Метели ложаться у ног - Василий Ледков

Сильно уставшие за трехдневную поездку упряжные Делюка по привычке пустились было вскачь, но, почуяв тяжесть и боль в теле под лямками, перешли на шаг, довольно резвый. Делюк не вспоминал о хорее, он понимал, что олени не двужильные, жалел их, а потому нарта плавно качалась на кочках. Такая езда не угнетала Делюка, он не очень спешил, знал, что чум Сэхэро Егора, куда направился сейчас, не дальше оленьего предела, он ещё успеет приехать и на изнуренных долгой ездой оленях. Он прежде всего искал ягельное место, чтобы упряжные хотя бы немного могли поесть, да и самому вздремнуть надо.

Ждать долго не пришлось: как нарочно, упряжка наткнулась на белую от ягеля поляну на довольно большой болотистой равнине. Делюк дернул вожжу на себя, с левой стороны от нарты коснулся земли костяным наконечником хорея, и олени встали. Они с ходу принялись водить, носами по земле, торопливо отрезая зубами сладкие верхушки ветвистого ягеля. Положив голову на пустой рукав малицы, Делюк лег на нарту и вскоре уснул. Спал он, казалось, не так уж и долго, но когда сел олени лежали с закрытыми глазами и старательно пережевывали ягель. Солнце на небе подходило к полудню.

Делюк встал, потянулся, размял слегка ноги, мышцы груди, спину и, отыскав хорей, поехал снова. Придержанные вожжой, олени на этот раз не побежали, но пошли тем же легким, резвым шагом.

Спешно отложив топор и кусок мамонтового бивня, который тесал для узды к вожжам, на стойбище встретил Делюка сам Сэхэро Егор.

— Смотрю и гадаю: кто это может быть? И нате — Делюк! Сам Делюк! А давно ли расстались? — разводил руками удивленный Сэхэро Егор, вглядываясь внимательно на упряжных Делюка, вытягивая настороженно шею. — О-э-э! И олени-то, вижу, у тебя вчерашние! Случилось что?

Делюк с трудом сдержал смех.

— Страшного нет, но… зло всё же берет! — сказал Делюк, гася улыбку. — Сердце, правда, чуяло, что не всё ладно, но такого не ожидал!

— Что же? — всерьез заинтересовался Егор. — С Ябтане?

— Нет, — сказал Делюк. — Что же может произойти с Ябтане, если она со мной была? Какой-то чудак оленей моих угнал. Утром. От самого чума угнал. Две рыжие собаки. Братья-близнецы видели.

Сэхэро Егор не удивился, такое вполне может случиться, но для Делюка это — пустяки, оленей он может найти сколько угодно, но всё же…

— Братья, говоришь, видели? — спросил Егор и махнул рукой: — Да они ведь ещё малы!

— Малы, но глазасты! Жаль, что они не видели человека, который угнал оленей. Он бы сейчас на четвереньках пригнал оленей обратно, — сказал задумчиво Делюк.

Сэхэро Егора передернуло от этих слов, он живо представил, как человек на четвереньках гонит оленей, и у него не было сомнения, что это именно было бы так, потому что это говорил сам Делюк.

— Две рыжие собаки, ты вроде бы сказал? — обронил Сэхэро Егор, почесывая лоб и вспоминая, у кого же они могут быть.

— Да. Но у тебя собаки рыжие! — заявил Делюк. Шутил он или говорил всерьез, по тону и по выражению лица трудно было что-либо понять.

— Х-гэ-э! — недовольно повел носом Сэхэро Егор. — Собаки-то рыжие, но их у меня три. Понимаешь? Три!

— Не кипи без огня-то! — Делюк похлопал его по плечу. — И вовсе не о тебе речь.

— Знаю, что не обо мне, — подхватил Егор. — Много что-то рыжих собак развелось! Чуть что и — в меня пальцем тычут. Не на меня, а в меня. В мою душу!

— О чём я и хотел сказать. Вся тундра, выходит, под тебя работает.

— Выходит, так. Так, видимо, лучше?

— Ходить на угон оленей в чужом наряде, конечно, лучше. Только вот долго ли можно таиться под чужой маской? У каждого своя манера, свои привычки, — засомневался Делюк.

— Верно: своего лица не спрячешь. Но кому всё это надо?! — подхватил Сэхэро Егор. — Тундра велика, но люди… каждый другого в лицо знает.

— В чём и дело-то! — сказал Делюк и внимательно взглянул в лицо Сэхэро Егора. — Ты хотел, чтобы две головы у нас рядом были? Не отошло ещё это желание?

Сэхэро Егор долгим изучающим взглядом посмотрел на Делюка.

— Тебя подожгло наконец? — сказал он, не скрывая удивления и внутренней издевки. — Так-то вот!

27

Друзья быстро решили, куда ехать. После короткого чаепития они спешно поймали упряжных — и вот уже их легкие нарты уносились в низины и легко взлетали на пологие тундровые холмы. Впереди ехал Сэхэро Егор, а вслед за его упряжкой рыжими комками шерсти катились три собаки, вывалив набок розовые языки. Сэхэро Егор дал Делюку хороших оленей: тот их не трогал хореем, не покрикивал на них — сами неслись вскачь за летящей впереди упряжкой. Покачиваясь на шаткой нарте, Делюк дремал и не заметил, как остановились упряжки.

