновение становиться смешно оттого, что даже будучи заложницей Долины, рассуждает, словно она всё ещё житель Башни.

Да, она убила! И сделала бы то же самое, повторись такое вновь и плевать на законы Долины. У неё не было выбора, ей пришлось защищать себя ценой жизни другого. И как бы она не хотела сохранить всё в тайне, чтобы не навесить на себя клеймо убийцы, ей нужно было подумать и о других. Неизвестно сколько ещё таких же дикарей бродило в этой части Долины. Может, они уже окружили лагерь и готовят нападение, а значит, каждый может быть в опасности.

Постепенно Тилия успокаивается: дыхание приходит в норму, сердце больше не выскакивает из груди, голова проясняется. Вновь взглянув на мёртвого гоминида, и после, переведя взгляд на опустошённые им силки, она задаётся вопросом: «Как он вообще здесь оказался?» Почему он воровал чужую добычу, как раз понятно — он был голоден. Но вот, как узнал об этом месте и почему прятался, оставалось загадкой.

Постепенно тёплая кровь из раны добирается до её онемевших пальцев, алыми каплями падая на сухую землю, напоминая ей о том, что нужно срочно обработать и перевязать руку. Тилию передёргивает от отвращения — даже представить страшно, что ещё, кроме сырой зайчатины, было в рационе острозубого. Но сейчас меньше всего хочется думать о последствиях: о том, что рана воспалиться и загноится. А она почти уверена, что так и будет. Единственная надежда теперь на целительницу Галию и её волшебные травы.

Собравшись с силами, она тяжело поднимается с земли и, пошатываясь, подходит к неподвижному телу. Перед ней — мертвяк, как говорят местные. Стараясь не смотреть на всё ещё торчащий из глазницы обагрённый кровью кол, Тилия толкает облучённого в плечо, отчего тот медленно, словно нехотя, заваливается на спину. И только приглядевшись, она понимает, что убитый ею гоминид не на много старше её самой — лет двадцать или чуть больше. В принципе, как и все в Долине. Ещё одна тайна, на которую у неё нет ответа.

От мертвяка жутко несёт мертвечиной, и, прикрыв здоровой рукой нижнюю часть лица, она брезгливо откидывает полу меховой накидки. А посмотреть там есть на что! Открытые участки тела сплошь покрыты белой краской, словно коростой. Но её вниманием больше всего завладевает его верхняя одежда, которой прикрывался острозубый. Надо отдать должное, кто-то явно постарался, почти незаметными, идеально-ровными стежками умело соединив несколько шкур, отлично скрывающих полунагое тело.

«В такой никакие ночные холода не страшны!» — с восхищением думает про себя Тилия, продолжая беглый осмотр. Из остальной одежды на гоминиде только рваные штаны. Таких в Новом Вавилоне она никогда не видела, даже ткань на вид была другой — ещё более грубой, чем привычная хампа. Покрытую её кровью шею гоминида, обвивают примитивное украшение, и только присмотревшись, Тилия понимает, что это нанизанные на нить клыки. Нахмурившись, она наклоняется чуть ниже, чтобы лучше рассмотреть необычную находку, но уже спустя пару секунд её глаза расширяются от ужаса, и она отшатывается в сторону.

«Человеческие!» — от этого жуткого открытия колени подгибаются, и Тилия с шумом выпускает воздух из лёгких.

Кое-что услышанное об облучённых, всё же на деле оказывается правдой. Не просто так это чудовище носило на своей шее россыпь зубов, когда-то принадлежавших людям. Это был его оберег. Нечто вроде тотема, как у маленького Като или её собственного реликвария, что теперь успокаивающе холодил ей кожу на груди.

Понимая, что больше не в силах смотреть на того, кто лежит у её ног, Тилия отворачивается, пытаясь, раз и навсегда стереть из памяти видение убитого ею гоминида. А точнее — каннибала.

Глава 9

Какое-то время вокруг стоит гробовая тишина. Спутницы Тилии не издают ни звука, лишь неподвижно стоят над бездыханным телом, с озадаченным видом разглядывая того, кто чуть не отправил её на тот свет.

