Корректировщик - Александр Аннин

Непосредственной причиной смерти, как быстро определил незнакомый Ванникову судмедэксперт, было вовсе не алкогольное отравление и даже не весьма распространенный среди пьяниц случай захлебывания спиртным или собственной блевотиной. Нет! Ардашкина просто замерзла. Замерзла до остекленения.

Прислушиваясь к разговорам оперативников, Петр Игнатьевич отметил про себя еще одно странное, чертовски странное обстоятельство. Оказывается, под утро какой-то мужчина позвонил в местное отделение милиции и буднично сообщил, что в «Серебряных ключах» на участке номер такой-то, в самодельной могиле, замаскированной деревянной беседкой, находится труп только что умершей женщины. Вот так!

И как же это, скажите на милость, понимать? Да очень просто. Мол, спектакль окончен, режиссер-постановщик ставит об этом в известность публику и отправляется почивать.

Глава сорок вторая

– Как вам участочек, Петр Игнатьевич? – деловито осведомился кто-то за спиной Ванникова.

Пенсионер оглянулся и увидел доктора Градова, одетого в дорогой плащ и шляпу.

– А что? – не сразу дошел до бывшего следователя смысл вопроса, прозвучавшего на редкость неуместно.

– А то, – Градов подошел поближе, – что прямых наследников, если я не ошибаюсь, у покойной нет, да и вряд ли дачка зарегистрирована была чин-чинарем… А ваш-то коттедж по соседству. Не подумать ли вам о том, чтобы округлить владения? Выгодней капвложения не придумаешь.

– Ну, а вы сами-то что же, в таком случае? – с откровенной неприязнью поинтересовался у доктора Ванников.

Градов оторвался от пристального изучения лица покойницы, посмотрел недоуменно.

– Я? А что я? Мой-то участок на другой улице. Иное дело – дом Хрипуновых… Тут я пожалуй, рискнул бы вложить денежки. Вот кончится следствие, пройдут полгода поиска наследников. Можно будет и поторговаться…

Петру Игнатьевичу явственно почудилось, что цинизм Градова был каким-то искусственным, нарочитым. Неспроста это, ох, неспроста… Интуиция подсказывала бывшему следователю генпрокуратуры, что психиатра меньше всего на свете интересует кровавый особняк Хрипуновых и говорит он о нем лишь для того, чтобы закинуть какую-то удочку… Но какую?

«Стар ты стал, Петр Игнатьевич, да и в молодости полетом фантазии не блистал»…

С этим невеселым диагнозом, выданным самому себе, Ванников, кряхтя, поплелся домой. Сам не зная почему, но он твердо знал, что ему предстоит сделать немедленно. А именно, влезть в Интернет, набрать адрес электронной почты издательства «Скиф» и перегнать им весь имеющийся на сегодня текст мемуаров о деле сверхсекретного НИИ Министерства обороны за 1991 год. А на сегодня имелся уже практически весь текст – разве что страниц двенадцати-пятнадцати не хватало. Их он закончит набирать на компьютере за сегодняшний день. Перегнать, немедленно перегнать весь материал!

Почему же так заторопился почтенный пенсионер, что заставило суетиться заслуженного ветерана прокурорской службы? Трудно сказать. Просто Петру Игнатьевичу Ванникову вдруг стало очень страшно и одиноко. Но по опыту он знал: если человек уже успел переслать компромат куда следует, то убивать его нет больше никакого смысла. Как правило, подобные убийства происходят до, а не после успешного «слива» в заинтересованные инстанции.

И высоко оплаченные мемуары в виде незримых килобайт информации улетели в пятое измерение – бесконечность под названием Интернет. А там, безошибочно отыскав свою цель, осели в почтовом ящике издательства «Скиф».

Ванников перевел дух. Ему не сиделось на месте, и Петр Игнатьевич вновь вышел на аллеи поселка. Принялся подбадривать себя песенкой, которую услышал недавно в исполнении загулявших деток из какого-то домины-мастодонта: «Дождик мне в харю, и ветер мне в харю, а я все х…рю, х…рю, х…рю».

Этот мотивчик привязался к нему с самого утра. Петр Игнатьевич оделся потеплее, поелику денек не баловал, и отправился на прогулку в соседний лесок. Дождик и ветер в самом деле норовили вцепиться в харю…

Возвращался в коттедж он раньше обычного. С одной стороны, шестьдесят лет – тот возраст, когда с погодой уже надо считаться, а с другой – Петр Игнатьевич спешил в последний раз засесть за компьютер.

