СИНИЕ ЛЕБЕДИ - Светлана Гресь

голова. На тебе, в старости что удумал! Совсем, гляжу, рассудка лишилась башка трухлявая, все мозги пропил.

– Ты, старуха не обижай понапрасну. Пьяница проспится, а дурак никогда.

– Да ты и есть самый настоящий дурень! Не видел, что Тула против была, не подметил, как муженек ее разлюбезный на приблуду запал. Глазками нахальными так и швырял в ее бесстыжие глазенки. А ты не подумал, пустая твоя головешка, чем это может грозить? Счастье семейное разбиться может, и ты виновным будешь! Тебе это надо?

– Но она такая скромная, тихая, а Ксен – мужик в годах. Голова на плечах имеется, что он не понимает? У самого дочь на выданье, не сегодня – завтра свадьба

– Да что ты хармызу плетешь. От мужиков всего ожидать можно. Недаром говорят: седина в бороду, бес в ребро.

Дана лежала молча, не желая прерывать такую вежливую беседу приемных родителей. Вспомнила вчерашний взгляд того красивого мужчины, его взволнованный вид, стало не по себе, сейчас только этого и не хватало; без Норы, в неведомой деревне, чужой избе и незнакомый мужчина, который ей в отцы годится.

Поднялась со своей не очень опрятной постели.

– Наконец-то, они решили подняться – злорадно прошипела Комариха. – А то уже думала в постель чай подавать с плюшками да с медком.

– Да хватит тебе, старуха, нападать задарма, не видишь, стесняется девочка; можно сказать, боится тебя.

– Ага, боится, – взялась в боки, нахмурив свои жиденькие бровки. – Тоже мне девочку нашел, стеснительную. Видел, в чем вчера при всем честном народе стояла. Почитай раздетая, светила на весь мир своими тонкими нахальными коленками.

– Мы ей сорочку найдем, оденем, и будет как все.

– Ну да, а сорочку я пойду, найду? В хлеву клад выкопаю – полотна куплю.

– Не надо, – Дана пыталась утихомирить хозяйку. – Я придумаю, во что одеться.

– Что ты можешь? – сощурилась ехидно старуха, – Могла бы, не ломилась в чужую избу. Дрыхнуть оканчивай, дел невпроворот, а мне еще кое с кем посоветоваться надо.

Комар молча дожевывал картофелину, запивая кислым молоком, рассеянно глядя в покосившееся окно. Быстро собрался и торопливо вышел, наделив напоследок девушку грустной виноватой улыбкой, жалостно скривив свой беззубый сморщенный рот.

Дана осталась одна в этой запущенной неухоженной избе. Пара дымящих картошин в мундире на темном от времени и многовековой грязи деревянном рассохшемся столе. В углу образа, покрытые толстым слоем многолетней пыли. Под потолком на жерди висит нечто напоминающее женскую одежду. Окна завешены паутиной и покрыты плотной пылью. На них резвятся огромные жирные мухи в несметном количестве. От их монотонного жужжания долго не поспишь. Заглянула в посудник, пару треснутых мисок, помятый ковш у ведра с водой, еще дымившая печка. Несколько глиняных горшков, в которых, наверно, по праздникам варится каша или юшка, а сейчас жили пауки. Паутина густая и частая была по всей избе. И повсюду жирные, здоровенные пауки. Они с любопытством поглядывали на новую жилицу.

Хорошо хозяйство. Начала с уборки. Закатав рукава, стала мыть стол, соскребая с него жирную липкую грязь, подбелила печку, глина нашлась здесь же у печки, просто хозяйке недосуг было заниматься таким неблагородным делом, убрала паутину по стенам и углам. Подбелила пол красной глиной, оглянулась по избе и осталась довольна своей работой.

Комната преобразилась, стало уютной и чистой. Время подошло к вечеру, а хозяйки не было, видно, и в самом деле, много дел в деревне. Пришел усталый, но довольный дед. Дана сидела на лавочке у ворот, с удовольствием вдыхая свежий вечерний аромат. Комар присел рядом, долго решался, теребя сверток на коленях, потом разом вдохнул.

– Я вот тебе полотна принес, может, сошьешь что-то или не умеешь, то этого, поговорю, другие пошьют. Хлеба я не принес, прости, не заработал. Обойдемся картошкой.

Неловко протянул пакет девушке, смущенно отведя глаза в сторону. Дана развернула подарок. Там лежал кусок, хоть и грубого, но белого полотна. В ее положение и это было, как находка, наскоро поцеловав старика в заросшую колючую щеку, побежала в избу кроить. Они с мамой Норой шили себе наряды сами, и часто такие чудеса выделывали из кусков материи.

Комар вошел в избу и не узнал ее. Он ахнул и робко присел на чистую тщательно выскобленную лаву у нарядной печки. На столе стоял букет синих васильков, миска с вареной картошкой и кувшин с водой. Изба блестела и светилась от чистоты. Вскоре прибежала довольная Комариха. За день она успела побывать у всех, кто мог бы угостить вкусным обедом, а потом и сытным ужином. Старая болтунья все говорила и говорила, каждый раз добавляя в свой рассказ все больше и больше страсти, за это каждый старался щедро угостить ее, чтобы подольше подержать в доме, послушать чудную историю.

Она с удивлением оглянулась по горнице, фыркнула недовольно, и усталая завалилась спать, громко храпя и причмокивая во сне. Дана зажгла маленькую лучину и, пытаясь никому не мешать, шила себе платье, пусть оно будет не таким красивым, как прежде, но все-таки лучше, чем есть.

Утром Комариха ни свет, ни заря умчалась, не проронив ни слова. Старик, пожевав все той же картошки, смущенно попрощался и поспешно ушел. Девушка одела обнову, оглянула себя, осталась довольна, взяла старенькие, изрядно помятые ведра, коромысло и, не спеша, пошла по деревне к уже знакомому колодцу.

Еще издали заметила старосту, что бросил пытливый взгляд на девушку, и молча прошел мимо. Дана невольно почувствовала его волнение, какой-то досадный холодок пронесся по спине. Встряхнула плечом, сгоняя с себя неприятное ощущение.

Возле колодца уже было несколько женщин. Они придирчиво осмотрели платье, и продолжали свою болтовню, не обращая больше ни малейшего внимания на нее. Дана стояла молча, терпеливо выжидая, когда они наберут воды и уйдут. Сплетницы явно не спешили, намеренно оттягивая время.

– Не гляди, что в возрасте уже, а туда же, – бросая косые взгляды на девушку. – Молоденькая понравилась.

– Бедная Тула! Как она его любит! За холодную воду взяться не дает, все сама решает. Разве знает он, как огород вспахать, как избу перекрыть, как хлеб с поля убрать, как обмолотить его, как скотину обхаживать? Живет как у бога за пазухой. Что еще в старости надо, любящая жена, дочь красавица, замуж за такого парня завидного выходит, казалось, живи и радуйся. Ан, нет!

– Ага! Появились, приблудились гости непрошеные и в почтенной уважаемой семье все наперекосяк пошло.

– Тула рассказывает, что Ксен ночью спать перестал, все ворочается и вздыхает.

– Гнать таких надо взашей, кто жизнь чужую мутит, покоя не дает.

Дана