Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

свой грязный, порванный в нескольких местах камзол, шагнул следом за Гердаем.

Всё это было унизительным, недостойным, но что он мог поделать? Он был готов пройти всё это, считая, что через унижение он получит прощение своего народа.

Убранство тронного зала чуть смутило его, и он, немного замешкавшись, поклонился царю россов. О Бессмертный Тэнгри! Как много здесь золота и серебра! Он чувствовал себя как-то неловко, хотя, сколько себя помнил, вся его жизнь проходила среди точно таких же богатств. Ему казалось, что всё это какое-то ненастоящее, напускное, не имеющее никакого значения. Что может стоить для него вот этот массивный золотой подсвечник, если на руках будут звенеть цепи, и вполне возможно завтра его будет ждать казнь?

Лорд Парфтек сам от себя такого не ожидая, сделал несколько робких шагов по мозаичному полу, изображающему один из подвигов царя-основателя Россы, и остановился, ощущая на себе несколько десятков глаз, полных презрения. Как всё это было для него знакомо! Кажется, совсем недавно, и в то же время пару сотен лет назад он так же смотрел на тех, кого ему предстояло судить, и кому не хватало золотых монет, чтобы заплатить за «справедливое» решение суда. Как это сложно – выйти в середину зала, зная, что каждое движение обсуждается, каждый жест будет подвержен критике, и каждое слово будет воспринято как личное оскорбление.

Судья встал на одно колено, поклонился царю Иштеру, и снова встал, как этого требовали обычаи вигов. Тот с любопытством разглядывал его, поигрывая пальцами на символе власти россов, державе, словно выбирал место, куда будет лучше ударить, чтобы свалить противника наверняка.

Нет. Царь Аласейа был скромнее. Он никогда не выставлял напоказ того, что имел, и выглядел гораздо скромнее своих бояр даже на приёме великих послов из других стран, довольствуясь обычным камзолом. Только держава в руках, да корона на голове говорили о том, что это действительно царь, а не обычный мастеровой, неизвестно как сюда попавший.

Царь Иштер выглядел совсем иначе. Казалось, что он надел на себя всё, что смог найти в замке, что было сделано из золота, и отделано драгоценными камнями. Для чего всё это? К чему? Чтобы произвести впечатление? Но зачем это ему? Чтобы показать ничтожность самого бывшего судьи, в мгновение ока лишившегося своего положения и высокого поста? Нет, здесь он не найдёт понимания и помощи. Бояре и пальцем не пошевелят ради своих союзников, если это им не будет сулить какие-то барыши!

– Что привело тебя к нам, лорд Парфтек?

Царь Иштер пытался говорить, как Аласейа, но в его устах те же самые слова звучали как-то глупо, как речь придворного шута, и если бы судья стоял не в грязном, изорванном камзоле, то наверняка бы рассмеялся.

Виг ещё раз поклонился, и, приложив правую руку к сердцу, а левой придерживая рукоять меча, заговорил:

– Большая беда пришла в пределы моей великой страны. Полчища варваров топчут её землю, и выжигают всё живое.

Чтобы как-то произвести впечатление, Парфтек повернулся к боярам, сидящим в креслах вдоль стены, поклонился и смотрел в их лица пытаясь разглядеть в них хоть что-то похожее на сочувствие. Напрасно! Ведь это не их землю разоряли враги, и не их соотечественники умирали за многие поприща от Олькбарта. Разодетые в дорогие меха всевозможных оттенков, в высоких бобровых шапках, они смотрели на него с чувством презрения, с превосходством, как на какого-то червя, какой должен быть благодарен им хотя бы за то, что они согласились его выслушать.

– Так ты пришёл просить у Россы помощи? – Самозваный царь Иштер прищурил глаза, и немного подался вперёд, словно хотел заглянуть в самое сердце вига, и тот увидел в этом движении подражание движению настоящего царя Аласейа.

– Наши страны связаны договором о помощи друг другу, и виги вполне могут рассчитывать на мечи россов…

– Да-да, тут ты прав. – Деловито закивал головой Иштер, откидываясь на спинку трона, и поигрывая державой. – Но кто скреплял печатями тот договор?

– Царь Аласейа, и Владыка Альгар… – Начал было лорд уже догадываясь, куда клонит ставленник бояр. Нечто подобное он предполагал, но тогда ему казалось, что Иштер не рискнёт нарушить договор, а будет искать какой-нибудь другой повод, чтобы не посылать войско россов на войну.

– Ну, вот видишь! – Торжественно воскликнул самозванец, обрадовавшись тому, что Парфтек сказал всё сам: – А разве имеет силу договор о взаимопомощи после того, как оба властителя мертвы?

– Разве царь Аласейа мёртв? – Потрясённо спросил судья, и отступил от трона на шаг. Это казалось ему невероятным. Разве это могло произойти с ним? Он казался надёжным, как гранитная стена, бессмертным, как сам Тэнгри, и ничто не могло ему навредить, и заставить свернуть с избранного пути. Нет-нет! Этого не может быть! Только не это!

– Да. Это нам известно совершенно точно. – Ответил Иштер, даже не позаботившись о том, чтобы сделать вид, что горько сожалеет об утрате своего двоюродного брата. – Наши предсказатели сказали, что он растерзан дикими зверями, и никто никогда не сможет найти его тела.

– Но может быть, они ошибаются? – Со слабой надеждой спросил судья, хотя и понимал, что это глупо. Самозванец вместе с боярами захватил власть, так долго желаемую, и даже если Аласейа жив, вернётся, он не отдаст ему трон. Предсказатели сказали то, что он хотел услышать, и этим вполне можно будет оправдаться перед россами за то, что он надел на себя корону.

– Как ты смеешь сомневаться в моих словах? – Прошипел Иштер, на несколько мгновений став тем, кем он и был на самом деле. Завистливым, жадным, недалёким мужем, думающим только о сегодняшнем дне, совсем не способным что-либо предвидеть даже в недалёком будущем.

Вспышка гнева непредсказуемого человека напугала лорда Парфтека, и если бы это раньше вызвало у него усмешку, то сейчас он почувствовал, как по спине скользнула вниз струйка липкого пота. Находясь здесь, в окружении, если не врагов, то людей, совершенно равнодушных к нему, судья понимал, что никто, и ни за что, ему не поможет.

– Я нисколько не сомневаюсь в ваших словах, ваше величество. – Лорд низко поклонился, и краем глаза заметил на самодовольных лицах бояр, усмешки. – Я всего лишь хочу сказать, что пытаюсь предвидеть то, что может произойти. Увы, я всего лишь человек, и многое мне не дано, но ведь ещё совсем недавно мы говорили о Древних Богах только как о легендах, и никто не мог предположить, что они ещё живы,