Сердце призрака - Лориэн Лоуренс

его копия.

Господи, что угодно бы отдала, лишь бы на самом деле увидеть отца в окне, чтобы он улыбнулся мне и заверил: всё будет хорошо…

Радио включилось, из динамика на полной громкости снова полилась «Пусть будет так». Лампа замигала в такт мелодии. Билли пулей вылетел из кухни, но я не последовала за ним.

Я знала, в чём тут дело, и крикнула:

– Покажись!

Свет продолжал мигать, музыка не стихала.

– Покажись! – повторяла я. – Покажись мне!

И словно в ответ радио умолкло. Теперь лампа светила ровно. Окно запотело, как бывает, когда принимаешь горячий душ. Сердце выскакивало из груди, но я старалась сохранять спокойствие, даже когда затылок обдало холодом.

– Кто ты? – спросила я, не обращая внимания на дрожь в голосе.

Из испарины на стекле проступило лицо. Но не моё. А папы. Карие глаза, веснушки, морщинистый лоб. И его улыбка.

– Папа?

В горле встал ком.

Я протянула к отцу руку, но за секунду до того, как пальцы коснулись стекла, он приоткрыл рот.

– Куинн…

– Папа!

Я метнулась к окну, но стоило мне до него дотронуться, и испарина бесследно исчезла.

– Папа? – Я прижала ладони к стеклу. – Нет… не уходи! Пап!

Но теперь на меня смотрело лишь моё отражение. Рот скривился, по щекам катились слёзы. Я не могла смириться – мне нужно увидеть папу!

Не давая себе времени подумать, я схватила ключи, выскочила из дома, добежала по лужам до крыльца Майка и вдавила кнопку звонка. И не отпускала, пока он не открыл.

– Паркер? Что такое? – Друг втянул меня в прихожую и мягко взял за плечи. – Тихо… Сделай глубокий вдох. Что случилось?

Лишь тогда я осознала, что меня всю колотит.

– Я… я… – попыталась выдавить я.

– Пойдём. Присядь.

Но я оттолкнула Майка. Какое тут сидеть – я едва могла устоять на месте.

Друг поймал мой взгляд.

– Что случилось?

«Он мне поверит, – решила я, глядя ему в глаза. – Должен…»

И у меня вырвалось:

– Я… я видела папу!

Не представляю, какой реакции я ожидала, но точно не долгой гнетущей тишины, и едва не подпрыгнула, когда Майк наконец заговорил.

– В каком смысле?

Я так сцепила руки, что костяшки пальцев побелели.

– Его лицо появилось в окне на кухне. Я заваривала чай и…

Майк замотал головой, обрывая меня.

– Куинн…

– С каких пор ты зовёшь меня Куинн? – перебила я. Мне вдруг стало невыносимо жарко.

– Паркер. – Он вздохнул. – Паркер, послушай…

– Ты мне не веришь!

Я попятилась. Он попытался поймать меня за руку, но я увернулась.

– Это был не он. – В тоне Майка было столько грусти и сожаления… вероятно, ему стоило огромных душевных сил произнести эти слова. – Ты видела своё отражение.

– Нет!

– Ты повторяешь, что очень на него похожа, Паркер.

– Ты не знаешь, о чём говоришь!

– День был долгий и тяжёлый. Ты устала и…

– Мне ничего не привиделось! Это был он! Майк, клянусь!

Друг сунул руки в карманы, и мы некоторое время молча смотрели друг на друга. Учащённое биение моего сердца сливалось с перестуком дождя снаружи.

Майк первым отвёл взгляд.

– Погоди. – Он ушёл на кухню, оставив меня, промокшую, в прихожей, и вернулся через несколько секунд со знакомой распечаткой. – Этот парень – эксперт по привидениям – утверждает, что не бывает дружелюбных духов.

– А ты сказал, что все его правила – чушь, – бросила я.

– Дело не только в правилах. Я перерыл кучу сайтов, когда вернулся домой, и везде написано одно и то же.

Я напряглась.

– И что?

– А то. Если ты и правда видела отца – и это очень большое «если»… то, возможно, им притворился демон. Или даже Эбигейл!

– Неправда. Я бы поняла. – Я вызвала в памяти родное лицо с любящей улыбкой. – Там был папа. Он хочет мне что-то сказать.

Майк снова замотал головой и перешёл на шёпот:

– Нет, Паркер. Это не твой папа. Из всего, что я успел прочесть, следует, что духи остаются в нашем мире, когда у них есть незавершённые дела или если смерть была насильственной. Твоего отца все любили. Он прожил счастливую жизнь. Какие у него могли быть незаконченные дела?

– Я! Я его незаконченное дело! – закричала я. – Или, по-твоему, он совсем по мне не скучает? Не мечтает навестить? Хотя бы разок?! – Как бы мне ни хотелось, чтобы голос звучал уверенно, он всё же сорвался. Меня слегка повело в сторону: колени будто превратились в желе. – Если привидения существуют, почему он не может быть одним из них?

Майк наклонился ко мне и посмотрел в глаза с такой теплотой и серьёзностью, что я замолчала.

– Паркер, – произнёс он особым тоном, мягким, но одновременно властным (именно таким мама после смерти отца убеждала меня что-нибудь съесть или прибраться в комнате). – Папа тебя любил. Он всегда будет жить в твоём сердце.

Я закусила губу, но слёзы сдержать не могла. И скрыть их было невозможно. «Но это не было похоже на мысли о нём», – едва не возразила я. Вспомнила мигающую лампу, потерянный ключ, порывы холодного воздуха и непонятную тень в комнате.

Майк сжал мою руку.

– Я видела его, – не сдавалась я.

– Я не спорю. Да, ты что-то видела. Но это был не твой отец.

– Хватит повторять одно и то же! – рявкнула я и вырвала руку. – Ты ни во что не веришь! Вечно твердишь о науке и доказательствах, но игнорируешь факты, даже когда тебя тычут в них носом!

– Паркер, успокойся…

– Перестань говорить мне, чтобы я успокоилась!

Меня затрясло, но теперь уже от злости. Я больше не могла находиться в этом доме. Я шагнула к двери.

– Паркер!

Но я не обернулась. И остановилась лишь на нашей кухне, где снова и снова умоляла папу вернуться.

Такой меня и нашла мама: стоящей перед окном и рыдающей в посудное полотенце. Она молча притянула меня к себе и отвела в комнату.

– Всё будет хорошо, – шептала мама, укладывая меня в постель. – Я здесь.

Но ничего не было хорошо после смерти папы, и я сильно сомневалась, что со временем что-то изменится.

– Это нормально, что ты по нему скучаешь, – добавила мама. – И в какие-то дни тебя просто накрывает. Только подумаешь, что справился с горем, как вдруг оно набрасывается на тебя и становится невыносимо больно.

Но хотя умом я понимала, что она права, сердце продолжало разрываться.

– Я ужасно устала, – прохныкала я. – И очень хочу, чтобы он снова был с нами.

Мама поцеловала меня в мокрые от слёз щёки. Её глаза влажно блестели.

– Знаю, милая.

Она