Оттепель. Действующие лица - Сергей Иванович Чупринин

22–102; Прочерк. М.: Время, 2013; Из дневника. Воспоминания. М.: Время, 2014; «Дневник — большое подспорье…». 1938–1994. М.: Время, 2015; В лаборатории редактора. М.: Время, 2011, 2022; СПб.: Азбука, 2017.

Лит.: Солженицын А. Лидия Чуковская <некролог> // Литературная газета. 1996. 14 февраля; Никитин Е. Какие они разные…: Корней, Николай и Лидия Чуковские. Н. Новгород: Деком, 2014.

Чуковский Корней Иванович (Корнейчуков Николай Васильевич) (1882–1969)

Если ориентироваться на теорию пассионарности, придуманную Л. Гумилевым, то можно будет сказать, что Оттепель для Ч. стала благодатной золотой осенью.

Конечно, — напоминает Л. Чуковская, — и в эти годы «К. И., рожденный критик, вынужден был этот главный свой талант закопать в землю»[3120]. Однако его книги для детей уже не называли, как еще совсем недавно, «пошлой и вредной стряпней»[3121], «пошлыми вывертами» или «явным бредом»[3122]. Одни только их переиздания шли неостановимым потоком, и на гонорары можно было не только жить безбедно[3123], но и щедро помогать нуждающимся собратьям. Так что успокойся, казалось бы, собирай восторги, благо со временем подошли и знаки официального признания: орден Ленина в 1957-м[3124], Трудового Красного Знамени и почти одновременно степень доктора honoris causa Оксфордского университета в марте и Ленинская премия в апреле 1962-го.

Но не тот человек был Ч., чтобы удовлетвориться покоем. На его письменном столе, как и прежде, лежало сразу несколько работ, и, рассказывает Е. Шварц, — «он переходил от одной к другой — таков был его способ отдыхать»[3125].

Очередные, всякий раз дополненные и поправленные издания «От двух до пяти» и «Высокого искусства», книга о русском языке «Живой как жизнь», образцовая работа о классике «Люди и книги», мемуарные сборники «Современники», «Из воспоминаний», повесть о собственном гимназическом детстве «Серебряный герб», составление сборника библейских преданий «Вавилонская башня», так и не допущенного в печать при жизни Ч., забота о легендарной «Чукоккале», а еще предисловия, послесловия, внутренние отзывы, а еще газетные и журнальные статьи, а еще корректуры новых изданий Некрасова, других русских классиков…

А еще — не забыть бы — удивительная в таком возрасте общительность Ч.: и дом в Переделкине он держал открытым, и, либо изредка выбираясь в свет, либо, что чаще, попадая в больницы, в санатории, даже там находил новых собеседников, всегда ему интересных — окажется, например, что К. Ворошилов — «светский человек, очень находчивый, остроумный и по-своему блестящий»[3126], да и Ю. Андропов — «умнейший человек. Любит венгерскую поэзию, с огромным уважением говорит о венгерской культуре»[3127].

И это отнюдь не всеядность, тем более не чмоканье власть имеющих в плечико, но умение даже у безусловно чужих находить что-то человеческое, не окостеневшее. Как, равным образом, привычка ловить безусловно своих на предосудительном или просто смешном; «под улыбкой его, — говорит А. Вознесенский, — порой проглядывала сладострастная издевка»[3128].