Еще издалека он вновь залюбовался своим красным домиком с охряной крышей из металлочерепицы. И в который раз испытывал чувство удовлетворения, словно поставил жирную галочку напротив еще одной строки в перечне важнейших дел жизни…

Нечто подобное Ванников чувствовал в тот день, когда купил на рынке отличный итальянский плащ из мягкой кожи, стильными молниями и цигейковым воротником. В генпрокуратуре над ним подтрунивали: что это ты, Петр Игнатьевич, оделся как вахлак из Череповца, который дорвался до денег и приехал в Москву отовариваться! Сейчас, дескать, кожаные плащи уже не в моде. Солидные, мол, люди носят короткие английские пальто из верблюжьей шерсти.

Откуда им всем было знать, что стареющий Ванников наконец-то осуществил тайную мечту своей молодости? Тогда, в середине семидесятых, он впервые увидел в универмаге настоящий турецкий кожаный плащ за 900 рублей. Это была немыслимая, хамская цена, да и плащи продавались лишь сдатчикам мяса со своих приусадебных хозяйств… А ему, тридцатилетнему, так захотелось тогда иметь такой плащ!

И вот он добился своего – как Киркоров, который женился-таки на Пугачевой, о чем он якобы мечтал еще в период полового созревания. У всех свои заморочки в этой жизни… И, подобно тому, как, говорят, Киркорову после свершившегося факта женитьбы Пугачева стала вроде бы до лампочки, так и Петр Игнатьевич, вдоволь налюбовавшись обновкой, аккуратно упаковал ее и убрал на антресоль. В самом деле, не вахлак же он из Череповца (или Чернигова?), чтоб на седьмом десятке ходить в таком плаще!

Ванников, убежденный в прошлом коммунист, вынужден был признать, что лишь сейчас, при новой власти, наступило время исполнения самых затаенных, несбыточных желаний… Наступило, разумеется, не для всех соотечественников, да ведь такого и быть не должно. Ни один режим не додумался вводить уравниловку в мечтах. У Петра Игнатьевича мечты были скромными: вот свалит мемуары и поедет за границу, в Париж. Будет стоять у подножия Эйфелевой башни, покуривать и плевать в воду, где стайками ходят уточки и желтые осенние листы платанов… Ах да, он же не курит, да и не курил по-настоящему никогда! Жаль, жаль.

Из того же разряда сладостных видений была и давнишняя мечта заиметь на старости лет собственный кирпичный дом со всеми удобствами, чтоб по утрам раскланиваться с такими же солидными, неторопливыми соседями, вынимать газеты из почтового ящика, читать их за чашечкой кофе в кресле-качалке…

И никаких тебе визгов безумной соседки, пьяных дебошей за стенкой, нескончаемых шлягеров, несущихся из разных концов панельного дома, где, кажется, слышен каждый чих в каждом углу.

Глава сорок третья

И ведь сбылось, почти все сбылось!

Конечно, нечего было и надеяться, что кто-то там, в поднебесной сфере, сжалится над старым служакой и выделит ему кирпичный коттедж, да еще в таком замечательном месте. Построить за свои кровные? Но откуда у госслужащего такие деньги? Петр Игнатьевич никогда не брал не только ни рубля взятки, но даже за обед с собеседником – будь то свидетель или потерпевший – платил из своего кармана.

И вот, как говорится, подфартило старому хрычу… Вскоре после выхода на пенсию, то есть несколько месяцев назад, ему на московскую квартиру позвонили из издательства «Скиф» и предложили фантастический контракт: напишите, мол, господин Ванников, книгу мемуаров о расследовании одного крупного дела 1991 года. Тогда намечался грандиозный процесс по делу шарлатанов из секретного НИИ Минобороны. И не просто шарлатанов, а, можно сказать, казнокрадов.

Да, ответил Петр Игнатьевич, он тот процесс хорошо помнит – как-никак, возглавлял следственную бригаду прокуратуры города Москвы. Многие фигуранты тогда ушли от уголовной ответственности, хотя у следствия были доказательства их причастности к колоссальным махинациям.

Вот-вот, подхватили в издательстве, вы это все в книжке и напишите да и фамилии подлинные поставьте. А мы вам тридцать тысяч долларов заплатим. Пятнадцать – вперед, авансом. Остальное – в день сдачи текста. Только сдать надо вовремя…

Петр Игнатьевич сразу все понял. Он должен был закончить свою документальную книгу аккурат за полтора месяца до начала очередных выборов. Чтобы, значит, ее успели напечатать, разрекламировать и даже распродать. Сейчас это быстро делается. Особенно если кому-то очень нужно.

А кому-то нужно, уж будьте уверены. К власти продвигается новая, мощная партия «Сила Руси», а среди ее лидеров – как раз те самые фигуранты по делу о казнокрадстве, которые тогда из подозреваемых превратились просто в свидетелей.

Ну, академик Ардашкин, главный фигурант и аферист, обворовавший казну на миллиарды рублей под видом разработки психотронного оружия, – застрелился, испугавшись разоблачений. А вот многие его приспешники чувствуют себя очень даже неплохо в новой России. Еще бы, с наворованными-то деньгами!