Цугцванг - Вета Горч

потускнела радужка.

Что она за удивительный человек? Закрывает глаза на очевидные примеры, утверждает, что верит в чудо. Считает, что главное – верить. И чем крепче эта вера, тем скорее все сбудется. Не зная меня, свято верит, что я хороший человек и смогу однажды полюбить кого‐то взаимно. Как лебедь. Раз и на всю жизнь. И никакой привычки. Лишь искренность. И все. Она и в правду удивительная. Чудесное воплощение безграничного счастья.

– А кто твои родители? У них есть своя история любви?

Мы только что сошли с катера, и ее вопрос выбил землю у меня из‐под ног.

– Э… Они погибли, когда я был маленьким. Автокатастрофа, – соврал я. – Моим воспитанием занимался дядя, а он ничего такого не рассказывал.

Тася принялась извиняться, и я физически почувствовал ее неловкость.

Мои родители? Их история любви?

Да, у них есть своя история очень похожа на лебединую. Два совершенно одиноких человека наконец-то встречают друг друга, считают каждого спасением, позади у них море ошибок, печали, неудач, разочарований, у каждого свое прошлое, своя потертая и местами изношенная душа и такое же сердце. Сердце, которое решает в последний раз отдаться приступу влюбленности. И вот. Наконец эти два несчастных лебедя находят отдушину друг в друге и вновь воскресают для новой жизни. Их преданности, любви, доверию нет равных. Это две половинки чего-то целого, которые с невероятной точностью подходят друг другу. Плодом этой любви стал малыш, которому было суждено стать таким же прекрасным лебедем, но больше походил на гадкого утенка. Любовь к этому ребенку заслуживает восхищения, уважения и неимоверного числа похвал. Боюсь, и этого было бы недостаточно, чтобы описать ту реальность. Два лебедя оберегали свое дитя, как великую ценность, намеривались отшлифовать алмаз и представить этому грешному миру ослепительный бриллиант.

Но всему приходит конец. И эта прекрасная сказка не имела права на счастливый финал. Один из лебедей оступился. Полетел вниз со скалы на камни и бушующее море. А следом его преданная семья.

Моменты прошлого пронеслись перед глазами, как кадры киноленты, и испарились. Но осадок остался. Почему в последнее время я так часто проваливаюсь в прошлое, в такие глубинные воспоминания, которые когда‐то прятал в укромных уголках подсознания? Это роковые моменты, которые отчетливо показывают, что с этого‐то все и изменилось. Я знаю это. Но зачем мне это напоминать?

У меня похолодели руки, это даже Тася заметила. Она удачно сменила тему, мы поднялись на мост, с него наблюдали праздничный салют, потом я пошлел ее провожать. Она мило вела беседу, что я потерял счет времени, за что безумно ей благодарен. Она привнесла щепотку своей неописуемой радости, что согревала меня оставшееся время и оберегала от одиночества.

На остальные выходные она уезжает к родителям домой и вернется лишь утром во вторник. Хотел предложить ее встретить, но вспомнил, что сейчас без машины. Но все равно предложил, она отказалась. Аргументировала тем, что боится, как бы я не опоздал или того хуже – пропустил пары. Я парировал. Она снова отказалась.

3 мая, воскресенье

Я выспался. Никогда бы не подумал, что это такое большое счастье. Спать целый день.

Вчера часов в шесть, может около семи, мне позвонил Егор. Это было крайне неожиданно, что вызвало у меня нервный смех. Он предложил составить ему компанию и сходить в антикафе. Я согласился. Помимо чая, печенья, сладостей и настольных игр там на эти выходные открывали еще один зал, где планировали показывать французские фильмы. Идея мне понравилась, тем более, что сидеть дома и штудировать научную литературу к предстоящим экзаменам было крайне скучно; хотя я и нашел неплохую статью о творчестве Лермонтова, что меня на какое-то время увлекла.

Собственно, в самом антикафе обстановка мне приглянулась; тепло, уютно, добродушные люди. Многие играли в Мафию, они сидели за длинным столом в большой комнате с пушистым бежевым ковром. Неподалеку стоял стол поменьше, за ним сидело четыре человека, играли в Клуэдо; за ними еще небольшая компания. В другой комнате с зеленым ковром парни играли в плейстейшен, за ними в углу две девочки играли в Дженгу. Девчонкам было лет по шестнадцать‐семнадцать. В зале с красным ковром, на котором лежали большие дутые кресла, на полочке у стены – подушки и пледы, включили фильмы. Мы пришли к самому началу, когда два парня со специфической внешностью настраивали проектор.

Мы честно с Егором просмотрели один фильм из семи запланированных и пошли покорять другие комнаты, ибо я никак не ожидал, что буду смотреть французские комедии в оригинале.

Что касаемо диалога с другом, то там все было странно. Он общался со мной непринужденно, будто бы ничего не было. А на мои вопросы по поводу того, что все‐таки произошло, он ответил, что решил мне не мешать, ибо подумал, что у меня появилась девушка, которой я стал уделять много времени. Чуть не подавился на этом моменте песочным печеньем. Мне показалось, или в его ответе действительно мне подмигнула ревность? Нет? Я сказал, что в моей жизни действительно есть одна женщина, которая меня любит, и у нас все с ней взаимно. Тот рассмеялся, догадавшись, что это моя кошка Янта. Но зато я убедился, что тот не подозревал о моей связи с Тасей. Или подозревает, но тщательно скрывает. Настолько тщательно, что я даже не замечаю в нем желание мне сломать ребро. Впрочем, самое главное, что мы – я, в частности – все выяснили. Единственное, что пощекотало мне нервы, так это то, что он спросил, что с моей машиной. Соврал, что поломалась и стоит в автосервисе.

Всю оставшуюся ночь мы проиграли в настольные игры. Начали с Клуэдо, где я три раза подряд проиграл, потом отыгрался в Мафии, когда попались карты сначала маньяка, после – мафии, и в том и другом случай мирные жители проиграли. Егор пошел в зеленую комнату, а я нашел человека – это был тот парень на входе, который нас записывал и пропускал, – что потрясающе играл в шахматы; так я потерял два часа. Уже ближе к утру сыграли в Монополию, я построил три предприятия и устал.

Вышли на улицу, пахло весной и рассветом. Можно было бы пройтись до дома пешком, размяться, но было зябко, я поспешил скорее на метро.

Никогда еще в своей жизни не ездил на первом поезде в метро. Никогда. Тем более утром в воскресенье.

Шесть утра. Метро. Полупустой вагон.

Мне дико стало интересно, кто эти люди и куда они едут. Не то, что я стал их расспрашивать, просто рассматривал и пытался выдвинуть хоть какие‐то предположения.

Напротив меня сидел парень примерно моего возраста в обычных джинсах и толстовке. Я