Русалочья удача. Часть 1 (СИ) - Рубцова Налия

Упырица усмехнулась, холодно глядя в глаза Гориславе.

– А откуда взялась русалка? – спросила Купава. – Там, в воде, была русалка, я уверена! Неужто… Ах, глупая, как же я ещё не поняла!– она ударила себя кулаком по лбу.– Это ведь Наталья, да? Твоя сестра?

– Погоди, но ведь могила малых не пуста! – обернулась к ней Горислава.

– Дак для того, чтобы стать русалкой, тело не обязательно, – сказала Купава. – Я ведь тебе говорила? Мы… Как бы духи, состоим из навьей воды… А тело сгнивает, как и положено… Поэтому нам легче, чем упырям, отпустить прошлое.

– Да вы просто баловни судьбы, по сравнению со мной-то, – проворчала упырица. – Ты права, русалка. Мои сёстры стали русалками. Обе. Но это неважно. Змеиня, вот что я тебе отвечу… – и она вдруг пронзительно свистнула.

С ветвей берёзы сорвались две белые тени, и в тот же миг упырица бросилась на Купаву. Русалка отпрянула – когти мелькнули у самого лица – и увидела, как Горислава падает. Две маленькие русалки схватили её, заставив потерять равновесие – и затащили в воду.

Купава отчаянно взвизгнула, а упырица расхохоталась.

***

– Что ты сделала! Что ты… – Купава уклонилась от взмаха когтей, от одного, от другого. – Горька! Она же утонет!!

Белые тени и Горислава скрылись под водой. Не было сомнения – маленькие русалки тянут её на дно, не дают всплыть, глотнуть воздуха.

Надо помочь! Вспрыгнуть на берёзу, затем – в воду… Купава отвлеклась на мгновение – и когти упырицы пропороли её понёву и кожу на бедре. Боли русалка не почувствовала – только нога стала тяжёлая и чужая.

– Что ты…– прошептала она, оседая на землю.

– Здесь раньше были лешие. Русалки. Водяной, – упырица ткнула ей босой ногой в плечо, заставляя упасть. – Всех убили во времена Богонравного, всех извели. Теперь только я тут хозяйка. А вы, двое дур, начали угрожать хозяйке леса на её земле,– грязная нога встала её на грудь, прижала к земле. – Думаете, я это так оставлю? – когти упырицы коснулись горла Купавы. – У тебя на личике написано, что ты считаешь себя лучше меня. Интересно, если я сдеру с тебя это лицемерное личико, что там будет? Кость или просто вода?

– Не надо…– всхлипнула Купава. – Мы ведь хотели тебе помочь!

Она. Она хотела. Помочь этой несчастной озлобленной девочке. Помочь маленькой русалке. Почему же так вышло?! Почему вышло так, что её желание помочь обрекло Гориславу на смерть… И её тоже… На окончательную смерть…

– Несправедливо? – прошептала упырица, обнажая клыки. – Конечно, несправедливо. Несправедливо, что я умерла так рано. Что моих сестёр утопили, как лишних котят. Знаешь, что я поняла? Мир несправедлив!

– Точно. Несправедлив, гнилая ты сука, – голос Гориславы звучал хрипло, но твёрдо. Она стояла, безжалостно придавив ногой одну русалку, а другую держала за волосы, приставив к горлу нож. – Продолжим разговор?

– Как ты… Отпусти мою сестру! – торжество на лице упырицы сменилось растерянностью.

– Тупица. Тут воды по колено. Твоим скользким рыбёшкам меня не удержать, – сказала Горислава. Голос звучал ровно, но Купава знала – она в ярости. – Отпусти мою сестру – и я отпущу твоих. Они тебе дороги, правда? Ты заботилась о них, когда матери было плевать, и, наверное, была счастлива, когда обнаружила, что их души остались в реке. Потому и людей не трогала все эти годы. Ты ведь была счастлива с сестрёнками? Такое милое семейство, без ублюдочной мамаши и папаши, – придавленная сапогом Гориславы, маленькая русалка жалобно пищала. – Была, была. Я б тоже была счастлива. А потом увидела, как мать тютюшкается с твоим братом, и возревновала. И решила его прикончить. Правосудие, чёрт побери… Не волнует оно тебя. Ты просто бешеная псина. Как и я,– Горислава грубо тряхнула русалку, которую держала за волосы. – Поэтому не сомневайся – я перережу глотки твоим малышкам без сомнений.

– Тогда я перебью всех в деревне, – прошипела упырица.

