Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн

когда раздастся всплеск, словно я был рыбаком, а она – русалкой Миссисипи.

– Русалкой Миссисипи. – Мне нравится, как прозвучали эти слова, произнесенные глубоким, как океан, голосом Зейла.

– Вскоре она перестала спрыгивать, больше не нуждалась в этом, как я думаю. И я нечасто видел ее после этого. Мы все равно порой встречались на причале после того, как город засыпал. В три-четыре часа утра. Просто сидели вместе, пока не всходило солнце.

Мое сердце ноет. Это я должна была находиться там. Спасать Элору, сидеть с ней в самый темный час ночи. Я, а не этот таинственный незнакомец.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я.

Зейл внимательно смотрит на меня.

– Как я уже сказал, мы можем помочь друг другу. – Он опять устремляет взгляд на реку. – Я видел Элору в ту ночь, – признается Зейл. – В ту ночь, когда она пропала. У меня просто возникло это предчувствие насчет Элоры. А потом разразилась буря, я вышел, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. И нашел ее стоящей там же, на причале. Как в тот, самый первый раз.

– Наверное, Элора ускользнула, – предполагаю я. – От остальных.

Зейл кивает:

– Ускользнула, пока остальные играли в прятки, а они остались ее искать.

А в этом есть смысл, это похоже на Элору. Ей бы понравился весь драматизм ситуации, то, как все беспокоятся и выкрикивают ее имя.

– А Элора сказала тебе что-нибудь? – спрашиваю я.

– Только попрощалась, она сказала, что уезжает. Навсегда.

– Да, она об этом говорила, – подтверждаю я. – Что хочет выбраться из Ла-Кашетта.

– В ту ночь Элора кого-то ждала, нервничала, торопилась.

– Кого она ждала?

Я жду ответа. Любого.

Но Зейл лишь пожимает плечами:

– Она не сообщила.

– По крайней мере, она хотя бы объяснила, куда собирается?

– Мы общались лишь несколько минут, ровно столько, чтобы попрощаться. Элора держала секреты при себе, но она дала мне кольцо с голубой жемчужиной в знак дружбы, за то, что я спасал ее все те ночи.

Я смотрю на кольцо на моем пальце. Маленький серебряный обруч отражает яркое июньское солнце.

– Вскоре весь город стал ее искать, – добавляет он. – И я решил, что она просто всех обманула, сбежала, сделала так, как обещала. Только вот…

– Только больше ты так не думаешь.

– Чувствую, что-то не так. Интуиция подсказывает, что она не покидала Ла-Кашетта.

Я размышляю о той окровавленной медали со святым Себастьяном, о страшной картине последних минут Элоры. Картине, где есть Кейс. Если он нашел Элору там, на пристани, ожидающей кого-то еще, может, и не имеет значения, с кем она собиралась бежать. Вероятно, единственное, что имеет значение, это реакция Кейса.

Мое дыхание сбивается, и я чувствую в груди давящую боль, будто сердце крошится в пыль. Но настойчивый внутренний голос по-прежнему твердит мне, что все это невозможно. Не может быть, что Элоры больше нет.

Это правда – я чувствовала это с той февральской ночи.

Если бы Элора действительно была мертва, то я, несомненно, тоже. Как можно продолжать жить лишь с половинкой сердца?

Внезапно мне начинает не хватать воздуха, меня охватывает паника, а глаза застилает пелена. Зейл берет меня за руку, и я чувствую, как меня слегка бьет током, когда его кожа соприкасается с моей.

Я вижу свое отражение в глазах Зейла и вспоминаю Харта. Темные кудри, мягкие губы и шершавые пальцы на моей коже.

Наше желание.

Потом я чувствую ласковое тепло от прикосновений Зейла, оно не горячее, от него не получишь ожог, который я ощутила прошлой ночью с Хартом.

Вскоре я уже дышу полной грудью.

Я вспоминаю фразу, которую говорит Лапочка, когда гадает на картах Таро.

Возможно, это не то, чего вы ждете, но это не означает, что это вам не нужно.

Мы же собирались сегодня утром ехать в Кинтер, Лапочка записалась к парикмахеру, а я совершенно потеряла счет времени. Сколько мы здесь пробыли?

– Мне нужно идти обратно, – произношу я. И Зейл кивает.

Не хочу, чтобы он отпускал мою руку, но он это делает.

– Может, я увижу тебя сегодня вечером? – В его голосе звучит надежда.

– Наверное. Я выйду вечером.

Удивительно, но я уже жду этого с нетерпением. Я ведь только недавно познакомилась с Зейлом, и он до сих пор кажется мне не совсем реальным. Однако меня интересует этот чужак, который любил мою родственную душу. Ее тайный друг, сидевший с Элорой в темноте, когда я не могла находиться рядом, чтобы спасти ее от себя самой.

Я быстро преодолеваю расстояние между протокой Лайл и дощатым настилом, надеясь, что мне не попадет от Лапочки. Когда я добираюсь до «Мистической Розы», бабушка уже на пристани готовит лодку, поэтому я спешу в дом, чтобы сменить грязные сапоги на резиновые шлепанцы и взять солнцезащитные очки.

Как и у большинства людей в Ла-Кашетте, у Лапочки есть маленькая лодка с подвесным мотором. Она использует ее, чтобы добраться до Кинтера и обратно. Впрочем, вы не можете просто так плыть на крошечной лодке по Миссисипи, она слишком могучая, слишком стремительная, слишком коварная. Река полна бревен и подводных камней, переполнена грузовыми судами и баржами. Поэтому приходится ехать окольным путем, вверх по байу.

Я размышляю о своих друзьях в Литл-Роке и их славных маленьких бабушках, хрупких и седовласых красавицах Юга с нитками жемчуга на шее и в свитерах пастельного цвета, похожих на пасхальные мятные конфетки. Держу пари, ни одна из них не смогла бы вести лодку по болоту. Но у Лапочки это отлично получается. Одна рука – на румпеле, а другая – на голове, чтобы удерживать от ветра ярко-голубой шарф.

Во время поездки в Кинтер Лапочка играет роль экскурсовода по дикой природе, обращая мое внимание на больших болотных кроликов, пасущихся на бермудской траве[21], и на розовых колпиц[22], кормящихся у кромки воды.

Впрочем, я ее толком не слушаю, моя голова наполнена мыслями об Элоре. О Харте. О Кейсе. О Зейле.

О том, что мне уже известно. И о том, чего пока я не знаю.

Я погружена в свои мысли и даже не замечаю, что мы уже приехали, пока не чувствую, что лодка ударяется о деревянные сваи.

Почти каждый в Ла-Кашетте платит несколько баксов в месяц, чтобы держать машину, припаркованную у причала в Кинтере, поэтому, как только Лапочка пришвартовала лодку, мы пересаживаемся в старый, помятый пикап марки «Тойота», с выцветшей красной краской и без кондиционера.

– Этот грузовичок я купила твоей маме, когда она поступила в колледж, – говорит Лапочка, как делает это