Неприкаянная душа - Лариса Малмыгина

Во сне пришел Мадим, ласково коснулся моей головы, словно перышко, подхватил на руки; и мы полетели ввысь. Звезды шарахались от нас в разные стороны, освобождая путь сильному красивому духу и его возлюбленной.

Внезапный стук в дверь прервал небесное путешествие. Вошла Антуанетта с красивой коробкой в руках.

— Господин барон прислал подарок Ее Светлости, — торжественно провозгласила она.

— Какой подарок? — отчаянно зевая, проворчала я.

— Кажется, шляпка, — неуверенно проговорила прислуга.

Я не любила шляп. Да и с какой стати Жюльен решил одарить княгиню такой мелочью? Обычно, судя по историческим фильмам, влюбленные рыцари такого ранга, как Бульончик, преподносят дамам вместе с сердцем изысканные драгоценности. Впрочем, я не ношу и драгоценностей.

— Неужели барон уже побывал здесь? — удивилась полусонная Онорина.

— Нет, он прислал слугу, — улыбнулась милая девушка.

— Открой коробку, любезная, — важно попросила я очаровательную простолюдинку.

Антуанетта, попыхтев несколько секунд, выудила на свет божий что-то совершенно невообразимое с кучей перьев и цветочной клумбой посередине.

Ну уж нет: это уродство Алиса Смирнова не наденет!

— Возьми себе шляпку, любезная, — совершенно по- барски протянула разочарованная головным убором русская «княгиня», — можешь примерить ее прямо сейчас.

Вспыхнув от радости, служанка мгновенно натянула эксклюзивное средневековое изделие на свою небольшую светлую головку.

— Спасибо, го..

Она не успела договорить. Ее лицо, руки, шея покрылись странными кровавыми пятнами. Потом эти пятна стали расплываться и сливаться в одно целое. Глаза, нос, губы несчастной исчезли, словно по волшебству. Отчаянно корчась в судорогах, Антуанетта дико завыла. Я бросилась к умирающей.

— Остановись! — хватая меня за руки, заорала Онорина. — Остановись, там яд!

Отравленная сделала несколько глубоких вдохов и затихла на полу возле наших ног.

Грохот открывающейся двери заставил отмереть двух свидетельниц свершившегося преступления. Хозяин гостиницы стоял на пороге комнаты, тупо уставясь на еще неостывший труп.

— Уйдите, — покрываясь красной краской, повелел он. — Такое зрелище не для дамских глаз.

Мы покорно спустились вниз и, обессиленные, рухнули в глубокие кресла.

— Алиса, тебя хотели отравить, — клацая зубами, пробормотала подруга.

— Кто? — ужаснулся кто-то рядом со мной.

— Не знаем, — глядя друг на друга, дуэтом ответили мы.

— Я знаю, кому выгодна ваша смерть, Анастасия, — уверенно проговорил знакомый голос.

Мы обернулись. За столиком, стоящим за спинками наших кресел, сидел Жульен де Бульон.

— Вы прислали мне злополучную шляпку? — пристально вглядываясь в его бледное лицо, прошелестела я.

— За кого меня здесь принимают? — заволновался барон. — Знатные кавалеры не дарят уважаемым дамам головные уборы. А Алиса — ваше второе имя?

— Да, — с готовностью согласилась я.

— Честь имею, должен удалиться, мадам, — поклонился расстроенный Бульончик, вставая и направляясь к входной двери. — Преступник будет найден.

Никто не видел человека, доставившего в гостиницу смерть. Опросили всех, обитающих в «Трех березах», соседей из близлежащих домов, ворюг и нищих, промышляющих в Сен-Дени. Дегрэ сбился с ног, но результат розыска был резко отрицательным.

Нас переселили в комнату, расположенную в другом крыле дома. Но леденящий страх за жизнь постоянно не давал покоя двум беззащитным заложницам дьявольских интриг неизвестного врага. Сержант исчез, барон, после всяческих напутствий, испарился тоже. Мы сидели в номере, стараясь питаться только хлебом, купленном в соседней лавке. Причем Онорина тщательно выбирала его сама из общей массы аппетитных буханок, выставленных напоказ на длинных полках небольшой булочной. Воду мы брали из колодца, расположенного на территории стоящего недалеко католического храма, справедливо полагая, что преступники не посмеют совершить святотатство. Меня терзали мысли о том, что никогда больше не увижу родных и близких, так как все, без исключения, либо находились неимоверно далеко, либо забыли про Алису Смирнову. Ветреный Мадим сыскал другую претендентку на роль пропуска в Рай, Хесед слишком занят, чтобы снизойти до несчастной пленницы семнадцатого века. Только одно радовало вынужденную затворницу: я нашла верную подругу в лице милой Онорины. Приятельниц у путешественницы поневоле было много, а подруг я растеряла еще в юности, когда уезжала жить к мужу из своего родного городка. Растеряла старых, а новых не приобрела.

