Неприкаянная душа - Лариса Малмыгина

ГЛАВА 23

ПОХИЩЕНИЕ

В «Трех березах» было шумно: довольные представлением зрители обсуждали спектакль. Мы поднялись наверх, надеясь прийти в себя после публичного убийства, но в дверь негромко постучали. Жюльен влетел в наши апартаменты, словно пробка, выпущенная из бутылки с шампанским.

О Боже, снова нежный Бульончик будет объясняться мне в любви, совершенно не желая понимать, что не годится ни в мужья, ни в любовники! По крайней мере, Алисе Смирновой. Очень уж славный мальчик напоминает ей сына.

— Неужели загорелась гостиница? — с тревогой осведомилась Онорина.

— Хуже! — заорал барон весьма не по-светски.

— Что случилось? — испугалась я.

— Сбежал мерзавец Экзили! — застонал феодал, по- крестьянски размахивая руками. — Представляете: из самой Бастилии! Его ищут. Умоляю, Анастасия-Алиса, будьте осторожнее, пока негодяй на свободе!

Час от часу не легче! Конца испытаниям на прочность, видимо, не будет. За что мне такие наказания? Поверженная, я примостилась прямо на пол возле ног пылкого воздыхателя и вопросительно посмотрела на расстроенную подругу.

— Будешь сидеть дома безвылазно, — игнорируя классовые различия, распорядилась бывшая служанка. — Продукты — моя забота

— Не расстраивайтесь, княгиня, — удивленно косясь на распоясавшуюся горничную, сделал умоляющие глаза милый юноша, — Дегрэ знает свое дело, Дегрэ поймает убийцу.

Я только горько вздохнула. Валерианки бы сюда, черт возьми, или корвалолу! Выпить и заснуть мертвым сном, пока Мадим не освободит ту, которую обрек на муки своей маниакальной идеей о приобретении бессмертной души.

Неожиданно резко потеплело. Пришел вечер. Невыносимая скука медленно пробиралась сквозь наши неподвижные тела к парализованному мозгу, сковывала мысли. Онорина сбегала в лавку и купила сыру и хлеба. Перекусив, ибо теперь мы только перекусывали, так как боялись трактирной еды, две средневековые дамы завалились прямо на застеленную кровать. Вздыхая, я с тоской вспоминала вредоносные техногенные издержки цивилизации, такие, как компьютер, музыкальный центр, телефон, телевизор. Или видеомагнитофон. Или микроволновка.

— О, как же это вредно, но приятно, — простонала пленница семнадцатого столетия, рисуя в уме телевизионный пульт. — Представляешь, дорогая подружка, берешь в руки такую серебристую штучку, нажимаешь на кнопочку, а на экране телевизора появляется любимый сериал.

— Кто такой Сериал? — отчаянно зевая, удивилась новоиспеченная подружка.

— Это много-много маленьких фильмов, объединенных одним сюжетом, — хихикнула я.

— А кто такой Сюжет, который собрал вокруг себя маленькие хильмы? — на глазах глупеет дилетантка.

Да, разговор у нас явно не клеится.

— Госпожа княгиня, — внезапно закричал кто-то на улице, — госпожа княгиня!

Я выглянула в окошко. Внизу, задрав голову, стояла хорошенькая девушка и манила меня пальцем.

— Я поговорю с ней сама, — чрезвычайно довольная представившейся возможностью подышать свежим воздухом, лицемерно проворчала Онорина.

— Поговори, — милостиво разрешила я, проклиная чересчур юркого Экзили, сумевшего выбраться из неприступной Бастилии.

Видимо, не только в нашем веке осужденные удирают из мест не столь отдаленных — страсть к побегам преступникам передается по наследству.

Поправив смятое платьице, француженка спустилась на улицу, пропахшую цветущей сиренью, оставив меня одну в душной комнате осточертевшей гостиницы.

Прошло несколько минут; и я, посмотрев в раскрытое окно, не увидела на тротуаре никого. Онорина исчезла вместе с незнакомкой, словно провалилась сквозь землю. С быстротой молнии я слетела на первый этаж. Там тоже было пусто.

— Не играют ли со мной в прятки жители «Трех берез»? — тупо подумала «русская княгиня». — И куда делся мой ангел-хранитель?

Кто-то невидимый, осторожно ступая, приближался ко мне. Я это чувствовала каждой клеточкой своего тела. Непонятное оцепенение охватило все мои члены, отказавшиеся повиноваться собственной хозяйке. Мне накинули на голову что-то жесткое, видимо, грубое солдатское сукно, подхватили на руки, и, прежде чем я успела закричать, засунули в рот зловонный кляп. Заплясали звезды. Большие лучистые глаза Мадима заискрились радостью. Я полетела в бездну.

Очнулась я в холодном, темном помещении, освещенном маленькой коптящей свечой. Неизвестный мужчина сидел спиной ко мне, и что-то перебирал длинными руками, отбрасывающими уродливые тени на стены неведомого дома.

