Царские дети и их наставники - Борис Борисович Глинский

иной день больше, иной меньше молочной кашицы и, следовательно, благословением Всемогущего, в вожделенном находится здравии».

По обычаю прежних времён, маленький Павел был окружён многочисленным штатом нянек, мамок, но, кроме них, к нему приставляют и мужчин — графа Скавронского и Бехтеева, при которых великий князь начинает обучаться грамоте, Закону Божьему и арифметике. В видах просвещения, в 1760 году для него специально печатают учебник — «Краткое понятие о физике, для употребления Его Императорского Высочества Государя Великого Князя Павла Петровича», где был помещён ряд статей по физике вообще, о свете, о небе и о телах небесных, о земном шаре, о натуральной истории и о самом Создателе натуры. К этому курсу по естествознанию было приложено отдельное «Сокращение нравоучительной науки».

Кроме этого учебника, для великого князя был напечатан особый календарь с картами Российской империи. Чтобы побудить Павла Петровича вести себя благонравнее и прилежнее заниматься, тогдашние воспитатели придумали следующий педагогический приём; они печатали особые ведомости о нём, где под заголовком «Из Петербурга» в виде корреспонденции сообщали разные, касающиеся поведения и учения великого князя, сведения, которые и давали ему для прочтения. При этом воспитатели уверяли Павла, что такие же ведомости рассылаются по всей Европе. Этот приём воспитания, куда заложено было начало лжи, не мог вести за собой добрых последствий, и в ребёнке развивались ненужные скрытность и недоверчивость.

В июне 1760 года Елизавета Петровна назначила состоять обер-гофмейстером и главным воспитателем при Павле Петровиче графа Никиту Ивановича Панина, при котором и был составлен для великого князя полный штат учителей.

Окружённый с первых дней рождения разными няньками и бабками, великий князь был ими воспитан в предрассудках. Они вечно рассказывали ему про ведьм и домовых, приучили всего бояться и настолько действовали на его нервы, что слабый от природы ребёнок донельзя боялся грозы и прятался под стол при каждом сильном ударе дверью. Поэтому женскому персоналу была очень не по душе весть о назначении к великому князю графа Панина, человека, по внешнему виду, очень серьёзного, хмурого и для своего времени чрезвычайно просвещённого. Павел Петрович был так запуган всеми россказнями нянек про своего воспитателя, что встретил его появление горькими слезами и трепетал перед ним.

К сожалению, в первое, по крайней мере, время, Панин не сумел расположить к себе сердце воспитанника, обращаясь с ним донельзя сухо и строго. Малоподвижный воспитатель неохотно уделял великому князю своё время, пренебрегал прогулками с ним, поэтому ребёнок обречён был на постоянное сидение в душных комнатах дворца и редко пользовался воздухом. Отсутствие прогулок и моциона Панин оправдывал дурным состоянием погоды и боязнью простуды царственного ребёнка. Этот пробел в воспитании великого князя очень дурно отражался на его физическом развитии и состоянии здоровья. С течением времени, однако, отношения между Паниным и Павлом изменились, и воспитанник стал обязан многим в жизни своему воспитателю, высоко ценя его привязанность к себе, его ум и неподкупную честность.

VII

Елизавета Петровна, чувствуя приближение смерти, горячо просила Петра Феодоровича заботиться о сыне и, в память о ней, оказывать маленькому ее внуку любовь и ласку. В своё кратковременное, полугодичное царствование Пётр III, однако, не успел окончательно выяснить своих отношений к сыну. Только однажды, посетив наследника на его половине, государь поцеловал его и сказал присутствующим:

— Из него выйдет добрый малый. На первое время он может оставаться под прежним присмотром, но скоро я устрою его иначе и озабочусь лучшим его военным воспитанием, вместо теперешнего женственного.

В другой раз, по усиленным настояниям Панина и по советам голштинских принцев, он согласился побывать на учебных испытаниях наследника. Прослушав его ответы, он обратился к своим немецким родственникам с откровенным замечанием:

— Господа, говоря между нами, я думаю, этот плутишка знает эти предметы лучше нас!

От дальнейшего присутствия на экзаменах сына Пётр III отказался. Впрочем, после своего посещения экзамена восьмилетнего наследника он решил наградить его за примерные успехи и пожаловать Павла Петровича капралом гвардии, но Панин восстал против такой награды, представляя государю, что это вскружит голову маленькому капралу и даст ему возможность думать, что он старше своих лет. Настояния Панина имели успех, и пожалование в капралы было отложено до более зрелого возраста.

С восшествием на престол Екатерины II положение ее сына в первые, по крайней мере, годы ее царствования мало изменилось. Она поручила его всецело заботам Панина и мало вмешивалась в дело воспитания; впрочем, государыня все-таки сделала попытку привлечь к воспитанию наследника русского престола известного французского философа Даламбера, написав ему от своего имени письмо. Даламбер не принял этого лестного предложения, и граф Панин сохранил своё прежнее место, но сам факт обращения к французскому учёному создал Екатерине II в Европе громкое имя просвещеннейшей правительницы своего времени и самой передовой женщины.

Доверив сына Панину и возложив на него почти всецело заботы о его умственном, нравственном и физическом воспитании, государыня, однако, приняла и соответствующие меры к тому, чтобы знать все, что делается и говорится около Павла Петровича. В этих видах к нему и были приставлены два кавалера, на обязанности которых было доводить до сведения государыни о жизни в апартаментах ее сына. Эта система соглядатайства не ускользала от взора Павла и также немало содействовала развитию в нем той подозрительности, которая так явно сказывалась в его характере впоследствии, когда он достиг зрелого возраста и вступил на престол.

В дальнейших своих отношениях к сыну она ограничивалась тем, что изредка посещала его, а во время отлучек из Петербурга справлялась лишь о здоровье наследника. Такие холодные отношения объясняются отчасти тем, что она была разлучена с ним с первых дней его появления на свет, а отчасти и тем, что ей, действительно, в первое