Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

class="p1">Печаль (когда холодней) приходит осознание

любви к лету.

Порча чужих умов — публичная система.

Снова приходит весна, тает лёд, умывая дороги.

Снова рождается чувство надежды на новое утро.

Стебли прорывают путь (они находят силы сражаться)

Ты идёшь, не пропуская луж. Улыбаешься солнцу.

Гора Сэнкше

Сидит за окном старик.

Последний раз его взгляд проходит по головам людей.

Сколько лет ему? А знать уже пора, время собирать

Дорожный рюкзак в один конец

(последняя дорога — всегда дальняя)

Исчезает голова за окном, и вот он уже с порога

кричит: «Пока!» детворе,

улыбаясь энергией звонкой.

Асфальт, земля, тропки, дикая трава. Путь далёк,

но ноги смело топчут, идут на гору Сэнкше,

не забывая о прошлом

(дорогие воспоминания)

На самом кончике горы уже стоит стул,

а на нём пистолет. Старик устал, тело его угасает.

Рука же сжимает рукоять, палец на крючке.

Так хорошо смотреть свысока на свой город.

Хождения

Пустые дворы. Нынче на улице завеса невидимой дряни.

Мы понатыканы в улей, в одиночные камеры.

Затворники добровольных решений, но от часа к часу

не легче.

Сходим дружно с ума без хождений.

Гавань

Не войти мне больше в гавань кораблей, не сойти на землю

народных танцев.

Здесь кругом разверзлась метель подменённых интерпретаций.

Качество слова и силы мыслей оборачиваются в сумбур проказы.

Максимум, что единицам дано — принять слова, как игру

в ассоциации.

Так крепнет уверенность внутри о невозможности перемен идей.

Ценности иные внутри, и это не вопрос времени.

Сохнет море для кораблей, выкладываются кирпичом стены.

В следующий раз не доплыть до оторванной пристани, окутанной

слоем пепла.

Ещё тёплые угли дымятся среди развалин. Найти бы сухую ветвь,

чтобы нести умирающий свет и тепло для тех, кто выжил.

Гречка с хлебом

Колизей сложных идей — больше не место для игр.

Кричит дежурный с плеча — нужно уходить скорей.

Порция гречки с хлебом — делают тело странней,

заставляя физический голод воспринимать окружение

куда острей.

А после, на поле ягод, придаться плотским утехам.

Забыть всю боль вранья, став частью плана.

Опустевшие мешки зерна продать, словно есть запас,

да слушать сюиты до утра, предаваясь эндокринному распаду.

Контроль

Голоса в моей голове твердят о разных состояниях.

Я их проводник в своей голове, во тьме они смотрят

моими глазами.

Вот один утверждает, что так жить — сплошной грех,

а другой ему вторит, мол: «ты грустный человек».

А третий,

тот, что безумней всех, утверждает: «рви и метай,

выхода нет».

Его неприятель (тот слева) не видит вообще никаких

проблем.

Последний, самый молчаливый, делает глубокий вдох,

связывая всех воедино, приказывая не вдаваться в край.

Он видит больше — рациональный властитель. Он знает:

нечего метаться по углам,

надо брать в руки инструменты

и до последнего строить кирпичные дома.

Во сне

Явь и время, сон и покой.

Как безмятежно тело в разгар наслоений.

Только мозг (силой своей энергии)

ломает стены своего заточения.

Сложно

представить такое наяву, тут всё

скуднее, да привычней.

И хочется снова вернуться туда,

где каждый раз меняя обличия,

виднеются новые города.

Нет

Я не теряю время на сон. Жизнь только

дополняется.

Когда я сплю, то становлюсь самим собой

получая то, о чём действительно мечтаю.

Сила полёта

День пролетает и действие сильного порыва приводит ум

в рабочий лязг сумятиц.

Высоко в небе летают птицы, возвещая о новом этапе…

странно.

Так видеть близко созданий неба (родившихся на земле).

Немного протянуть ладонь, и вот уже слышен удар сердца

иного тела, иных понятий и знаний.

Как хочется полететь, наслаждаясь силой природы. Её

стремление всё приземлить, но так без успеха, не в силах

воспрепятствовать чуду небесных тел.

Где ты

Где ты?

Была так много столетий, столько веков

я искал тебя в разных формах.

Сначала искал тебя в птицах, в маленьких,

летающих жучках.

Я искал тебя в части пустого пространства,

а ты, как опытный конспиролог,

затаилась человеком в лете.

За прозрачной кожей, под тёплым дождём,

я прошёл мимо.

Остановил меня запах, свежесть твоя и взгляд

твой, что порезал затылок.

Подхожу

и вот ты. Та, что всё время была рядом.

Стоишь из крови и плоти желаний

(сосуд моих устремлений)

Я беру тебя в охапку, и мы прячемся

за деревом.

Сохнем от дождя, улыбаемся и верим,

что это теперь навсегда.

Элегия музыке

Ты танцуешь медленный вальс со смертью,

вы кружитесь на пышном балу.

Здесь собрались все знакомые и родные,

без возможности оставить суету.

Партнёры разные меняются и партии волн…

Вот танцуешь с сестрой, у неё нет ножа

за спиной.

А вон тот юноша сбоку, что-то сжимает

на нервах, всё смотрит, выжидает…

Бал приостанавливается, но только глотнуть

воды.

Танцевать всем ещё предстоит неизвестно лет.

Ну а талию нашу смерть не отпустит, нет.

Её нежные и хрупкие руки закружат нас всех.

Унесут нас, голову вскружа, кого-куда и до

победного аккорда её печальной трели.

Дневник помешанного

1

Покрывается тело болезненной коркой скуки. Ах, боженьки! Сколько лишних мыслей роется в голове. Уйдите, прошу.

Мне бы сейчас жить в счастье под чистым небом, а не вытряхать каждый день рой пчёл из ушей. Вылетают, изгвазданные кровью. Недовольные, всё пытаются залететь через нос. Нечем дышать. Кхм! Кхм! Суки…

Чёрт с вами. Дайте винтовку мне в руки. Дайте патроны. Покажите, в кого стрелять. И я, в соплях весь, со слезами на глазах — пойду отвоёвывать правду трясущимися руками.

Никто не боится смерти, но страшится болезней. Кучка идиотов, пытающихся вытряхнуть рой. Пчеловоды без мёда. Люди без души. Свиньи, оскорблённые на ровном месте. Куда же вы все деваетесь, где ваша человечность, когда она так нужна заплутавшему? А я отвечу: вы сами заплутали. Причём с рождения. Ваша мать обрекла вас на смерть и страдания. И в поиске спасения вы избрали слепоту. Так вот, правильно делаете. Не прозревайте.

2

Два человека посеяли меня, кинув в лоно земли

Пророс я,

не требуя участи такой, но всё же

УуууУУуууу все