— Хэй! Мягконогий тебя одолел? — подойдя к Делюку, спросил Сэхэро Егор и тронул его за плечо. — И у меня слипаются веки, но дело есть дело. Где-то здесь стойбище Пирци должно бы быть.

Делюк долго тер глаза. Он открывал раскрасневшиеся веки, но глаза снова закрывались. Потом всё же блуждающим взглядом он уставился на Сэхэро Егора, точно впервые видел его.

— Тут где-то стойбище Пирци должно быть, — снова сказал Сэхэро Егор. — Его, правда, я ещё не трогал. Но он тоже богач. Все они, эти богачи, на одно лицо. И повадки схожи.

Делюк, казалось, не слушал его, он всё ещё покачивался, сидя на нарте с полузакрытыми глазами.

— И как далеко он стоит? — спросил он вдруг.

— Рядом, — сказал Сэхэро Егор. — Чум его на развилке Большой и Малой рек Садо.

— Так это совсем рядом! — то ли от удивления, то ли от радости Делюк чуть ли не крикнул, будто вовсе не спал и всё видел. — Езжай скорее, да на стойбище не наскочи. В стадо надо ехать. Стадо найти.

Олени рванули в бег, обдавая лица Сэхэро Егора и Делюка болотной жижей из-под копыт. Ездоки смахивали грязь руками и рукавами маличных рубах, старательно всматриваясь вокруг, чтобы увидеть пасущееся стадо Пирци. Вывалив пенистые языки, олени бежали как взбесившиеся. Временами упряжки поднимались на пологие холмы, но, увидев семь чумов, которые снова и снова вырастали неподалеку на подернутом дымкой Розовом холме, Сэхэро Егор и Делюк спешно направляли их в низины, а стада так и не могли обнаружить.

— Что это?! — останавливая упряжку на скрытом от стойбища месте, злился Сэхэро Егор. — Сквозь землю, что ли, стадо ушло?

— Не горячись, Егор, — успокаивал его Делюк. — Чумы здесь, и стадо должно быть здесь. Десять тысяч оленей — не травинка в тундре. Найдем! — и в тот же миг шея у Делюка вытянулась, и он показал кивком. — А это? Не олени, что ли?!

Сэхэро Егор обернулся резко назад, постоял молча некоторое время, шаря глазами перед собой, и развел руками.

— Хэ! Куда это я, пинзарма[58], смотрел?! — искренне возмутился он.

Сотни оленей мирно паслись на ближнем, густо поросшем ивняком склоне большого холма, где Делюк и Сэхэро Егор почти одновременно заметили три упряжки, стоявшие рядом. Людей возле нарт не было видно, но струйка белого дыма, стекавшая, как ручей, в низину, и без слов говорила, что пастухи сидят на земле возле костра и готовят свою нехитрую трапезу из оленины или птицы.

— Мало что-то оленей. Мало! Не похоже, чтобы это было стадо Пирци! — огорченно рассуждал Сэхэро Егор вслух.

— А в яре что? Не олени?! — заявил с усмешкой Делюк, до сих пор смотревший на низину молча.

— Так я и думал, что олени, наверно, в низине, в яре, — приглядевшись, подхватил Сэхэро Егор. Он хотел сказать, что низина — не совсем удобное место для угона оленей, в два счета накроют сверху, откуда всё видно, но не решился это сказать и заявил: — Всё же, мне кажется, мало тут оленей. Не похоже, что это стадо самого Пирци. Десять тысяч оленей, если вольно пасутся, на таком клочке земли никак не поместятся. По крайней мере на полповёрды ими вся земля будет усеяна. А тут оленей — от силы три-пять тысяч, не больше!

— Не пять тысяч нам и надо, — сказал совершенно безразлично Делюк, будто он не за оленями явился, и первым поехал на дымок на склоне большого холма.

— Э! Ты куда? — услышал запоздалый голос Сэхэро Егора. — А собаки у нас на что?! — Потом он недовольно взмахнул рукой и тоже поехал, бормоча: — Опять в добряка играть? Но… как сам знаешь: олени-то тебе нужны!

Трое сидевших у костра смотрели на приехавших с любопытством. Они и не тронулись с места, лишь головы повернули в сторону Делюка и Сэхэро Егора. Юного, совсем не знакомого им Делюка они разглядывали долго, с чувством явного превосходства в глазах. Полные любопытства взгляды их скользили и по Сэхэро Егору, но больше останавливались на трех рыжих собаках, о которых по тундре ходило много разных небылиц.

— Кого вольный ветер к нам занес? Или, может, вы туда же? В То-харад? Наши пятьдесят мужиков подались уже туда. Вместе с саювами[59] пошли. Хозяин То-харада, говорят, совсем лицо потерял: и песцов, и оленей, и рыбу подайте ему! И чем больше, тем лучше! А за что? Это, мол, говорит, за то, что в тундре живем. А она якобы его земля, и за неё надо платить! За то, что живем на ней! — многословно и не совсем понятно заговорил вдруг рослый лет пятидесяти на вид мужчина в добротных пимах с дорогими сукнами и в нарядной малице из раннего няблюя.