Сейчас, когда уже прошло несколько часов с её сражения за собственную жизнь, она уже чувствует себя гораздо лучше. Рваная рана на руке обработана и Тилия, как могла, привела себя в порядок. Но когда она, покрытая с ног до головы своей собственной кровью и кровью каннибала, еле держась на ногах, тайком пробралась в хижину, дремавшая на своей лежанке Рука, потеряв дар речи, подскочила на месте.

Она достаточно отчётливо разглядела и глубокий укус на предплечье изнеможённой Тилии и окровавленную одежду, чтобы понять, что произошло нечто ужасное, но не произнесла ни слова. Лишь молча заковыляла к выходу и надолго исчезла в проёме, как позже выяснилось, чтобы принести кое-какую одежду, вместо окровавленного комбинезона, а ещё позвать Вару.

Смывая с себя высохшую кровь, Тилия была признательна за поношенную рубашку и кое-где залатанные штаны, что в спешке нашла для неё Рука — кому-бы раньше они не принадлежали. Пережив сегодняшнее нападение, приоритеты поменялись. Уж лучше так, чем валяться там, на звериной тропе, с перегрызенным горлом. Даже участь быть изгнанной её уже не пугала.

Вскоре в хижине появилась и Вара. Внимательным взглядом обвела и залитый кровью пол хижины и разбросанную окровавленную одежду и первой устремилась наружу.

Всю обратную дорогу до лагеря Тилия ещё опасалась реакции этих двух гоминидок, но выбора не было. Идти ей было некуда. Объяснять в лагере она ничего не стала: подождала, пока они доберутся до мёртвого тела, и предоставила возможность этим двоим самим решать, что делать дальше.

И вот она снова на той злополучной звериной тропе, стараясь не смотреть на мёртвого каннибала, стоит в стороне, отстранённо прислушиваясь к напряжённому диалогу.

— В жизни ничего подобного не видела, — первой подаёт голос озадаченная Рука, прищурив глаза и ещё сильнее склоняясь над убитым. Тилия уверенна: удивление однорукой не наигранное, она действительно видит этого представителя облучённых впервые.

Словно только и ожидавшая приглашения, Вара приседает на корточки, так, что полы её тёмного балахона веером стелятся по земле и пропускает сквозь свои длинные пальцы ожерелье мертвеца. Даже на расстоянии слышно, как пожелтевшие кости, соприкасаясь друг с другом, издают глухой звук.

— Меня больше интересует, как он оказался на нашей земле.

Проведя беглый осмотр, Рука с сомнением бросает взгляд на тощую:

— Уверена, что никого не упустила из виду? Может он сбежал с поляны, как только его сбросила вертушка?

— Не учи меня! — вскинув голову и сверкнув своими чёрными глазами, с вызовом отвечает гоминидка, после чего снова сосредотачивается на убитом каннибале. — Я свои обязанности знаю! Такого красавца я бы точно заметила. У Тилии спроси, не было его в сети! Могу, на что угодно поспорить, что в Яме он уже давно.

— Да ладно тебе, не злись, — примирительно говорит Рука и, обхватив единственной ладонью, сделанный ею же кол, тянет на себя. Раздаётся хлюпающий звук и не в силах больше сдерживаться, Тилия бросается за ближайший куст и сгибается пополам. Желчь обжигает пищевод, наполняя рот горечью. Вот она расплата — и без того измученный организм с опозданием начинает реагировать на случившееся.

— Ну как, лучше? — с усмешкой смотрит на неё Рука, стоит только вновь появиться на тропе. Несмотря на жуткую находку, однорукая явно рада тому, что ей, наконец, позволили покинуть хижину, даже, если повод — это чья-то смерть.

— Что тебя веселит? — неодобрительный голос лидерши возвращает гоминидку на землю. — У нас мертвяк, который неизвестно как долго ворует нашу добычу, а ты радуешься! Когда ты последний раз приносила достаточно мяса?

— Может он живёт по ту сторону барьера? — решает вмешаться в препирательства гоминидок Тилия, вытирая рот рукавом рубашки. В прошлой жизни она была бы в ужасе от своих действий, но проведя несколько дней среди гоминидов, определённо стала забывать о хороших манерах. Да и ни к чему они здесь, в Долине. Всех и каждого волновало лишь одно — как выжить.