– Да сколько угодно. Я к тому времени буду уже мертва, и по херу мне будут жители деревни,– яростно усмехнулась Горислава.– Ты начала угрожать мне и моей сестре. На моей земле.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Это не твоя…

– Я степная диаволица, сука. Вся земля, на которую я наступила – моя, – отрезала Горислава. – Так вот, Настенька. Отпусти мою сестрицу. Отстань от Серафима. Живи со своими рыбёхами и не мешай жить другим. И я оставляю тебя жить. Поняла?

Анастасия посмотрела на Купаву. Перевела взгляд на хнычуших сестёр. На Гориславу.

И медленно убрала ногу с груди русалки.

Горислава так же медленно убрала нож от горла младшей сестры Анастасии. Не сводя взгляд с упырицы, она подошла к Купаве и подала ей руку. Купава, слабо улыбаясь, взялась за протянутую ладонь. Рана на бедре начала болеть, и это радовало: значит, нога просто на время обмерла, а не навсегда.

– Ты была права, сестрица… – прошептала Купава, глядя на Гориславу, и…

…И тут упырица бросилась вперёд.

Купава увидела отражение в глазах Гориславы. Поняла: подруга не успеет среагировать. Нож она взяла в левую, когда правую подала Купаве. Пламени нужно несколько мгновений, чтобы разгореться, и за эти мгновения предательский удар упырицы убьёт…

«Нет».

– Нет!!– взвыла Горислава, когда когти упырицы вместо того чтобы разодрать грудь змеини, полоснули по Купаве.

«Да не кричи ты так, всё в порядке, – хотела сказать Купава. – Я уже мертва, что со мной может случиться? Крови, конечно, много… Ха, я и не думала, что во мне есть столько крови!»

Но ноги почему-то наотрез отказались держать её.

***

Велимир рассказывал Гориславе, что на шее у человека есть пара особых жил. Если их пережать – человек сначала потеряет сознание, а потом умрёт. Как именно пережимать жилы, Велимир показывать отказался и советовал Гориславе быть осторожней с чужими шеями: убьёт кого-то в драке – хлопот не оберёшься.

«А если эту жилу перерезать?» – спросила любопытствующая змеиня.

«Будет много крови, – сказал старый витязь. – И… Всё»,– он развёл руками.

Русалочья кровь, брызнувшая в лицо Гориславе, не была горячей – тёплой, как подогретая солнцем вода. Но змеине хватило мгновения, чтобы понять – когти упырицы перебил именно ту жилу, о которой говорил Велимир. Теперь Купава повисла на руках у Гориславы с окровавленным горлом.

– Нет!!

С умирающей русалкой на руках она не смогла отплатить за предательский упырице сразу – а через мгновение та уже отскочила в сторону, уворачиваясь от неловкого выпада змеини.

– К чёрту!– прошипела мёртвая тварь. – Я заберу своё! – и, сверкнув глазами-гнилушками, кинулась в лес.

Горислава опустилась на колени, удерживая бессильно повисшую Купаву. Что делать? Злиться? Плакать? Паниковать? Всё сразу?! Она не знала. Просто в ступоре смотрела на белое, обескровленное лицо подруги. Нет, нет… Она не может умереть… Она же нежить! Русалка!! Она уже мертва, ей не нужна кровь, она не может….

– Купава…– прошептала Горислава, всматриваясь в погасшие, опустевшие глаза.

Рука Купавы дёрнулась. Хрипло, с усилием, вздохнув, русалка зажала рану на шее, из которой бесконечным потоком лилась кровь.

– В… Реку…– прохрипела она. – Меня… В реку.

Горислава вскочила, подхватив Купаву обеими руками, и кинулась в реке.

– Глуб… лубже… – прохрипела Купава. Вода доходила Гориславе до колен, ноги вязли в иле. – Отпусти…

Она уже была не похожа на живого человека. Белая, как луна, кожа, огромные глаза, ставшие чёрными провалами. Горислава осторожно опустила Купаву в воду; змеёй выгнулась, словно прощаясь, русая коса, оплетённая яркими лентами.

– Так…– русалка даже не хрипела, едва-едва шептала. – Беги… В деревню.. Спаси Сера… Фима… Иначе всё напрасно…

Почерневшие глаза Купавы закрылись – и она ушла под воду, мгновенно, как чугунная чушка. Окровавленная, мокрая Горислава стояла по пояс в воде. Одна.

Теперь одна.

Сёстры-русалки проклятой упырицы, снулые рыбёшки, сверкали глазами из-за камышей, но приближаться боялись. Гориславе хотелось их поймать и выпотрошить, как настоящих рыбёшек. Повесить за ноги их бледные тельца на дереве. Обглодать кости и швырнуть их в выгребную яму. Но нет, нет времени – последними словами Купава велела Гориславе бежать в деревню и спасти Серафима… Рыбёшки подождут. Сначала она вспорет брюхо бешеной псине, которая не захотела спокойно лежать в могиле.