Царские дети и их наставники - Борис Борисович Глинский

1767 год был для Павла Петровича неблагоприятен; он сильно хворал, хотя болезни и не оставили по себе на его организме разрушительных следов.

В 1768 году, когда наследнику минуло четырнадцать лет, решили «учинить особое рассуждение, каким способнейшим образом приступить к государственной науке, то есть к познанию коммерции, казённых дел, политики внутренней и внешней, войны морской и сухопутной, учреждений мануфактур и фабрик и прочих частей, составляющих правление государства». Вот этот-то курс наук и был поручен Теплову.

По неизвестной причине, однако, Теплов не пожелал поставить своего курса надлежащим образом и, вместо интересного чтения лекций, приносил великому князю огромные кипы процессов, производившихся в Сенате. Чтение этих бесконечно длинных дел наводило страшную скуку на ученика и убило в нем всякую охоту к познанию государственных и политических наук, благодаря чему он явился наиболее слабым в этой необходимой ему, как будущему правителю, области знания.

Одновременно с Тепловым в классной комнате великого князя появляются три образованных и причастных к литературе лица — Левек, Николаи и Леферньер. Благодаря их урокам Павел Петрович прекрасно ознакомился с сокровищами европейской литературы и приобрёл основательные познания во французской изящной словесности. Благодаря своей прекрасной памяти он легко усваивал произведения западноевропейских классиков и легко цитировал их в своих беседах с приближенными.

Испытаний и ежегодных экзаменов великому князю не делалось. Государыня лишь побывала на устроенном сыну экзамене по Закону Божьему, а остальные предметы были предоставлены Паниным бесконтрольному ведению самих преподавателей.

XI

С уходом Порошина значительно понизился уровень учебных занятий Павла Петровича. Около него уже мы не видим человека, глубоко ему преданного, нежно его любящего, который всеми силами старался бы благотворно влиять на его умственное развитие и душевную мягкость. Препровождение времени делается более рассеянным, наполняется излишними удовольствиями и развлечениями. Зато в наследнике просыпается страсть к военному делу, которая в детских годах усиленно подавлялась Паниным и которая впоследствии, когда наследник возмужал, поглотила его всецело и отдалила его от других интересов.

До Панина великий князь ежедневно учил ружейным приёмам своих служителей. После назначения этого сановника на пост воспитателя ружейное обучение окончилось, и Павел Петрович старательно удалялся от всего, связанного с военным бытом. Только морская часть, где он числился генерал-адмиралом, не была изъята из его ведения, и он принимал живое участие в жизни кадет морского корпуса, посещал это учебное заведение, бывал в классах и слушал здесь на лекциях преподавание морской тактики и корабельной архитектуры. Каждую субботу, кроме летних навигационных месяцев, в нему являлся за ординарца и с рапортами из Кронштадта кадетский офицер. Кадетский корпус был единственным почти местом, где юный Павел соприкасался с молодёжью и сверстниками. Остальное время он проводил постоянно среди взрослых, и только иногда к обеду или на короткое время между уроками его посещали, для товарищеских игр, сыновья придворных чиновников — князь А.Б. Куракин и граф А.К. Разумовский.

Но вот в 1770 году приезжает в Россию принц прусский Генрих, успевает сблизиться с шестнадцатилетним наследником русского престола и получает необыкновенную власть над его симпатиями и наклонностями. Юноша нервный, легко увлекающийся, Павел был очарован рассказами о военных доблестях короля прусского, Фридриха II, о быте прусского двора и состоянии тамошних войск. Как некогда Пётр III, так ныне и его сын избирает себе состояние прусского королевства идеалом, стремится ввести при своём дворе прусские порядки и старается подражать во всем Фридриху II. Но, конечно, находясь еще в зависимости от матери и под опекой Панина, он не мог дать полной воли пробудившимся наклонностям. Они нашли себе осуществление и применимость к делу лишь после его женитьбы и с образованием ему отдельного двора в Гатчине и окрестностях Петербурга.

В 1773 году, с наступлением совершеннолетия Павла Петровича, его обучению настал конец, и бывшие при нём воспитатели и учителя получили иные государственные должности. Тогда же объявлена была свадьба сына Екатерины II с принцессою Гессен-Дармштадтской, Вильгельминой, наречённой при миропомазании, по принятии православия, великой княгиней Наталией Алексеевной.

Брачная жизнь молодых была недолга, и уже в апреле 1776 года Павел Петрович овдовел, лишившись одновременно и супруги, и новорождённого младенца, но уже через несколько месяцев наследник нашёл себе утешение в иной привязанности, обвенчавшись в сентябре того же 1776 года с принцессой Виртембергской, Софией-Доротеей, наречённой при принятии православия Марией Феодоровной, оставившей такой неизгладимый след в русской жизни своими заботами о развитии у нас дела благотворительности и просвещения.

Действующие и о сию пору так называемые учреждения императрицы Марии неразрывно связаны с именем второй супруги Павла Петровича и являются лучшим памятником жизни этой просвещённой и умной государыни.

Глава пятая

Александр I и Лагарп

I

Через год с небольшим, по вступлении в замужество, а именно в декабре 1777 года, великая княгиня Мария Феодоровна разрешилась первенцем, которому, по желанию императрицы, дано было при святом крещении имя святого Александра Невского.

Это событие в жизни Павла Петровича чрезвычайно утешило Екатерину II, которая в лице новорождённого внука надеялась в будущем видеть достойного преемника престола Петра Великого. Извещая своего приятеля, немецкого учёного Гримма, об этом радостном для неё событии, она писала ему:

«Я бьюсь о заклад, что вы вовсе не знаете того господина Александра, о