Ее внутреннее эхо - Ольга Пряникова

на груди и ждал чуда. Ждал вдохновения, денег, ждал, что внезапно появится Катя и упадет ниц, страстно обнимая его модные рваные джинсы. Бросит обручальное кольцо к его ногам…

Стоп… Обручальное кольцо…

Месяц назад он все-таки расписался с Машей, но никто пока об этом не знал. Не знала даже Соня, хотя именно она его просила и уговаривала оформить отношения с женой, а причин отнекиваться не было. В конце концов, нужно было брать вторую ипотеку, без свидетельства о браке… одним словом – расписался.

Думать о Кате он не перестал, но все-таки чувствовал некоторую обиду.

Женщина должна любить вопреки обстоятельствам, жертвовать собой ради…

Черт возьми, ничего она не должна.

Он снова нырнул в текст. Все шло хорошо, но не хватало чего-то главного, идея не вытанцовывалась.

В присутствии Сони ему казалось, что это не так, что все ложится гладко – она умела все сложить и объяснить. Сцены, которые выходили из-под ее руки были живыми, Митя сразу видел их через объектив, да, что уж мелочиться – на экране.

В них была та самая недосказанность, которой не хватало тексту целиком. Остальное было банальным и слишком буквальным.

Беда была в том, что автором сценария Соня не была, она лишь редактировала текст дочери продюсера – трудолюбивой и умной женщины, которую совсем не хотелось обижать. Она честно написала текст, на который и выделены были деньги, но это был Митин первый полнометражный фильм! И ему нужно было что-то особенное, что-то, что могла сделать с этим текстом только Соня. И снято это могло быть только в ее присутствии, под ее руководством, под ее чутким взглядом, иначе все это не имело смысла.

«Я бездарен, черт возьми, – в сотый раз улыбался Митя своему облезлому отражению в погасшем мониторе, – мой талант – она. Она – мое вдохновение. А я умею снимать, я отлично умею делать то, чего не умеет она. Я научу ее этому всему, я буду платить ей, а она будет превращать воду в вино».

В глубине души ему хотелось снять фильм о Кате. Или с Катей в главной роли. Ее актерские данные не подлежали обсуждению – она была прирожденной актрисой, нет, даже – артисткой. Обаятельная пластика, грация, изумительная восточная внешность в полном расцвете изящества юной газели. И маленькие особенности – наглость самоучки, самоуверенность, ум, хитрость, изворотливость. Миндалевидные глаза с таким изгибом в уголках, прелестные ручки и ножки, а волосы – это же целое богатство! Главное, конечно – овал лица, точность всех линий, особенно, подбородка.

Тьфу, опять…

Обещал же себе. Да, надо было это снять. А Сонька напишет. Она напишет такую историю… Напишет ему идеальную Катю. Вместе они это снимут, и тогда, наконец, он избавится от этого проклятого наваждения. Он получит Катю такую, какую захочет. Навсегда. Как в камне.

А Катя сидела в тот вечер с мужем в театре. Мало ли у кого какие на нее планы – в ее планы входил только Альберт. Он был самым стильным мужчиной на свете, самым красивым и желанным.

В антракте его атаковали любительницы селфи и автографов, а Кате хотелось скорее вернуться домой и остаться с ним наедине.

Театры она не любила, программку быстро скомкала – одно слово «режиссер» вызывало у нее судороги. Смотреть хотелось не на сцену, а на Альберта. Но дома он сразу ушел к себе в кабинет, нацепил здоровенные наушники и погрузился, как он любил говорить, в «личное пространство».

Прошел час. Отвлекать его не хотелось, тем более, что он взял ноутбук и начал писать. Он с трудом отходил от тяжелых «гастролей» и почти ничего не писал, а сейчас начал что-то новое, это Катя уже научилась оберегать и ценить.

«Кажется, я ему в ближайший час не понадоблюсь», – хлопнула дверцей холодильника. Пусто. В супермаркет идти поздно и далеко. Внизу было кафе, можно было взять там что-нибудь с собой домой поужинать – гений мог проголодаться в любую минуту.

«Главное – не задерживаться ни на одну лишнюю секунду», – твердо сказала она себя, открывая дверь кафе.

В уголке уютно устроилась любовная парочка – известный артист Шведов и … Соня.

Соня, да.

– Кофе, пожалуйста, – Катя уселась напротив, – большой и покрепче.

Этот Шведов был престарелым амбициозным самодуром.

Проблема заключалась в том, что Митя видел его не в главной роли, а в эпизодической. Стояла задача как-то его уговорить.

Соня, удобрив почву комплиментами, сразу предложила написать еще несколько эпизодов с этим персонажем, вкрадчиво поинтересовалась у Шведова, что ему самому было бы интересно, чего бы он хотел.

Он давно уже снимался только в главных ролях, стоил дорого, капризничал, но был бабником, может, поэтому Митя отправил к нему Соню в одиночестве.

Соня этого точно не могла сказать, но слабое место своего собеседника почувствовала, поэтому включила обаяние на всю катушку.

Убрав ноутбук, она пыталась развлечь его разговором на отвлеченные темы.

Когда стемнело, официант зажег свечу на их столе.

Казалось бы, атмосфера располагала, но этот проклятый Шведов все никак не соглашался. Тем более, что финансовая сторона вопроса его тоже не устраивала.

Соня ворковала, даже прикоснулась к его руке, вроде бы случайно.

– Владислав Ефимович, я понимаю, вы – звезда мировой величины. И вы станете украшением нашего фильма, роль я допишу. Я вам рассказывала, какие у нас будут играть американские актеры, это такой редкий случай, попробовать себя вместе…

– Вы извините, как вас… Соня, да? – Шведов грубо перебил, посмотрев на часы, – это как раз дополнительный для меня минус. Я слишком стар, чтобы адаптироваться под эту систему работы. Вы напишите, разумеется, пару эпизодов, я посмотрю, но, скажу откровенно, мое участие маловероятно… Мы с Дмитрием однажды работали, еще в Питере… как его, Мальцев, да? Нет, не скажу ничего такого, он неплохой профессионал, но ремесленник… Ремесло я тоже уважаю, в кино не могут все быть гениями, но надо подумать, подумать… Я сейчас очень спешу, время, видите, – он кивнул на часы.

– Да, засиделись мы с вами, – разочарованно вздохнула Соня.

Мысленно она уже прикидывала, кем этого Шведова заменить. Было ясно, что для фильма он уже потерян. И, судя по всему, ему не очень нравится Митя.

Вдруг взгляд его уперся во что-то, находящееся почти у нее за спиной… в кого-то…

Соня обернулась и увидела там Катю.

Она вполне вольготно расположилась на диване и, судя по всему, давно за ними наблюдала – чашка была уже пустой.

– О, Катерина! Присаживайся, – преувеличенно дружелюбно позвала ее Соня, отодвигая третий стул.