Корабль дураков; Избранное - Себастиан Брант

Пусть нескольких мне приведут,

Чтоб мог на них я поглядеть!

Говорят, им не любо говеть,

Зато пьяны они всегда,

Кутеж им в радость и гульба.

На молитвы не тратя сил,

Они меж игроков и кутил

Божбой и дракой тешат друг друга,

Милостыню подают они туго,

Взять сами вечно норовят,

Жрут часто скверно да жестко спят;

Зато всегда готовы служить

Тому, кто вздумает им платить,

А прав их вождь иль, может, не прав,

Им дела нет, таков их нрав.

Ну, Вельзевул,204 сбирайся в путь,

Проворным и ловким в деле будь;

Лети на землю, прямо в трактир,

В котором ландскнехты справляют пир,

Там неприметно для гостей

За печкой спрятаться сумей,

Будь зорок, не вертись без цели.

Когда ж на каком-нибудь слове иль деле

Ландскнехта изловишь по праву,

В ад тащи его чертям на расправу.

А притащишь их штук пять или шесть,

Окажу я тебе, бесу, большую честь:

Сделаю я тебя князем, окружу почтеньем,

Буду давать лишь благородные порученья».

Тут Вельзевул — косматый пострел —

Плащ-невидимку быстро надел,

Взвился — и прямым путем в трактир,

В котором ландскнехты справляли пир,

Бражничали шумной оравой.

Присел за печку бес лукавый,

И слышит он солдатские речи

Про вражьи станы, стычки, сечи.

Про то, как каждый, сбиваясь с ног,

Без времени грабил, буянил и жег;

И так был страшен каждый рассказ,

Что шерсть на бесе вся поднялась.

Решил он тайком бежать из трактира,

Да, зорче приглядевшись к пиру,

Приметил он, как за столом

Ландскнехты лихо угощались вином;

Всяк за стаканом стакан вздымал

И разом, не мешкая, выпивал.

Тут бес решил в кого-нибудь

Неприметно для всех юркнуть

С вином, что дружно пили солдаты,

Да просчитался бес хвостатый.

Если кто кого начинал угощать,

«С тобой господня благодать!» —

В ответ ему орал пьянчуга;

Благословляя так друг друга,

Все преграждали бесу путь.

Он ни в кого не сумел нырнуть.

Весь вечер даром бес провел,

В углу простоял он, как осел.

Случись, в трактире воин был,

Он где-то петуха добыл,

Зарезал да на печь повесил.

Вот в поздний час и молвит, весел,

Ландскнехт: «Хозяин, друг хороший!

Слазай за печку, там найдешь ты

Бесенка, лишь в углу пошарь;

Его ты ощипи, зажарь,

Уж мы сумеем сожрать жаркое!»

При этом указал рукою

На петуха и подмигнул.

Когда же хозяин к печке шагнул,

А там и в угол за петухом полез,

Света невзвидел бедный бес,

Решил, что хотят его поймать,

Ободрать, изжарить и растерзать.

В страхе вышиб он изразец печной,

Метнулся в устье, сам не свой,

И прибыл, спасению рад,

С диким шумом обратно в ад,

И ну стучать что было сил.

Когда ж привратник его впустил,

Люцифер спросил его: «Как! Ты один?»

Вельзевул отвечал: «Да, господин!

Не чаял я, что возвращусь так скоро,

Но это такая лютая свора!

Благочестивыми ландскнехтов зовут,

Напрасно только люди врут!

Готов поклясться, что вояки эти

Всех лютее на белом свете.

Одежда — и та у них выглядит дико,

Вся искромсана, изрезана лихо,

Ляжки у одних совсем не прикрыты

Зато у других штаны так сшиты,

Что мешками до пят свисают,

Уж не знаю, как в них ландскнехты шагают.

На лицах шрамы, борода щетиной,

Взгляд у них самый неукротимый.

Короче, вид у ландскнехтов таков,

Какими нас малюют спокон веков.

В кости играли они меж собой,

Вдруг крик поднялся, гам и вой,

Полезли в драку, топочут, орут,

Друг друга в рыло и брюхо бьют,

При этом так сквернословят погано,

Словно турки они или басурманы.

И тут уж сразу увидел я,

Что ландскнехты куда лютей меня,

Напасть на злодеев я не решился,

Постоял да вскоре и возвратился».

Сказал Люцифер: «Напрасно, брат,

Хотя бы одного приволок ты в ад,

Мы бы живо молодчика обуздали!»

На это молвил бес: «Едва ли!

И разве не ясно я сказал,

Почему открыто на них не напал?

Надумал хитрость пустить я в ход, —

Залезть неприметно ландскнехту в рот,

Когда вином он угощался.

Но и этот план мне не удался.

Лишь только соседу ландскнехт подливал,

Тот в ответ ему: «Братец! — кричал, —

С тобой господне благословенье!»

Так целый вечер без промедленья

Ландскнехт ландскнехта благословлял,

А я в углу как болван стоял.

