Цугцванг - Вета Горч

ты очень амбициозный и целеустремленный. Такие редко встречаются. И любая девушка мечтает иметь такого спутника. С вами себя чувствуешь увереннее и под защитой. А зная тебя, если ты за себя так печешься, то за другого переживать будешь не меньше. Другого – любимого человека. Повезет кому‐то стать твоим человеком.

– Перестань. Кто захочет им быть?

– Тася.

– Что? – случайно вырвалось.

Неужели все знают?! Слухи уже набрали свою силу?!

– Не строй из себя дурачка. У тебя все прекрасно получается, но только не это.

– Тася… Тася… Она – совсем другое.

– Она – то, что нужно.

Я хотел с Машей сейчас поговорить про нее. Это личное, это интимное, это касается только меня и Тасю, никто другой не должен лезть в наши отношения, а тем более – знать о них больше, чем мы того позволяем. Но мы не позволяем. Мы же молчали, никому ничего не говорили, не показывали, но Маша знает. Как это котируется?

– Почему ты не можешь мне рассказать тот секрет, который тебе поведала Тася на балконе?

– Потому что он не мой.

– Ты же меня знаешь. Я никогда не использовал бы против кого‐то информацию, не нападал бы со спины, не вступал бы в схватку с безоружным. Это не в моих правилах.

– Не один ты с принципами, дорогой.

– А разве ты не говорила сейчас о том, что она для меня – та самая подходящая девушка, а я тот, кто сделает ее счастливой? Разве не хочешь примерить на себя амплуа Купидона? Просто помоги мне понять, почему тогда на балконе она со мной заговорила.

Маша молчала. Она смотрела под ноги, крепче сжимала в руках телефон и молчала.

Скажи мне хоть что-то. Я большего не прошу.

– Ты просто глупый, невнимательный мальчишка. Она рисковала. Из раза в раз. Ничего большего. Она надеялась, что когда-нибудь ты ей напомнишь, хотя бы один из диалогов останется у тебя в памяти. А ты как слепой котенок, лишенный обоняния, тыкался обо все углы, настырно избегая тот, где тебя ждала она.

Как оказалось, тот вечер, та ночь на балконе была одной из многих случайных встреч, но единственной, которую я запомнил. Которая заставила меня увидеть невидимое ранее в человеке, которого я считал неважным в своей жизни.

Глава 6. Моя вечность.

1 мая, пятница

Майские праздники. Разве это не повод порадоваться?! Особенно когда погода за окном только и шепчет об этом. Меня потянуло на лирику? И пусть. Я послал все предрассудки к чертям.

Мы встретились с Тасей в центре, я купил два горячих шоколада, и мы распили его в парке. Стояла изумительная погода, которая гармонировала с моим настроением. Когда такое было? Еще пара дней и весь город позеленеет, и зацветут яблони и сирень.

Покатались на аттракционах, прогулялись по небольшим улочкам, болтая на разные темы. Тася смеялась. Она поправила свои идеально уложенные волосы и смотрела на меня удивительными глазами. В них сверкало столько огоньков счастья, что их бы хватило, чтобы озарить ночь. Вышли на главный проспект и спустились к набережной. Ели сахарную вату и катались на колесе обозрения. У меня захватывало дух. Тася улыбалась. Я почувствовал себя счастливым. Окрыленным и свободным человеком, который может радоваться мелочам. Виды города, плеск воды, простые разговоры, молочный коктейль и сахарная вата, аромат весны, городской праздник, когда толпы народа заполняют все площади, развлекаются, отдыхают, смех детей, улыбка красивой девушки. Когда последний раз я восхищался такими мелочами? Это ведь может заметить каждый, однако я прозрел только сейчас. Поздно. Или «поздно» не существует? Я был удивлен от того, как все вокруг заставляло что‐то клокотать в моей груди.

Тася согласилась на часовую прогулку на катере по реке. Мы спустились вниз, подошли к носу катера и смотрели, как судно разрезает воду, а небольшие волны разбиваются о борт.

– Почему ты не веришь в любовь?

– Что? – переспросил я, отказываясь верить в эффект дежавю.

– Помнишь, еще на дне рождении у Маши ты сказал, что не знаешь, есть ли смысл верить в существование любви. Почему?

– Я думаю, что не каждый человек достоин любви. Он может узнать это чувство, увидеть его, ощутить, но взаимной любви он по каким‐то причинам не заслуживает. И если, например, я в числе таких людей, то какой смысл рассуждать на эту тему. Тут мне лучше быть агностиком.

– Разве ты не видел ни одного примера чистой любви?

– Если и видел, то ей свойственно улетучиваться. Превращаться в привязанность и привычку.

– Значит, ты ничего не знаешь о чистой любви.

– А ты значит знаешь.

Ее глаза наполнились скепсисом.

– Ты и знаешь, и видела, и веришь в эту свою любовь, так?

– Не видела, но верю. Всякий способен полюбить и достоин этого, так же, как и прочесть в других глазах взаимность. Вне зависимости от пола, расы, возраста, дохода, прошлого или настоящего, все достойны любви. Да и не только люди. Все живые существа способны и нуждаются в этом.

– Да. Но только лишь лебеди символизируют вечную любовь, что умирают от тоски, когда погибает их партнер. Они не умеют, а возможно просто не хотят искать замену.

– Значит, ты все‐таки веришь.

– Верю. Если ты хотела узнать это – верю.

– Значит, можешь предположить…

– Тась, мое недалекое представление о неком чувстве, что называют любовью, формируется на сомнении, что оно, в качестве взаимности, доступно всем.

Когда наша речная прогулка близилась к концу, она снова подняла эту тему:

– Ты отчасти прав. Что любовь со временем может смениться тупой привязанностью к человеку. Так было у моей мамы. Она не любила моего отца, однако не хотела от него уходить, скорее всего, ее нерешительность объясняется привязанностью.

И она рассказала мне о своей семье. Ее родители поженились рано, обосновывая все всплеском чувств и уверенностью, что эту страсть они пронесут через всю совместную жизнь. Но со временем все угасло, переросло в долг, а потом родилась Тася. Тогда уже было принято решение изменить отношения ради ребенка, но долго играть роль заново влюбившихся друг в друга супругов не удалось. А там Тася в школу пошла; переходный возраст; экзамены, выпускной, поступление в университет. Все некогда было строить личную жизнь, ведь нужно было заниматься ребенком. Да и думали, душили себя домыслами, что их развод как‐то отразится на Тасе. А теперь? Поздно, да и не нужно. Уже свыклись, нарастили панцирь, чтобы не замечать минусы другого, лишний раз не раздражаться и не показывать никому свое уязвимое место.

И несмотря на такой пример, Тася верит в настоящую любовь. Она считает, что ее матери следовало бы думать не о мнимом счастье дочери, а о своем настоящем счастье. Чтобы спустя годы продолжать оставаться любимой и желанной для мужа. А так, Тасе грустно, что мама не улыбается. При этих воспоминаниях, пока она рассказывала, у нее самой