Сшитое сердце - Кароль Мартинез

с тобой, мой цыпленочек, завоюем мир, – прибавил он, обращаясь к пищавшему на полу комочку.

Пока колесник разглагольствовал, расхаживая по комнате, цыпленок семенил следом за ним, и Хосе то и дело рисковал наступить на кроху, все время путавшегося у него под ногами. Человек не замечал, какой опасности подвергается его богатство, пока он ходит туда-сюда, не глядя под ноги, а Фраскита, наблюдая за ним, от души желала, чтобы он раздавил птенца.

Настало время первых ласточек. Белые стены дома были испещрены быстрыми тенями птиц, темные пятна мелькали взад и вперед, взвивались, будто искры над костром. Колесник хотел, чтобы его цыпленок пожил среди себе подобных, нашел там свое место. Но оставить его в курятнике не удалось, эта козявка ходила за ним хвостом, следуя за его грубыми башмаками, и ничего, кроме них, не замечала. Хосе несколько раз приводил своего цыпленка на птичий двор, надеясь там его оставить, но красное пятнышко так и липло к его подошвам. Фраскита впервые воспротивилась мужу – не позволила цыпленку спать между башмаками Хосе рядом с супружеским ложем.

– Как, по-твоему, этот малыш станет бойцовым петухом, если даже не представляет себе, кто он есть? Надо оставить его там, с другими, и если он выживет, то, может, научится драться! – заявила моя мать, бесцеремонно выкидывая за дверь крохотный красный шарик.

Мой отец прислушался к совету жены и сам устроился на ночлег среди кур. Он скрючился на своей скамье, а цыпленок прильнул к его потертым башмакам.

На рассвете Фраскита увидела мужа, растянувшегося на полу рядом со скамейкой, вытряхнула его чемпиона из башмака, в который тот забился, и ткнула сонного Хосе носом в помет, которым красный малыш покрыл внутренность своего гнезда.

– Если надо, похожу босиком. Но не лезь больше к нам со своими бабскими замечаниями! – заорал Хосе, побагровев, как его петух.

После этого мама уже рта не раскрывала, молча смотрела, как гибнут башмаки и как ее муж нянчится с цыпленком – больше, чем с любым из собственных детей. Через несколько недель петушок покинул загаженные башмаки – своих приемных родителей – и начал приобщаться к птичьей жизни.

Роскошное алое, отливавшее пурпуром оперение, восхищавшее людей, до побоища никакого впечатления на собратьев не производило.

Пришла пора завоевывать территорию. К тому времени шпоры петушка, заточенные стараниями его хозяина, достигли немалого размера, а гребень и сережки, украшавшие голову, придавали ему хищный вид.

Маленькой Анхеле уже исполнилось шесть, и она знала многое, о чем не догадывались ее родители. Каждое утро она просыпалась от крика старого петуха и, убедившись, что никто не застанет ее врасплох, входила в птичий мир.

Она окаменела при виде резни, происходившей в полутьме серого рассвета.

Должно быть, старый король птичьего двора пропел лишний раз, и одному Богу ведомо, какой чудесный сон красного дракона прервало в то утро его мирное ежедневное пение. Внезапно разъярившийся петушок не нашел противника себе под стать и одного за другим принес в жертву всех сородичей мужского пола, начав с родного отца, которого он сверг с престола из камешков и помета, на котором тот издал свой последний крик.

Фраскита и Хосе пришли, услышав квохтанье всполошенных кур, и застали кровопролитие, ознаменовавшее начало новой эры на птичьем дворе. Никто больше не оспорит власть у этого бойца, случайно родившегося среди безобидной домашней живности. Закрепляя свою победу, он терзал собратьев, пока те не испускали последний вздох, до последней капли крови.

После, когда птичий двор усеяли окровавленные перья и останки побежденных, он медленно обошел свои владения и долгим криком возвестил о себе живым. Куры не сводили с него круглых глаз. Став их единственным господином и повелителем, он кинулся на них с еще обагренными кровью отца головой и шпорами, утоляя яростное желание, захватившее его с утра и обозначившее зарю брачного сезона.

– Надо отстричь у тебя эти выросты, за них слишком легко ухватить, они тебе помешают! Посмотри-ка! Кровь льет ручьем и тебя ослепляет! Гребень, серьги – все долой! Эти украшения слишком хрупкие и никчемные. Если противник тебя за них ухватит, запросто выпустит кровь. Но какой же ты лютый! Тебя не надо учить ненавидеть ближних, ты с этой ненавистью родился! Ну, девочки, за дело! – прибавил Хосе, повернувшись к жене и дочерям. – Надо всех их ощипать! Что не сможем съесть сами – продадим соседям. А тебя, цыпленочек мой, я и не подумаю сделать всего лишь королем птичьего двора, у твоего хозяина на тебя другие виды!

Вскоре после этого колесник, надумав стать заводчиком бойцовых петухов, выдернул юного принца из его королевства и, вооружившись обычными ножницами, отрезал у него пунцовые выросты. Он сделал неверное движение, покалеченный петух коротко вскрикнул от боли, и Хосе перепугался, увидев, как его герой истекает кровью. Он позвал на помощь. Руки, одежда, лицо – он весь был в крови.

Анхела, ни сказав ни слова, подошла к отцу и его птице и остановила заливавший обоих алый дождь, приложив к ранам несколько пушистых перьев. А затем вернулась помогать матери.

Петушок был спасен.

Воинственная птица притягивала деревенских мужчин в дом Караско, все они, разделяя воодушевление Хосе, приходили смотреть, как он тренирует свое чудо, как обучает его, делает ему массаж, растирает, прихорашивает, расточает ему повседневные заботы. Петух, в одиночестве сидя на раскачивающейся перекладине, до изнеможения учился сохранять равновесие, а дети, сменяясь, гоняли его, чтобы развивать его дыхание, скорость, выносливость.

До поздней ночи в доме и во дворе звучали мужские голоса. Колесник ликовал. Он беседовал с другими, держа утихомирившегося петуха на коленях, и за разговором рассеянно приглаживал его перья.

Когда подготовка чемпиона завершилась, в деревне не нашлось ни одного пернатого, способного с ним сразиться. Никто в Сантавеле не хотел, чтобы его петух ввязывался в бой, проигранный, по общему мнению, заранее. Красный Дракон и впрямь выглядел грозно, бывший колесник подрезал ему перья – видел когда-то, как это делал бродячий птицевод.

Когда Хосе решил отправиться странствовать в поисках противника для своего петуха, его младшей дочери Кларе было почти два года.

Кларе было почти два года, а Человек с оливами не забыл женщину, залатавшую его душу.

Первый бой

Вся деревня провожала Хосе и его петуха до грязной тропинки, которая, перескакивая с холма на холм в измятом пейзаже, спускалась в большой мир. Он впряг осла в нашу ручную тележку, свалил в нее принесенные всеми подарки и дорожные припасы. Красный Дракон бесновался в клетке, а деревенские обнимали человека, своего человека, в одиночку уходившего