Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн

И о том, что он сказал мне позднее, на крыльце.

Что ты скрываешь, Грейси?

Я останавливаюсь и меняю направление, сворачивая к заднему крыльцу. Протока Лайл кажется более безопасным местом назначения.

Я размышляю, не позвать ли с собой Еву, но она стоит на стуле, прикусив губу, в поисках свободного места для колокольчика.

Я надеюсь, что ко мне присоединится кто-нибудь еще, поворачиваю на пальце кольцо Элоры. Три раза, словно загадывая желание.

Есть много вопросов, ответы на которые я мечтаю получить.

Я обхожу дом и спускаюсь по деревянным ступенькам. Земля после обильного дождя насыщена влагой, и мои ноги вязнут в грязи. Единственное спасение – продолжать двигаться, поэтому я переставляю ноги, одну за другой, пока земля подо мной не начинает ощущаться более твердой.

Мне не требуется много времени, чтобы добраться до протоки Лайл. Пульсация в моей голове немного затихает к тому времени, когда я сбрасываю сапоги и, поднявшись на старый прицеп без бортов, усаживаюсь там.

Еще только восемь утра, а температура поднимается до девяноста градусов[19].

Впрочем, я ничего не имею против жары, во всяком случае, сегодня. Кажется, в последнее время, несмотря на жаркое и влажное лето, мне не удавалось избавиться от постоянного озноба.

Я закрываю глаза и поднимаю лицо к небу, чтобы погреться на солнышке. Я впитываю его, точно ящерка на камне.

Неожиданно раздается гудение статического электричества, воздух трещит от него. Я чувствую, как он вибрирует. Открываю глаза и вижу, что в нескольких футах от меня стоит Зейл. И не удивляюсь, поскольку была уверена, что он может появиться.

Зейл по-прежнему босиком и без рубашки, и я спрашиваю себя, носит ли он вообще когда-нибудь другую одежду.

– Ты выглядишь так, словно тебе не помешает немного общения, – произносит он. Однако не приближается ко мне, и я понимаю, что Зейл ждет от меня каких-то слов или разрешения. Он не хочет пугать меня.

– Да, – киваю я. – Думаю, не повредит.

Когда Зейл улыбается и сокращает расстояние между нами, у меня появляется странное ощущение. Нервозность, но не страх.

– Я скучал по этому пейзажу, – продолжает он, забираясь в прицеп и садясь рядом со мной. – Все те годы, что меня здесь не было. – Его взгляд устремлен на дощатый настил Ла-Кашетта, по-змеиному вьющегося и сверкающего белизной на фоне Миссисипи.

И я понимаю, что Зейл имеет в виду, потому что тоже очень скучаю по реке бо́льшую часть года, в Литл-Роке. Испытываю ностальгию по этой постоянно движущейся, мутной воде, будто тоскую по человеку.

– Сколько тебе было лет, когда ты уехал отсюда? – спрашиваю я, и Зейл пожимает плечами.

– Мало, но достаточно, чтобы я помнил.

Мою голову словно заволакивает туманом, все становится размытым. Мне так приятно, но мне нужно собраться, чтобы задать следующий вопрос.

– Как получилось, что никто о тебе не знает?

Это то, о чем я много размышляла с момента нашего разговора на пристани позапрошлым вечером. Количество Летних Детей всегда было десять, даже после того, как погибли Эмбер и Орли, мы всегда говорили, что нас десять.

И все это время нас на самом деле было одиннадцать.

Зейл пожимает плечами:

– Мои родители держались особняком. – Он смотрит на реку. – Не было причин отправляться в город, там для нас никогда не было ничего важного. Я даже не знал о вас, пока Элора мне не рассказала.

Я стараюсь представить, как это – расти отдельно от других людей? Где-то в глуши байу.

– К тому же я был совсем маленьким, когда мы уехали из Луизианы, – добавляет он. – Мой отец умер, и я жил во Флориде со своей мамой, на краю Эверглейдс[20]. – Зейл поворачивается ко мне и усмехается, и от этого у меня немного кружится голова. – В общем, мое болото было там.

– Тогда зачем приезжать сюда?

Проходит несколько секунд, прежде чем Зейл отвечает:

– Я просто решил, что настала пора.

– Тогда зачем прятаться? – Я пытаюсь понять его, а Зейл, похоже, не против моих вопросов. – Почему ты не даешь знать людям, что ты тут?

– Неизвестно, кому можно доверять.

– Тогда почему ты доверяешь мне?

– Из-за того, как о тебе отзывалась Элора. – Зейл вновь улыбается. – У меня возникало ощущение, будто я тебя уже знаю.

Я чувствую себя в проигрышном положении, потому что ничего не знаю о нем. Впрочем, я выясню это, тем более его голос действует на мою головную боль лучше, чем тайленол. Он звучит так приятно и печально.

– Она тебе нравилась? – спрашиваю я.

– Да, – кивает он. – И тебе тоже. Разве нет?

Я заливаюсь краской, потому что невозможно было знать Элору и не чувствовать к ней симпатию.

– А ты ей нравился? – Мне нужно понять, не к Зейлу ли ревновал Кейс, причем так сильно, что убил ее.

Но он качает головой.

– Мы не были любовниками, у нас все было по-другому. – Его голос напоминает какую-то знакомую музыку, словно ноты из старой каджунской мелодии, которую я знаю так же хорошо, как собственное сердцебиение. – Мы спасали друг друга.

Я не понимаю, что это означает.

– Однажды я рыбачил ночью в январе. Прямо у края реки. Моя леска запуталась, и я наклонился, чтобы ее поправить. А когда поднял голову, то увидел девушку, стоявшую там, на причале. Прямо на том же месте, где мы с тобой находились недавно.

– Элора.

Я шепчу ее имя как заклинание.

– Это было во время полной луны, – говорит Зейл.

Луна ругару.

– Я видел ее отчетливо, она была так красива, что от нее перехватывало дыхание. Я не мог оторвать от нее глаз.

– Ее звала река, – произношу я, и Зейл кивает.

– Только тогда я этого не знал, а потом она упала.

– Как упала?

– Шагнула с причала в воду.

Я громко охаю, и мой желудок сжимается. Расстояние от края пристани до темной, бурлящей реки, по меньшей мере, пятнадцать футов. До глубокой, коварной реки, с быстрым течением.

– Ты спас ей жизнь в ту ночь?

Зейл небрежно пожимает плечами, словно это пустяки.

– Когда я выловил ее из реки, она обругала меня. Даже не пожелала назвать свое имя, но я все равно вернулся туда на следующую ночь, просто на всякий случай. И все повторилось, а потом еще раз. Я спасал ее, наверное, раз десять. Десять ночей.

– Ей так сильно хотелось умереть? – Мне нестерпимо думать, что Элора была такой отчаявшейся.

– Нет. – Зейл качает головой, и его глаза ярко вспыхивают. – Просто ей была нужна река, высвобождение, которое она дает. В общем, я постоянно сидел в темноте и ждал,