Ее внутреннее эхо - Ольга Пряникова

кроме Сони было не у кого.

Прислуга, действительно, была – но новая и злая.

Старая и добрая осталась в бывшей Альбертовой семье, поэтому Кате пришлось звонить в агентство самой.

– Она ходит целый день и ворчит, что мы все разбрасываем, – смеясь, рассказывала она Соне.

– Другую найми.

– Да другая тоже будет ворчать. Я за ней хожу и все запоминаю, что она делает, куда порошок насыпает, какие кнопки нажимает. А она думает – я слежу, чтобы не украла.

– Давай я тебе покажу и расскажу. Ну, куда порошок. Пойдем.

«Подумаешь, богатые тоже плачут», – Соне нужно было работать, ее все раздражало, особенно, эти проблемы выбора прислуги, потому что они были от ее собственных очень далеки.

Кате, конечно, хотелось спросить о другом.

О Мите. О той старой ссоре она старалась не вспоминать, понимая, что была не совсем права. Все ее обвинения казались теперь нелепыми, да таковыми и были – никаких мужских вещей у Сони в доме не было. И Георгий к ней явно не вернулся. Ее было даже немного жаль.

Катя старалась задерживаться у Сони подольше, надеялась попасть на Митин звонок, но ей ни разу так и не повезло.

Спрашивать напрямую было совсем неудобно, как и задерживаться – Альберт терпеть не мог приходить в пустую квартиру. Разумеется, работал он дома, но иногда выходил гулять или по каким-то своим делам, а дома всегда кто-то должен был присутствовать, но не мешать.

Митя звонил Соне каждый день. Точнее, каждую ночь. Днем полным ходом шла совсем другая работа, вечер он посвящал жене, потом читал написанное Соней за день, а после часа ночи набирал ее номер, с нетерпением ожидая услышать в трубке недовольный сонный голос.

– Мать, тут у тебя в тридцать седьмой сцене платок упал в воду, это уже у Михалкова было.

– Какой платок?

– Ты, что спишь?

– Нет. Сижу и платки кидаю в воду.

– Давай, записывай. Шаль у нее с плеч упала в воду, он ее поцеловал, а она его не оттолкнула, а шаль… Короче, нельзя в воду.

– Ааа… Это в лодке?

– Давай, просыпайся, нам этот кусок надо завтра сдавать.

Так проходил день за днем.

В состав съемочной группы он Соню пока не включал, работала она бесплатно, но деньги Митя сулил большие, да и работа нравилась.

Откровенно говоря, других перспектив не было, поэтому Соня цеплялась за то, что есть.

Основная тема для их ночных разговоров – Катя – иссякла сама собой, поэтому работа над сценарием стала своевременной заменой.

Однажды Митя услышал на заднем плене мужской голос.

«Телевизор», – успокоил он сам себя.

Но с тех пор стал заезжать к Соне в разное время, без предупреждения. Она принимала это как должное, не просила заранее звонить. Он осматривал квартиру, пепельницу, принюхивался, прислушивался к телефонным разговорам. И однажды услышал то, о чем, казалось, давно забыл думать.

Соня смотрела в окно и курила, когда телефон пропел веселую наивную песенку.

Увидев номер, она почему-то оглянулась на Митю и сразу вышла из кухни.

Он не поднял даже глаз от сценария, но все его мускулы напряглись до последнего предела.

– Что, справилась ты со своей Феклой Андреевной? – пропел издалека ее хрустальный голос, – как ты говоришь? Испанка теперь, Мерседес? Да какая испанка пойдет убираться в дом к русским, это латиноамериканка…

Митя закашлялся так, что сам испугался. Он не мог остановиться, не мог найти даже стакан, потом разлил воду, что-то, казалось, разбил.

Окончания разговора он не слышал, но все у него внутри взорвалось и уже не могло успокоиться.

– Это была она? Она была, да? Только не ври!

– Не кричи. Зачем стакан разбил?

Соня меланхолично вытирала лужу, собирала осколки.

Шило в мешке не утаишь, да.

«Все равно, все равно», – бормотала она про себя.

А что все равно, пока трудно было объяснить даже самой себе.

Разумеется, Катя услышала этот кашель. Ни о чем не спросила – она его просто узнала – Митя много курил и часто заходился вот в таких приступах кашля, особенно, когда волновался.

Это был их первый звуковой контакт после того, как она вышла замуж. Первый раз, когда они сказали друг другу: «Здравствуй. Я помню тебя».

Как ни странно, кроме них, этого никто не услышал.

Точнее, Соне было безразлично. Она удивлялась упрямству каких-то особенных молекул в глубине человеческой психики, но большого внимания на это не обращала. Ее больше занимал сценарий.

Доверяла Мите она безгранично, но были опасения – а вдруг он так и не сможет включить ее в группу? Опыта у нее никакого, а Митя может просто не суметь настоять на своем. Мало ли – что-то может сорваться, не получиться. Но размышлять было некогда – на съемки фильма деньги давали американцы, очень известный продюсер хотел видеть в главной роли свою жену. Компанию ей должны были составить некоторые другие звезды первой величины, соответственно, вся работа автоматически становилась двуязычной.

Митя по-английски почти не говорил, точнее, придуривался, что не говорит, а Соня рада была получить еще одну ставку – переводчика и координатора группы.

Это тоже получалось у нее хорошо, даже отлично. С огромным трудом она нашла знакомого американца-репетитора и на последние деньги два раза в неделю принялась штудировать с ним специальную «киношную» лексику.

Митя ценил, хвалил, но как-то подозрительно отводил глаза.

Ясно как день – на уме у него было что-то другое.

– Сонечка, ты меня только не оставляй, ты же видишь, в каком я нервном состоянии, – он демонстрировал трясущиеся руки.

– Похмелиться дать?

– Не груби начальнику.

– Ты еще не мой начальник, ты мне пока еще никто, – она злобно гремела кастрюлями, прикидывая, что у нее осталось дома из алкоголя.

Митя бывал у нее часто, поэтому алкоголь не залеживался.

– Встреться сегодня со Шведовым сама, да? Ты же умница.

– Как я с ним встречусь, ты сдурел? Я его не знаю, не я с ним договаривалась. У нас же есть кастинг-директор, кажется, это она получает зарплату, а не я. Вот пусть и исполняет свои прямые обязанности.

– Она – жена продюсера – это и есть ее прямые обязанности. Перестань, наконец, ерничать по этому поводу. Ты – человек в кино новый, для тебя сейчас главное – легкий, уживчивый характер. И безоговорочная исполнительность… в смысле просьб руководства…

– Если руководство с похмелюги.

– Соня, родная…

– Где ты с ним должен встретиться? Он сценарий-то читал?

– Читал, должен был… Сейчас я… у меня записано…

Так Соня и бегала по кругу.

Митя лежал на ее диване с ноутбуком