Уходила юность в 41-й - Сонин Н. Т.

другое.

Вскоре в Мрин приехал полковник Григорьев. Мы оживились, когда появились

наш комполка и штабные командиры. Вместе с ними прибыл и лейтенант Григорьев.

Полковник выслушал короткие доклады командиров дивизионов, затем высказал

мнение: целесообразно занять огневыми взводами круговую оборону у рощицы на

подступах к селению, где они уже ведут оборудование позиций.

Но не успел он закончить, как к нам подъехала небольшая кавалькада всадников, и

в переднем из них мы узнали начальника артиллерии корпуса полковника Кушнира. Он

— в солдатской шинели, с карабином за спиной. Остановив нерослую резвую лошадку,

недовольно заговорил:

— Ну-с, на совет в Филях вроде непохоже. О чем думаете, судите, отцы-

командиры? Противник, говорите, обходит? На то и война! Что, полковник Григорьев,

предпринимаете? — не дослушав, резко сказал: — Ваше решение позволю себе взять

под сомнение. Эти места знаю по гражданской — позиции в данном случае невыгодны,

а снарядов — в обрез! Стрелковые части из зоны боев выходят к Носовке. Следуйте

туда!

В это крупное местечко мы вступили под вечер. Тут предстояло к утру

подготовить прочную оборону.

На одном из огородов, рядом с аккуратной хаткой, оборудовали огневую позицию

для прямой наводки. Снаряды, которых оставалось совсем немного, уложили в ровики.

Еще вчера арттехник дивизиона уехал за боеприпасами, но когда вернется и с чем —

кто скажет? Командиры взводов деловито распоряжались людьми, намечали

ориентиры.

Мы с политруком отправились в местечко. Решили найти военкомат. «Может,

свежие газеты достанем», — предположил Ерусланов.

В здании военкомата было пустынно. Лишь откуда-то из дальней комнаты едва

слышался людской говор. [117]

Представились у входа молчаливому командиру, видно дежурному, предъявили

документы.

В комнате царил полумрак. На стульях вдоль стен сидели люди в полувоенной и

гражданской одежде. Прошли к столу, за которым сидели трое, среди них — военком.

Показали ему документы. «Присаживайтесь, товарищи», — пригласил он.

Ерусланов шутливо намекнул было на таинственность встречи, на которую мы

случайно попали, и один из тех, что сидел рядом с военкомом засмеялся: «Обсуждаем

свои ближайшие задачи. — И, приподнявшись, подал нам руку, рекомендуясь: —

Стрателит, секретарь райкома».

Мне подумалось: это не иначе, как завтрашние партизаны. Один за другим они

докладывали об отправке семей в тыл, рассуждали о возможных боевых действиях.

Между тем в разговорах иногда упоминался некий Алексей Федорович: он, мол,

советовал, он требует...

И года не пройдет, как всей стране станет известным имя партизанского

командира Алексея Федоровича Федорова. Партизанам Сабурова, с которыми свяжет

меня моя военная судьба, не раз придется взаимодействовать с федоровцами. В

послевоенное время выйдет книга дважды Героя Советского Союза А. Ф. Федорова

«Подпольный обком действует», и миллионы людей у нас и за рубежом узнают о борьбе

народных мстителей на Черниговщине и Волыни. Это повествование займет достойное

место в золотом фонде военной мемуаристики.

Но тогда, в Носовке, разве можно было предположить, что уже через неделю нам

суждено будет вместе с Федоровым испить всю горечь испытаний под Пирятином, на

северо-западе Полтавщины, где героика и стойкость, слившись воедино, шагнут за

пределы человеческих сил и возможностей?..

Многие годы спустя мне посчастливится встретиться с Алексеем Федоровичем и,

разумеется, наши воспоминания через сорок лет после описываемых событий вновь

вернутся к тем страшным дням и ночам, о которых Федоров писал, что за всю войну он

никогда не был так близок к гибели, как тогда, осенью сорок первого...

