Корабль дураков; Избранное - Себастиан Брант

Не всякий день такое чудо!

И рада до смерти чета

Кормить апостолов Христа.

Но вот (чтоб не тянуть нам дале)

Обед закончен, гости встали,

Молитва «Gracias»212 прошла,

И снята скатерть со стола.

Тут бог сказал: «Теперь ко мне ты

Неси на стол свои монеты!

За то, что ты нас угостил,

Чтоб ты меня и впредь любил,

Сейчас мое благословенье

Утроит их в одно мгновенье».

Тут мельник быстро приволок

Тяжелый кожаный мешок,

Который был червонцев полон,

И перед господом на стол он

Три сотни гульденов кладет

И превращенья денег ждет

С тупою радостью на роже.

Спросил бог мельничиху тоже,

Не хочет ли она свои

Умножить деньги раза в три?

Старушка в радости великой

Сказала богу: «Погоди-ка!»

И, выскочивши из дверей,

Она за мельницу живей

Торопится, бежит вприпрыжку

И наконец несет кубышку.

Те деньги скоплены с трудом

От мужа старого тайком.

Старушкин клад на стол принес им

Златых монет десятков восемь.

Бог сразу встал из-за стола,

И тут вся братия сочла,

Что время — в путь. Благословенье

Над деньгами одно мгновенье

Господь прочесть было хотел,

Но Петр вдруг нагло подлетел,

Свой плащ раскинул воровато,

И бог туда смахнул деньжата.

Затем пустились все бежать —

И бог и вся святая рать.

В светлице, разом опустевшей,

Остался мельник помертвевший,

Как музыкант, что пляски круг

Своей игрой расстроил вдруг.

Тут он с женою закричали:

«Куда ж вы деньги наши взяли?»

Но бог в ответ ему: «Не трусь,

Постой, пока я возвращусь!

Я денежки твои утрою!»

И вот стоят в смятенье двое,

Не зная, что им предпринять…

Уж плуты скрылись, не догнать,

А все еще стоят в испуге

Оторопевшие супруги.

Над этою четой потом

Трунили долго всем селом:

Мол, мельник и жена считали,

Что бога в доме принимали,

А это бес их обошел.

Кто эту басенку прочел,

Пускай тот рот не разевает,

Пусть незнакомца проверяет

И верит лишь своим глазам,

Иначе нищим станет сам.

Давненько в мире так ведется:

Кто прост, тот к гибели несется!

А кто не прост — пускай скорей

Прогонит от своих дверей

Тех, чья душа черна, как вакса,

Учтя советы Ганса Сакса.

СВЯТОЙ ПЕТР, ГОСПОДЬ И ЛЕНИВЫЙ БАТРАК

213

Чудесный слушайте рассказ:

Господь тогда еще средь нас

Ходил с апостолом Петром…

Вот как-то раз брели вдвоем

И вдруг увидели они:

Под грушею лежит в тени

Лентяй-батрак, разинув рот,

Зевает да баклуши бьет!

Дороги далее не зная,

Господь тогда спросил лентяя:

«Как нам пройти в Иерихон?»214

Не встал батрак, лишь поднял он

Одну из ног, и то с трудом,

И ею указал на дом,

Едва видневшийся вдали…

И путники туда пошли.

Лентяй же снова развалился,

Зеленой веткою прикрылся

И захрапел, как мерин сивый…

Батрак был страсть какой ленивый!

Они же вскоре убедились,

Что дальше снова заблудились.

Вдруг на лугу перед селом,

Глядят, крестьяночка серпом

Так жала резво и умело,

Что все в руках у ней горело,

Пот в три ручья с лица стекал…

Господь приветливо сказал:

«Дитя, по этому пути

К Иерихону как пройти?»

А девушка в ответ тогда:

«Да вы попали не туда!»

Свой серп на землю положила,

Их за собою поманила,

Пошла вперед, да понемногу

И вывела их на дорогу.

Затем вернулась — и за дело!

И вновь работа закипела.

А Петр сказал: «Владыко мой!

Молю о милости такой:

Девицу ревностную ту

Вознагради за доброту

Супругом дельным, работящим,

Ну, словом, мужем настоящим!»

Господь Петру и говорит:

«Тот олух, что под грушей спит

И с места сдвинуться ленится,

Мной предназначен той девице.

Пусть коротают век, любя!»

«Да боже упаси тебя! —

Воскликнул Петр. — Не поспешай!

Ей за добро добром воздай,

Хорошего ей мужа надо!»

А господа взяла досада:

«Молчи-ка лучше, куманек!

Тебе все это невдомек!

Она должна кормить лентяя,

Его ко благу приобщая,

Иначе быть ему в петле

За прегрешенья на земле.

А мужем праведным девица,

Пожалуй, может возгордиться.

Вот ей лентяй и дан в мужья:

Творю обоим благо я!»

Из этой басни вывод главный:

Бог часто брак творит неравный.