— Проснулась? — мгновенно отреагировала фигура на шорох, раздавшийся из черноты. — Как спала моя маленькая девочка?

Пусть бы грянул гром среди ясного неба, пусть бы налетел смерч, тайфун, ураган, да все, что угодно, только бы никогда не слышать этот низкий, хриплый голос с сильным итальянским акцентом!

— Мы снова вместе, — потирая широкие ладони, засмеялось чудовище, — я удрал из Ада, чтобы обнять свою ласковую голубку.

— Ничего, вы еще вернетесь туда, — холодеющими губами пообещала я.

— Мы вернемся туда вместе, Анастасия, — не согласился со мной ирод.

— Откуда вам известно мое имя и где моя служанка? — стараясь сохранить достоинство, высокомерно проговорила я.

— Что знают люди, то ведаю и я, — необычайно развеселился изверг, — а наглая рабыня находится по соседству со своей госпожой.

— Вы не оставили мечту сделать из меня ценный экземпляр для своей отвратительной коллекции? — я гордо вскинула голову.

— Оставил, ласточка, — елейным голосом протянул живодер. — Темными ночами, там, в тесной камере, я вспоминал прекрасное тело русской княгини, но это чудное тело нужно мне вместе с его душой. Я женюсь на тебе, Анастасия.

Ничего себе, заявление!

— Но я замужем! — теряя самообладание, вскричала я.

— Ты будешь моей, красавица, — вкрадчиво посулил маньяк. — И мы уедем далеко-далеко, в солнечную Италию, где у вашего покорного слуги имеется дом с большим фруктовым садом. Мы будем сажать цветы, возводить виноградники, растить детей.

— И коллекционировать трупы, выкапывая их по ночам на местном кладбище, — с готовностью дополнила я его разглагольствования.

— Не смейся надо мной, княгиня, — незамедлительно зауважал меня за рациональное предложение кровопивец, — я действительно влюбился в тебя.

— Тогда отпустите меня домой, — жалобно попросила я.

— Ни за что! — отчеканил маньяк. — Но у сеньоры есть выбор: либо она едет со мной в Италию, либо я убиваю плебейку у нее на глазах.

О нет, Онорина должна жить, она не виновата, что встретила на своем пути самозванку, которая вовлекла ее в, мягко говоря, пренеприятнейшую историю.

— Отпустите француженку, — не узнавая своего голоса, распорядилась я, — русская княгиня поедет с вами.

— Ты так же разумна, как и хороша, — обрадовался Экзили. — Эй вы, притащите сюда служанку!

Две человекообразные обезьяны, словно мешок с мукой, приволокли мою бедную подружку, крепко связанную по рукам и ногам.

— Развяжите ее, — потребовал колдун у горилл.

Онорину освободили, но ноги отказывались держать ее крепкое крестьянское тело.

— Сеньора дала согласие на наш брак, — похвастался злодей застывшим Кинг Конгам, — а потому уведите рабыню за лес и бросьте на большой дороге. Она нам больше не нужна.

— Не надо, Алиса, не выходи за убийцу! — падая ниц, взмолилась подруга.

— Поздно, родная, меня он не отпустит, а ты спасайся, — поднимая с земли девушку, попросила я.

— Так ты еще и Алиса? — присвистнул Экзили.

— Не все ли вам равно, как меня звать, господин Изготовитель Ядов, — возмутилась я. — Или вы собираетесь венчаться в церкви?

— Да, — не моргнув глазом, буркнул мерзавец.

— В таком случае, имейте в виду, что я нахожусь в законном браке! — с готовностью съязвила я.

— Священник никогда не узнает об этом, — криво усмехнулся маньяк.

Онорину грубо уволокли, а я осталась наедине с влюбленным извергом.

— Не правда ли, Бренвилье сослужила мне большущую службу, — запрокидывая голову, захохотал злодей, — она не назвала сообщников на суде, а потому верные люди окружают своего кумира.

— Вы не умрете от скромности, — вздохнула я.

— Я никогда не умру, моя умница, — внезапно встал со своего места подлец. — А теперь ляжем в постельку.

— Хотите, чтобы Алиса стала вашей женой? — вжавшись в стену, сладким голоском пропела я. — Так сделайте милость: не трогайте ее до свадьбы.

Надо потянуть время!

Обезоруженный моим примерным поведением, Экзили почесал за ухом, подергал длинный нос, неровно подышал, но со мной согласился. Получив небольшую передышку, я облегченно закрыла глаза.

Пробудившись, я поняла, что погибла. Мерзкий доктор обкурил меня каким-то дымом, благодаря которому я впала в глубокий сон. Вероятно, он хорошо разбирался не только в ядах, но и наркоте. И гипнозе. Разгибая онемевшие члены, я поползла на свет, мелькнувший в конце темного помещения. Солнце радостно рванулось в мои глаза, заставив крепко зажмуриться. За спиной зияла беззубым ртом сырая землянка, спереди переливался изумрудными красками смешанный лес.