* * *

Возвращаясь из райвоенкомата, неожиданно встретились с Павкой Побережным и

фельдшером Галей. Дни, тревожные, суматошные, до сих пор разъединяли нас. [118]

Павел со своей второй батареей находился на участке действий одного из

стрелковых полков 193-й дивизии и оказался в самом пекле. Шаг за шагом часть

отходила к Десне. Батарея осталась вовсе без снарядов. Слева и справа немцы вышли к

самой реке, яростно атакуя село, которое защищали стрелки и артиллеристы. На

позициях взвода Побережного завязалась рукопашная. Огневики успели зарядить

гаубицы последними, аварийными снарядами, и, когда к ним бросились фашисты, один

за другим грохнули взрывы, которыми перебило множество гитлеровцев, но вместе с

тем пострадало и немало артиллеристов.

Первый огневой взвод вышел с орудиями к реке, где когда-то находился

пешеходный мост. Вокруг свай бурлила вода. Измерили глубину — вроде можно

переправляться. Переднее орудие буксировал тягач, на котором находился командир

батареи лейтенант Тараненко. «За мной, строго в затылок!» — кричал он тем, кто

двигался сзади. Вначале все шло нормально. Тракторы миновали уже середину реки.

Но неподалеку от противоположного берега в упор по артиллеристам ударили немецкие

пулеметы. Растерявшись, тракторист сместил тягач вправо и угодил в яму. Фашисты в

упор расстреляли всех, кто был на тракторах и орудиях, кто пытался спастись вплавь.

Побережный и Галя видели всю эту картину. Чем-либо помочь своим товарищам

они не могли, и в бессилье закипали у них слезы на глазах. А вокруг стреляли и

стреляли — и на реке, и в селе.

Сгустились сумерки, и они отправились в опасную дорогу. Шли по берегу,

преодолевая плавни по пояс в воде. Скоро повстречали отряд наших пехотинцев,

которые несли раненого командира 200-й дивизии полковника Людникова и других

своих товарищей. Вместе с ними они и переправились через Десну. .

— Теперь задача опять не из легких, — вздохнула Галя. — Устроить надо раненых

побыстрей, а как это сделать в таком переплете?

На огневой позиции нас ожидал арттехник. Усталый и не на шутку озабоченный,

он тяжело поднялся с орудийной станины, глухо вымолвил:

— Снарядов не привез. Говорят, что вообще их не будет. — Помолчав, хрипло

проронил: — Эти гады прут [119] напролом! А что позади нас? Колечко брони! Их

танки прорвались с севера и с юга и вроде бы где-то у Сулы замкнули окружение!..

2

Готовясь атаковать Носовку, немцы рассчитывали на внезапность. За ночь они

скрытно подвели к местечку свою спешенную мотопехоту, а танки и

бронетранспортеры заняли исходные рубежи в трех-четырех километрах, близ дорог.

Об этом сосредоточении доложили разведчики.

Командир дивизиона старший лейтенант Бабенко заторопился: «Идем к

полковнику. Есть идея — упредим врага!» Он высказал, кажется, вполне разумную

мысль: ударить загодя по вражеской технике. Но командир полка отклонил

предложение: во-первых, вскроем свою оборону, во-вторых, мало боеприпасов, а

впереди — бой. Как он сложится? Да что вообще нас ожидает?..

* * *

Когда возвращались, Бабенко горько проронил: «Что нас ожидает, хм-м? Спросить

бы, что с нами стало? Утрачиваем инициативу!» И зло выругался.

Бой начался на рассвете. Как и ожидалось, танки и бронетранспортеры

противника вырвались вперед, с ходу открыв огонь. Особенно рьяно они атаковали

участок, где окопалась батарея лейтенанта Григорьева.

Огневики Григорьева стреляли метко, и вскоре один из танков встал на месте с

перебитой гусеницей. Отпор подействовал на фашистов отрезвляюще.

...Вечером, возвратившись из штаба полка, командир дивизиона ставил мне

задачу:

— Покидаем Носовку. Отходим в Малую Девицу. Твоя батарея на выходе из

местечка ведет сдерживающий методический огонь. Времени на это — час. Как со

снарядами? Маловато? Экономь. Чтобы к рассвету был на новом месте в этой самой