Но однажды утром, когда мы досматривали последние сны, в дверь тихо постучали. Словно ошпаренная, вскочила я с постели, но застыла около порога, боясь обнаружить свое присутствие.

— Княгиня, мне нужно поговорить с вами, — послышался взволнованный голос пропавшего Жюльена, — спускайтесь вниз: я принес радостную весть.

Неужели существуют еще на земле радостные вести? Впрочем, наверное, барон выиграл в лотерею и хочет, чтобы мы повеселились вместе с ним. Господи, какая дрянь лезет в мою многострадальную башку!

Мигом одевшись, по скрипучим деревянным лесенкам две обнадеженные женщины сбежали на первый этаж.

Бульон сидел за столом и пил вино, разбавленное водой.

— Анастасия-Алиса! — увидев меня, по-мужичьи заорал он. — Ее арестовали, и она во всем созналась

— Кто? — застыла в недоумении Онорина.

— Мария де Бренвилье, — замахал руками барон.

— В чем созналась? — вспоминая колючий взгляд несравненной маркизы, уточнила я.

— Она — сообщница Экзили. Эта веселая компания изготовляла яды и продавала их жаждущим избавиться от богатеньких родственников, — отставляя полный бокал в сторону, возбужденно сообщил юноша.

— Зачем? — ахнула я.

— Если ты не беден, Анастасия-Алиса, всегда найдется желающий принять от тебя наследство, — справедливо рассудил Жюльенчик.

— Французская аристократка решила отравить меня, русскую боярыню? — удивилась я.

— Да, вы являлись свидетелем ее связи с маньяком, — поддержала барона Онорина.

— Но у нее самой отправили на тот свет четверых родственников! — влез в наш разговор неизвестно откуда появившийся мсье Кокнар.

— Прекрасная маркиза умертвила их своими нежными ручками, — с осуждением покачал головой Бульон.

Известие ошеломило меня настолько, что я долго не могла прийти в себя. Неужели из-за жалких разрисованных фантиков или блестящих железных кругляшков можно убить отца, мужа, братьев? Воистину, зло правит миром.

— Ее нашли в монастыре святой Бригитты близ Льежа — продолжал свой рассказ Жюльен. — Отцеубийца прилежно ухаживала за больными, а в свободное от работы время любила посидеть в монастырском саду. Оттуда ее и выманил Дегрэ. Соскучившись по страстным поклонникам, отравительница вышла на свидание с обольстительным кавалером за пределы обители.

— Где сейчас Бренвилье? — поинтересовалась побледневшая Онорина.

— В тюрьме! — ликующе воскликнул барон. — Жители Парижа празднуют великую победу!

— Но ее вину нужно доказать, — игнорируя бескомпромиссную логику верного друга, попыталась я заступиться за несчастную.

— В лаборатории Экзили найдены письма, в которых описаны преступления злодеев, — неожиданно нахмурился юноша. — Кстати, Ее Светлость приглашается на суд в качестве свидетеля.

Этого только не хватало: Алиса Смирнова, жительница третьего тысячелетия, обличает средневековую отравительницу в покушении на ее драгоценную жизнь. Впрочем, а почему — нет? Зло должно быть наказано.

ГЛАВА 22

ВОЗМЕЗДИЕ

Судебное заседание шло в темном, мрачном здании, чем- то походившем на дом Экзили. В длинном, низком зале, конец которого скрывался во тьме, стоял большой стол, покрытый зеленым сукном, а вокруг него восседали судьи. С потолка спускалась тусклая люстра в несколько свечей, которые освещали только незначительное пространство вблизи стола. В стороне вырисовывалось возвышение, покрытое чем-то черным. Туда поставили стул и предложили злоумышленнице сесть на него. Маркиза, облаченная в траур, была спокойна и холодно внимала обвинительным речам многочисленных свидетелей, в чьих рядах были слуги самой мадам Бренвилье, а также бывшие ее друзья. Со спокойной улыбкой непостижимая женщина слушала показания самих потерпевших и тех, кто потерял близких им людей. Казалось, страх оставил ее, а демоны отвернулись от мятежной души. Равнодушно отнеслась отравительница и к выступлению адвоката, который воспевал кротость и твердость обвиняемой.

Когда мне предложили рассказать о неудавшейся попытке маркизы лишить меня жизни, я выдавила из себя только одно предложение: