Том 13. Салли и другие - Пэлем Вудхауз

��Что?

��Мы ее обычно называем �матушка�. А с сыном ее вы не встречались?

��С сыном?

��Очень милый молодой человек. Он тоже на сцене, женат, двое очаровательных детей. Бабушка в них души не чает. Она о них не рассказывала?

Она налила себе еще какао, и беседа опять замерла.

��Наверное, вы к ней очень неравнодушны?�� спросила она, наконец.

��Просто без ума.�� Он сделал небольшую паузу и добавил: � Такая душечка!

Она встала и направилась к двери. В глазах ее был недобрый огонек.

��Вы уходите?�� спросил он.

��Я на секунду, приведу этого посыльного. Он, должно быть, уже стосковался.

Он вскочил, но было поздно. Перегнувшись через перила, он видел, как дверь внизу открылась, и после короткого разговора на лестнице раздались шаги.

Там, на лестнице, было темно, и они прошли мимо, так его и не заметив. Мастер Бин, по ходу, беседовал о производстве какао и о тех расстояниях, которые покрывают мексиканские туземцы, чтобы его отыскать, поскольку только им и питаются. Открывшаяся дверь залила ярким светом коридор, и мистер Фергюсон, выходя из укрытия, отправился вниз по лестнице.

Девушка вышла к перилам.

��Мистер Фергюсон! Он замер.

��Это вы меня?

��Вы � к себе?

��Да. Надеюсь, вы оцените Бина. Поистине, кладезь премудрости.

Он продолжил спускаться, а она вернулась к себе и закрыла за собой дверь.

Мистер Фергюсон зашел в свой кабинет и сел.

Жил когда-то человек по имени Симеон Столпник. Он забрался на столп и, видимо, за неимением более достойных занятий, провел там тридцать лет. Мистер Фергюсон, знакомый с творчеством Теннисона и его поэмой по этому поводу, смотрел на него как на чудака. Читая строки:

� целых тридцать лет,Помноженных на голод и на муки,На холод, непогоду и жару,Я терпеливо на столпе стоял,Стеная, мучаясь, но не сдаваясь,�

он смог составить некоторое представление о том, что там было не совсем уютно. Ему было жалко этого Симеона, но сейчас, сидя в кресле, в своем офисе, он гадал, а из-за чего, собственно, тот делал столько шума? Скорее всего, он был неженка. Голод, видите ли! Что-нибудь он да ел, иначе бы давно умер. Если покопаться, кто-нибудь снабжал его снизу какао и печеньем.

Да, этот Симеон � просто любитель. Перехвалили, и все.

Сон отказывался прийти к нему на помощь. Ноги затекли, а дальше � ничего. Он встал, чтобы размять их.

Именно в этот момент он полностью утвердился во мнении, что история Симеона Столпника � просто сибаритские россказни. Если бы это была правда, в ней нашлось бы место хрусту в� Но не будем отвлекаться.

Примерно часов через шесть (часов у него не было, а все эти боли, колики и судороги просто не могли уложиться в более короткий промежуток времени), дух окончательно покинул его. Не будем судить его слишком строго. Та девушка наверху разбила его сердце, погубила его жизнь, низвела, сравнив его с Роландом Бином� но у нее были печенье и какао. В таких обстоятельствах и король Артур стал бы ползать в ногах у Гиневеры.