Корабль дураков; Избранное - Себастиан Брант

Храпит, как те, и тоже пьян.

Супруга, поплевав в ладошки,

Ему отряхивает ножки,

Как будто бы снимает пух…

«Вот пьяница, чтоб ты опух!

Одетый спит, кабан бесстыжий,

Вставай-ка в церковь! Ну иди же

Беднягу Кунца отпевать!»

Но муж в ответ: «Да что ты, мать?

Как нагишом пойду я к храму,

Ведь так не оберешься сраму?»

А та кричит ему в ответ:

«Ты что, ослеп? Ведь ты ж одет!

Вчера штанов не снял, пьянчуга!»

И так опутала супруга,

Что он нагим явился в храм

И подошел к святым дарам.

Тут поп орет: «Ты что ж, балбес,

В храм божий голышом прилез?»

А тот: «А ты как здесь читаешь?

Да ты ведь грамоте не знаешь!»

Так препирались два глупца

И рассмешили мертвеца.

Тот прыснул, обмерли два друга,

Но после первого испуга,

Увидев, что он жив, втроем

Отправились в питейный дом

Отведать доброго вина.

Кому ж тесьма пойти должна?

Хозяева и подмастерья,

Спрошу об этом вас теперь я.

КУПЕЛЬ ЮНОСТИ

189

Мне как-то сон мудреный снился:

У кладезя я очутился.

Из мраморных он сложен плит,

Из желобов златых налит

Водой горячей и студеной,

Людьми премного восхваленной.

То чудодейная вода:

У тех, кого томят года,

Кто сорок лет, как поседел,

Коль час в купели он сидел,

Так снова молодели разом

И дух, и телеса, и разум.

У кладезя не счесть толпы:

Монахи, рыцари, попы,

Ремесленники, горожане

И даже челядь и крестьяне,

Протискиваясь еле-еле,

Всем скопом двигались к купели.

А на дорогах от народу

Ну прямо-таки нет проходу!

Из ближних и из дальних стран

Набрался целый караван

Телег, носилок и саней.

Каких тут не было людей!

На костылях иные шли,

Кого и на горбу несли,

Ну, а иные в скорби слезной

На тачке ехали навозной.

Скопилась уйма старцев разных —

Чудных, в морщинах безобразных:

Кто лыс, кто вовсе без волос,

Их одолели тряс и чес,

Подслеповаты, глуховаты,

Беспамятны, придурковаты,

Всяк шамкает, в дугу согнут…

И уж такое было тут

Кряхтенье, харканье, сморканье,

И оханье, и воздыханье,

Что в пору вспомнить скорбный дом

Приставленных при деле том

Двенадцать банных мужиков

В купель сводили стариков.

Омоложались старики

И вскорости, душой легки,

Выскакивали из воды,

Резвы, румяны, молоды.

В них обновлялись ум и сила,

Ну словно им по двадцать было.

И не минет один черед,

Как уж другой к купели прет.

«Ей-ей! — подумал я во сне. —

Ведь шестьдесят два года мне,

Пошли на убыль слух и зренье.

К чему бы, право, промедленье?

Тебе не худо было б тоже

Отпариться от старой кожи».

И мне почудилось тотчас,

Что, догола разоблачась

И париться скорей изладясь,

Я было опустился в кладезь.

Да тут, глядишь, и сон долой.

Захохотал я над собой,

Помысля: «Ладно мне и гоже

Весь век таскаться в прежней коже.

Ведь зелья нет такой породы,

Чтоб Гансу Саксу сбавить годы».

ПОНОМАРЬ И ЦАПЛЯ

190

Про хитрость ведали и встарь:

Убил раз цаплю пономарь,191

Снес женушке ее тотчас

И строгий отдает наказ —

Зажарить к ужину тайком:

Придет священник вечерком.

Не долго думала жена:

На вертел дичь водружена,

И вкусный запах, как назло,

Вмиг облетает все село.

Соседке невтерпеж узнать,

Что дух тот может означать.

Вбегает: «Цапля! Вот так раз!

Отведаем ее сейчас!»

А пономарша тетке: «Нет!

Как мужу мне держать ответ?»

«А! Что-нибудь ему сбрехни!»

И вот уж за столом они —

Вдвоем на кухне — для порядка

Съедают цаплю без остатка,

С вечерни пономарь домой

Ведет священника с собой

И женушке кричит: «Встречай!

На стол скорее накрывай!»

«А что нести мне, муженек?»

«Да цаплю! Разве невдомек?»

«Какую цаплю? Вот те на!

Тебе привиделась она!»

Муж со стыда сгореть готов —

От злости не хватает слов;

Уводит гостя он в кабак,

Честя супругу так и сяк.

Хозяйка же хитра, ей-ей,

Бежит к соседушке своей

И говорит: «Беда! Ахти!

Теперь мне шкуры не спасти!»

Та утешает: «Я, любя,

Стерпеть готова за тебя:

Уж коли надо отвечать,

Я лягу на твою кровать».

