Червь-4 - Антон Лагутин

высушенного на солнце земляного червяка. Моё сердце никогда еще так сильно не колотилось перед встречей с неизвестным. Знает ли мать про эти ролики?

Как только я хочу нажать на следующий ролик, из коридора доносится шум. Вот зараза! Мать встала!

Всё, что я сейчас могу — нажать кнопку ON повторно. Камера успела выключиться, когда в дверном проёме появился манекен, закутанный в вафельный халат.

— Ты почему не спишь?

Я кивнул в сторону окна и сказал:

— Увидел мужчину на площадке. Может это тот, кто меня преследует каждый день?

В три шага она прошла через всю кухню, встала возле меня. Боясь быть замеченной, она аккуратно выглядывает из-за задрапированной шторы и осматривает улицу. Пробежавшись глазами по площадке, говорит:

— Там никого нет. Иди спать.

Она просидела на кухне до утра. Не знаю, что она делала днём, но, когда я прихожу домой, она всё также сидит у окна. Изучает двор. Только теперь я не слышу ни о каких мужчинах в зелёных, красных, белых или синих майках, что регулярно меня преследуют. Или я стал ей безразличен, или она просто успокоилась. Не знаю как у неё, но моё знакомство с тепловизором не закончено. После нашей первой встречи я всё никак не мог успокоиться. Я жаждал встречи. Ждал подходящего момента. И вот, он настал.

Пробираясь ночью в кухню, я чувствовал проходящие сквозь моё тело волны возбуждения. Интрига подогревала интерес. Я словно снова мог прильнуть к замочной скважине в двери соседской квартиры, из которой постоянно доносились женские крики. Родители мне тогда говорили, что это семейная ссора, не стоит переживать. Может и на видео с тепловизора тоже семейная ссора? Стоит мне переживать? Скоро узнаем.

Когда я включаю тепловизор, выбираю нужную мне строчку и жму PLAY, я понимаю, что мне повезло. Звук в видео стоял на минимальных значениях. Это важно, так как ролик начался неожиданно, с мучительного мужского крика. Мужчина кричал прерывисто, замолкая на секунду. Глубокий вдох ледяным воздухом, и снова крик.

На мониторе появляется серый лес. Белое пятно между деревьев — мужчина, лежащий на снегу. Вокруг него — белые пятна, словно лужицы молока на серой клеёнке.

— Вставай.

— Блядь! Блядь! Бляяяяядь!

— Вставай!

— Ты меня подстрелил, ублюдок!

— Всего лишь царапина.

Мужчина крутиться на спине, не замечая холодного ковра из снега. Его майка, цвет которой невозможно определить, постепенно становилась ярче. На груди появилось ярко-белое пятно. Он зажимает рану ладонью. Хрипит:

— Не стреляй… пожалуйста…

— Хочешь к семье?

— Хочу! Хочу…

— А вот мне думается, что они давно хотят от тебя избавиться.

— Я не понимаю…

— Тебя никто не любит.

— Поче…

На секунду мужчина появляется точно в центре экрана и в тот же миг картинка улетает вверх. Звучит выстрел. Мужчина кричит еще громче.

Чёрный экран.

Перед глазами выскочил список из белых строк видеоряда.

Я отпрянул от видоискателя. Сердце готово было разорвать грудь и рухнуть на линолеум. Горю от желания увидеть продолжение, но страшно. Мне по-настоящему страшно. Быть может, я второй человек в этом мире, кто смотрит данные ролики. Возможно, третий. Мать знает или нет? Рассказать ей или нет?

Я смотрю в глубь коридора. Там, в полумраке никого нет. А здесь, в грязной кухне, внутри тепловизора разыгрывалась судьба какого-то человека. Я не хочу знать его судьбу. Я хочу спать по ночам. Хочу бодрствовать в течении дня. Хочу учиться, как обычный подросток. Мне просто хочется спокойной жизни.

Но уже вечером следующего дня, мне хочется продолжения. Я с трудом дожидаюсь ночи. Жду, когда уйдёт мать. Но, она никуда не уходит. Этот манекен в открытое окно рассматривает двор через тепловизор. Её не убрать. Её не оттащить от окна.

Она всё смотрит и смотрит!

Смотрит и смотрит!

— Ты почему не спишь? — спрашивает она меня, почуяв моё присутствие за спиной.

— Хочу пи́сать.

С конца ничего не льётся. Я обманул её. Наврал, нагло глядя ей в глаза. И вся эта ложь только ради того, чтобы проверить: есть кто на кухне или нет.

Глава 2

Когда я возвращаюсь домой, матери нет у окна. Меня никто не встречает. За мной больше никто не следит. Дома я не застаю её в кухне. Тепловизор на своём месте, а вот витринный манекен отсутствует. Может, она исчезла навсегда? Ушла из моей жизни. Как неожиданно появилась, так неожиданно и растворилась.

Я только начал обдумывать — хочу я одиночества или нет, как появилась она. Вышла из своей комнаты. Вафельный халат, синие тапочки. Она улыбается. Но не из-за меня. Она идёт ко мне через коридор, но смотрит совсем не на меня. Проходит мимо. Её кожа благоухает чистотой. Мыло с запахом сирене и яблока. Там, где её волосы касаются халата, — влажные пятна. Своим сиянием от счастья она может ослепить всех детей на площадке. Ярче солнца. Ярче белой вспышки ядерного взрыва.

Насвистывая мелодию, она предлагает мне пообедать. У моего желудка сегодня праздник. Она ставит мне тарелку. Ставит себе. Ставит…

Я даже сразу и не понял. Не понял, что в квартире мы не одни. Нас трое.

В коридоре раздался топот босых ног. Я обернулся. Незнакомый мужик. В один трусах. Высокий, подтянутый. Пока он плёлся через весь коридор в кухню, полоски солнечных лучей меняли цветовую гамму его ёршика на башке от ярко-светлого к тёмно-светлому.

Он пересёк порог кухни, сел напротив меня. Смерив меня взглядом, сказал матери:

— Ты не говорила, что у тебя есть сын.

Мать, снимая чайник с плиты, отвечает:

— Он мне не сын. Не переживай.

Его голос… я слышал его раньше. Как камнем по гнилому дереву! Я ненароком взглянул на тепловизор. Мгновенно. Лишь кинул взгляд. Но он это заметил.

— Клевая штука? — спрашивает он. И, не дожидаясь моего ответа, добавляет: — Это я его твоей мамке одолжил.

— Я не его мать.

Он наклоняется ко мне через весь стол и шепчет:

— Странная она у тебя, но в кровати — бомба!

Не понимаю, что могло связать этих двух людей в духовном плане, но сейчас их связывал — общий запах пота и дешёвого парфюма.

Мать разливает нам чай. В тарелках стынет суп. Отхлебнув пару ложек, мужик мне говорит:

— Я раньше охотой занимался.

— Охотились на животных?

Он запихивает в рот ломоть хлеба, кусает. Жуёт, не отрывая от меня глаз.

—