Пусть облегчают крест нести

Друг другу муж с женой в пути.

Вдвоем свершая жизни труд,

Пусть оба счастливо живут.

Ведь старики-то говорят:

Бывает брак на разный лад,

Но, будь хорош он или плох,

Все к лучшему свершает бог.

Пусть воля божья зиждет брак!

Ганс Сакс об этом мыслит так.

ВОСЕМНАДЦАТЬ ПРЕЛЕСТЕЙ ДЕВУШКИ

215

Вчера я под вечер гулял

По площади и размышлял,

Стихи слагал я в эту пору.

Вдруг девушка предстала взору,

Какой, наверно, и во сне

Не доводилось видеть мне.

Была та девушка красива

Лицом и сложена на диво,

Как римская Лукреция.216

Желая насмотреться, я,

Как вкопанный, остановился,

И, глядя на нее, дивился,

И молча думал: кто она?

Но тут, спокойна и нежна,

Она пошла ко мне навстречу

И, обратясь с учтивой речью,

Спросила, что я здесь стою.

Я отвечал: «За жизнь свою

Не видывал я женщин краше.

Взирая на красоты ваши,

Я сам не в силах глаз отвесть.

Семь прелестей, какие есть,

Все в вас природа совместила».

«Кто вам сказал, — она спросила, —

Что прелестей у женщин семь,

А больше нет у нас совсем?»

Я отвечал ей: «Повсеместно

Семь женских прелестей известны».

Она ж мне: «Ведомо давно

Ученым людям, что должно

Число всех прелестей равняться

Шесть на три, то есть восемнадцать.

Три маленьких, во-первых, есть,

Три длинных надо к ним причесть,

И, в-третьих, мягких три и нежных,

И три, в-четвертых, белоснежных,

И, в-пятых, алых три нужны,

И три, в-шестых, как смоль черны».

Я ей сказал: «Просить я смею,

Чтоб рассказали вы яснее,

А то не понял я, увы!»

Она мне: «Коль хотите вы,

Все прелести могу назвать я,

Лишь сделаю одно изъятье;

Увидите, что я права.

Три маленьких идут сперва:

Две ножки малые — красотки

И подбородочек короткий.

Затем в трех длинных скрыты чары:

Два — это бедер длинных пара

И третья — длинная коса.

В трех мягких тоже есть краса:

Тут, кроме ручек нежных двух,

Животик мягкий, точно пух.

Три белых отгадать — не шутки;

Так знайте: то две белых грудки

И шейка белая одна.

Три алых я назвать должна:

То алых щечки две сначала,

А третьим будет ротик алый.

Три черных кончат мой рассказ:

Два — это пара черных глаз,

Но вам сказать о черной третьей

Я не могу; в моем ответе

Семнадцать прелестей даны,

Одну вы отгадать должны,

И я венком вас увенчаю».

Спросил я: «Как же я узнаю,

Что там за прелесть есть одна?»

Она сказала: «Ночь длинна;

Подумайте, и завтра вместе

Мы встретимся на этом месте».

И тут же удалилась прочь.

Хоть глаз я не смыкал всю ночь,

Не смог задачи одолеть я:

Какая ж это прелесть третья

Черна как смоль! И вот сейчас

Прошу, чтобы хоть кто из вас

Мне оказал благодеянье,

Открыв той прелести названье.

Он Гансу Саксу бы помог

Желанный получить венок.

О ТОМ, КАК ЧЕРТ ЖЕНИЛСЯ НА СТАРУХЕ

217

На землю вздумал черт явиться,

Жить по-людски и ожениться.

Богачку старую взял замуж,

Ну а с лица не взыщешь там уж!

И лишь они вступили в брак,

В дому поднялся кавардак.

Жена сварливой оказалась

И с мужем день-деньской ругалась,

А ночью — прямо хоть пляши —

Терзали их клопы да вши.

И черт решил: ну нет, отныне

Уж лучше буду жить в пустыне,

Сбегу-ка я куда-нибудь

От свар семейных отдохнуть.

И вот пошел он в темный лес

И там на дерево залез.

Сидел, смотрел, забыв тревоги.

Вдруг видит — едет по дороге

Бродячий лекарь. Черт к нему,

Как будто к другу своему:

«Нас двое мудрых лекарей!

Давай лечить людей скорей.

Доход немалый будет нам,

А деньги чтобы пополам!»

«Да кто ты?» — лекарь возразил,

А черт ему и объяснил,

Что он-де черт, что он женился

И за женитьбу поплатился,

Мол, злая старая жена

И черту самому страшна,

Мол, видеть он не мог старуху,

И убежал он что есть духу.

«Меня в помощники возьми,

Себя покажем пред людьми.

Нам это дело принесет

И состоянье и почет!»

Врачу стал дьявол толковать,

Как им работу начинать:

«Пойду я в город, где живет

Богатый бюргер-живоглот,