И вдруг эта свора буйных рубак

Обо мне проведала, уж не знаю как;

И молвил хозяину один злодей:

«Хозяин, за печку пройди поскорей,

Схвати там беса, что с адом дружен,

Ощипи его и зажарь нам на ужин».

Хозяин пошел приказ исполнять,

А я из трактира поспешил удрать,

Не то б они меня поймали,

Свернули мне шею, ощипали,

Изжарили и сожрали б без дальних слов;

И вот я присягнуть готов,

Что ждем мы ландскнехтов себе на беду,

Все дыбом поставят они в аду;

Они надменны, своенравны, злы,

Драчливы, горласты, как ослы,

Посему мой совет (прошу взять в толк!) —

В покое оставить ландскнехтов полк:

Не пойдет нам этот товарец впрок,

Согнут они нас в бараний рог,

Ад взбудоражат до самого дна».

И молвил на это Сатана:

«Мой Вельзевул, коль все это так,

То, чтобы нам не попасть впросак,

Навек о ландскнехтах забудем,

Зато хватать, как прежде, будем

Разбойников, пьяниц и блудодеев,

Воров, ростовщиков-злодеев,

Игроков, убийц и юристов;

Чтоб стало по всей земле чисто

От всяческой нечисти: блудниц,

Лживых монахов и черниц,

Вредного люда разных стран —

Презревших веру христиан,

Не чтущих правду божьих слов,

Язычников, еретиков

И тех, кто гневом и злобой палим, —

Всем по грехам их воздадим».

И чтобы беда не постигла нас

От ландскнехтов, желает Ганс Сакс.

ЗАКЛИНАНИЕ ВЕДЬМ

205

Жил в Лангенау небогато

Крестьянин-шваб Клас От когда-то,

И так он суеверен был,

Что старых ведьм во всем винил,

Когда несчастье с ним случалось —

Ну, скажем, лошадь засекалась

Иль не давала молока

Корова, прихворнув слегка.

Проникся к ведьмам он враждою

И часто думал, как с лихвою

Им отомстить, да вот беда,

Он ведьм не видел никогда.

Однажды вечером в субботу

Зашел школяр бродячий к Оту,

А школяры не прочь тайком

Потешиться над мужиком.

И вот он начал врать без меры,

Как побывал в горе Венеры,

Как чернокнижье изучал,

Клас небылицам веру дал.

И школяру поведал с жаром,

Что мстить желает ведьмам старым

За весь творимый ими вред.

Тогда школяр сказал в ответ:

«Тебе согласен преподать я,

Как другу, тайные заклятья,

Чтоб силой наговорных слов

Всех ведьм к тебе собрал твой зов

И ты их лица заприметил».

Крестьянин школяру ответил:

«Я гульден заплачу тебе,

Лишь обучи меня волшбе».

«Изволь, — сказал школяр лукаво, —

Но чародейство — не забава.

Коль кончится волшба бедой,

Ты будешь сам тому виной:

Водиться с ведьмами опасно!»

Тут молвил Клас: «Не трусь напрасно!

Учи и даром слов не трать».

Школяр в ответ: «Ты должен взять

С собою лишь двоих, не боле.

Пойдешь ты к лесу через поле,

К развилке трех дорог придешь

И старый дуб на ней найдешь.

И там у самых нижних веток,

Достав мечи, вы кругом этак

Саженей в тридцать ширины,

Дуб тотчас обвести должны.

Затем большой костер зажгите,

Его три раза обегите

И сердце телки молодой,

На днях заколотой тобой,

В огонь швырните без заминки,

Сказав три раза без запинки:

«Вените вы, нечистибус,206

С дубинами к нам стультибус,

Вы семпер с нами спентибус

Су б капите эт лентибус».

Едва лишь прозвучит волшба,

По кругу с воем ведьм гурьба,

Из леса выскочив, помчится,

А вы запоминайте лица

И, чтоб несчастья избежать,

Творите заговор опять.

Но если вы, — напомню снова, —

В нем переврете хоть полслова,

Нечистый забросает враз

Горячими углями вас,

А стая ведьм, беснуясь рядом,

На вас накличет бурю с градом.

Тогда вас вгонит в пот испуг,

Но вы не покидайте круг:

Кто ступит за черту ногою,

Погибнет тут же смертью злою…

Смотри, мой долг предупредить,

А ты уж сам решай, как быть».

Мужик в ответ: «Когда случалось

С соседями подраться малость,

Троих бивал я без труда,

А ведьмы-то слабей куда.

Скажи-ка лучше, слов не тратя,

Когда же нам свершить заклятье».

«Сегодня в полночь, — рек школяр, —

Наступит час свершенья чар».

Обрадовался Клас немало,

А гость, обдумав для начала,

Как подтрунить над дураком,

Пошел в деревню вечерком,

Стакнулся с девятью парнями,

Такими же озорниками,