На Ч. обижались, и не без основания, но, войдя в мафусаилов возраст, он позволял себе… нет, вернее, чувствовал уже свое право не обращать внимания на кривотолки. И вел себя с потрясающей независимостью. Сразу же, например, после известия о Нобелевской премии пришел на дачу Б. Пастернака и не отрекся от поэта, когда Корнея Ивановича, — процитируем дневник, — «принудили написать письмо с объяснениями — как это я осмелился поздравить „преступника“!»[3129]

На просьбу А. Твардовского поддержать намеченную «Новым миром» публикацию повести «Щ-854» откликнулся тоже первым — статьей «Литературное чудо», а когда у А. Солженицына со временем отняли почти все, дал ему приют в своем доме. Естественный для русского интеллигента рефлекс — сражаться с кривдой и воевать за правду — срабатывал у Ч. всегда безотказно, так что в 1950-е он хлопотал о реабилитации безвинно пострадавших, помогал М. Зощенко, Е. Тагер, много кому еще, в феврале 1966-го поставил свою подпись под заявлением 25-ти о недопустимости частичного или косвенного оправдания Сталина, выступил со специальной статьей в защиту И. Грековой, над которой сгустились вдруг тучи.

Особенно выразительна история с И. Бродским. Его, сказать по правде, Ч. почти не знал и вчуже недолюбливал, называл «развязным», а стихи ценил не слишком высоко[3130], но — и сразу после ареста, и уже выцарапывая из Норинской, слал защитные телеграммы в ЦК, Генеральную прокуратуру и Верховный суд, предлагал передать И. Бродского на поруки, досадовал, что власть пренебрегает даже его авторитетом патриарха русской литературы.

Хлопотал, однако же, с прежней неутомимостью, давно вошедшей в легенду. И лучшим подтверждением этой неутомимости, этой ответственности перед будущим нам остались дневники, которые Ч. вел с 1901 года едва не до своего смертного часа.

Соответствующие тома собрания сочинений Ч. — в поисках, например, нужной детали или нужной цитаты — лучше не открывать: уйдешь с головой, зачитаешься. И возникает вопрос: как он не боялся чужого, сыщицкого глаза? Конечно, боялся — о чем-то, особенно опасном, умалчивая, что-то, возможно, вымарывая, а некоторые записи сопровождая позднейшей пометой: «Это написано для показа властям».

Власти его не любили, но в последние десятилетия без особой нужды не трогали. Побаивались, должно быть, и, — вспоминает Ю. Оксман, — на траурной церемонии в Центральном доме литераторов была «тьма» надсмотрщиков и соглядатаев: «кроме мундирных, множество „мальчиков“ в штатском, с угрюмыми, презрительными физиономиями. <…> Дошло до скандала».

Да и как не дойти, если, — продолжим цитату, — действительно «умер последний человек, которого еще сколько-нибудь стеснялись»[3131].

Соч.: Собр. соч.: В 15 т. М.: Терра — Книжный клуб, 2001; Оксман Ю. — Чуковский К. Переписка. 1949–1969. М.: Языки славянской культуры, 2001; Чуковский К. — Чуковская Л. Переписка. 1912–1969. М.: Новое лит. обозрение, 2003.

Лит.: Петровский М. Книга о Корнее Чуковском. М.: Сов. писатель, 1966; Воспоминания о Корнее Чуковском. М.: Сов. писатель, 1977, 1983; Чуковский Н. О том, что видел: Воспоминания, письма. М.: Молодая гвардия, 2005; Лукьянова И. Корней Чуковский. М.: Молодая гвардия, 2006 (Жизнь замечательных людей); Переписка Александра Солженицына с Корнеем Чуковским (1963–1969) // Новый мир. 2011. № 10; Воспоминания о Корнее Чуковском. М.: Никея, 2012[3132].

Чуковский Николай Корнеевич (1904–1965)

Как бы ни пытался Корней Иванович Чуковский руководить своими детьми, какие бы разумные советы им ни давал, они сразу же ушли в свободное плавание — на собственный страх и риск. И выросли — что Николай Корнеевич, что его младшая сестра Лидия Корнеевна — хоть оба и литераторами до мозга костей, но людьми, ни в чем друг на друга не похожими.

Если ЛК, склонная к протестному поведению, еще в барышнях связалась с анархистами-подпольщиками, за что ее в 1925-м дважды арестовывали, а в 1926-м выслали в Саратов, то НК, называя компанию своей сестры «шайкой», самым