Случилось все по уговору:

Приходит муж в ночную пору

И, проучить желая женку,

Хватает за косы бабенку.

Как та ни билась, ни визжала,

А тумаков снесла немало.

Наутро пономарь встает —

Жена за прялкою поет.

Он ей: «Ну, как? Досталось цапли?»

«Да не попало мне ни капли!»

«Я ж глаз тебе подбил, сдается?»

Жена ни в чем не признается:

Гляди хоть сзаду, хоть с боков —

Нигде не видно синяков.

Тут пономарь и впрямь решил,

Что цапли он не приносил,

И говорит: «Прости, жена!

Ты и правдива и скромна».

Поддастся хитрой бабе так

Не раз доверчивый простак.

Глядите в оба наперед! —

Совет мужьям Ганс Сакс дает.

ТРИ СМЕРТИ, ВЫЗЫВАЮЩИЕ РАДОСТЬ

192

Я назову три смерти кряду,

Которым все бывают рады;

Но в каждой смерти в свой черед

Бывает скверный оборот,

Когда готов рыдать в печали

Тот, кто был смерти рад вначале.

Весьма отрадна смерть попа.

Лишь умер он, друзей толпа

Спешит прибрать к рукам деньжата.

Вот веселится их душа-то!

И каждый тянет часть свою,

Будь поп в аду или в раю.

Но может ждать их огорченье:

Поп расточил свое именье

На лошадей, вино, борзых

Да на красоток молодых,

Что обобрали все до нитки

И унесли его пожитки;

Одни долги оставил плут,

Куда уж радоваться тут.

Отрадна смерть жены ревнивой,

Старухи злобной и сварливой,

Что пилит мужа день и ночь,

Так что и жить ему невмочь,

Как пес цепной, рычит и лает,

То так, то этак донимает.

Но чуть она протянет ноги,

Забыты беды и тревоги;

От ведьмы тощей наконец

Освободившися, вдовец

Берет себе молодку в теле

И веселится с ней в постели.

Но если старая тайком

Свое добро все целиком

Друзьям откажет в завещанье

И те с угрозами и бранью

Дом очищают, ровно тати,

Веселье тут совсем некстати;

Тогда вдовец, кляня судьбу,

Честит покойницу в гробу.

А в-третьих, радует семью,

Когда решат колоть свинью:

Хозяин, слуги, домочадцы

Вокруг, довольные, толпятся,

Собаки тоже тут как тут

Стоят и требушины ждут.

Хозяин своему соседу

Шлет свежей колбасы к обеду,

Зовет друзей, и всем им в миски

Кладет колбасы и сосиски,

И режет от окороков

Немало лакомых кусков.

Но тот хозяин горько тужит,

Когда глисты он обнаружит

В свинье. Теперь домашним пост,

Пропали деньги — псу под хвост;

Хозяину одна кручина:

За полцены идет свинина,

А вместо колбасы весь год

Жена горох ему дает.

СПОР ЭЙЛЕНШПИГЕЛЯ С ЕПИСКОПОМ ОБ ИЗГОТОВЛЕНИИ ОЧКОВ

193

В один из дней зимы студеной

Тиль Эйленшпигель,194 плут прожженный,

Оборванный и без гроша,

Шел через поле не спеша,

Как вдруг заметил в отдаленье

Возков и всадников движенье.

То ехал с челядью своей

Епископ в Вормс на съезд князей.

Они, собрав рейхстаг, хотели

Потолковать об общем деле,

О том, как прекратить раздор,

Империи с недавних пор

Междоусобьем угрожавший.

Тиль встретил поезд подъезжавший,

Епископский возок нагнал

И, кланяясь, шапчонку снял.

Сообразил прелат почтенный,

Что перед ним шутник отменный,

И думает: «Твердили мне,

Что быть правдивыми вполне

Дано лишь дуракам да детям.

Поговорю-ка с парнем этим

И все, что думает мужик

О нас, князьях, узнаю вмиг».

И молвит: «Друг, идешь куда ты?

Ведь на тебе одни заплаты!

В мороз тебе гулять не след».

А Тиль епископу в ответ:

«Я выбрал ремесло такое,

Что с ним не видеть мне покоя

Три года обхожу Рейнланд,

Пфальц, Нидерланды и Брабант,

Края Богемский и Саксонский,

Венгерский, Швабский и Франконский,

Работы не найду нигде

И вечно мыкаюсь в нужде,

Затем что нынче спроса мало

На ремесло такое стало».

Вопрос епископ задает,

Каким он ремеслом живет

И почему оно в забвенье.

А Тиль ему: «Изготовленье

Очков — вот то, чем я кормлюсь.

Из-за того я и томлюсь

В напрасных поисках работы».

Прелат в ответ с улыбкой: «Что ты!

Не может быть! Казалось мне,

Что спрос на них возрос втройне

И что в ходу среди народа

Изделия такого рода.

Ведь знаем мы, что человек

Стал плотью хил в наш чахлый век

И зреньем ослабел намного.