Нехитрая игра порока - Марина Владимировна Болдова

на один из стульев.

– Не буду ходить вокруг да около – вот, возьмите, – он положил передо мной конверт. – Здесь добровольная помощь от коллег. А материальную от спонсоров вы получите в бухгалтерии. Но я хотел поговорить с вами не только об этом.

– Простите, что перебиваю, но откуда вы узнали?

– Я лично знаком со следователем, который ведет дело. Когда-то Иван Фирсов очень помог мне, рискуя своей карьерой. Честный, неравнодушный парень. И порядочный.

– Он? Неравнодушный? Порядочный? – Я не могла поверить, что Нилов говорит о Фирсове.

– У вас сомнения на его счет? Поверьте, Асия Каримовна, вы ошибаетесь. Можете не сомневаться, он найдет преступника, убившего ваших родных. Но давайте вернемся к нашему разговору. Утром ко мне заходил отец Юлии Хорошиловой. Вчера девочка после консультации с вами заявила, что отказывается поступать в МГУ. Как это понимать?

– Ничего особенного не произошло. Девочка влюблена или думает, что влюблена. Избранник – взрослый мужчина, Юля мечтает выйти за него замуж. В принципе, от высшего образования она не отказывается, но поступать хочет в местный университет. Я посоветовала ей поговорить с отцом.

– Хорошилов, мягко говоря, недоволен тем, что вы ее поддерживаете.

– Ничего подобного! – возмутилась я. – Как я могу поддерживать отношения тридцатидвухлетнего мужчины и несовершеннолетней девочки?! Это вообще-то статья!

– У них зашло так далеко?

– Нет, слава богу. По крайней мере, Юля сказала, что он ее не трогал. Более того, как я поняла, старается держать на расстоянии. Вы же в курсе, что девочка с непростым характером и уже имела опыт…

– Не обманывает вас, точно?

– В этом, поверьте, нет. Но Юля весьма настойчиво добивается своего. Со всей подростковой самоуверенностью и напором. И этот порядочный и честный, в кавычках, человек может в конце концов не устоять!

– Вы его знаете? – В голосе директора слышалось удивление.

– И вы тоже! – выпалила я и тут же пожалела об этом.

– Продолжайте, Асия Каримовна, – строго приказал Олег Юрьевич. – Кто это?

– Фирсов Иван Федорович. Вот такой неравнодушный… к малолетним красавицам, как оказалось.

– М-да… и все-таки вы в чем-то не разобрались, Асия Каримовна. Я так понимаю, Юля просила вас не обсуждать с ее отцом эту тему?

– Да, я обещала.

– Хорошо. Пока оставим все как есть. Хорошилова я успокою, что высшее образование дочь получить в принципе не против. Только в нашем городе. По-моему, именно это беспокоит его в данный момент в первую очередь.

– Может быть, он о чем-то все же догадывается? И хочет, чтобы Юля уехала. Вы считаете, мне нужно с ним встретиться?

– Пока нет. Тем более вам не до этого. Идите в бухгалтерию, получите деньги. И у секретаря подпишите приказ о трехдневном отпуске с понедельника. Завтра суббота, у вас уроков, насколько помню, нет?

– Должна была быть консультация для Хорошиловой.

– Дождемся, когда они разрешат свои разногласия. Крепитесь, Асия Каримовна, впереди у вас нелегкие дни. Нужна будет помощь, звоните мне на мобильный.

Покидала лицей я в некотором смятении. Так уж случилось, что близких друзей среди коллег у меня не завелось, я сторонилась этих отношений, помня о том, как тяжело переживала отъезд отчима и разрыв с Соней. Кроме этого, хотя с мужем мы расстались пусть и мирно, но неприятный осадок от подслушанного их с отцом разговора остался. Никто за эти дни не выразил мне сочувствия, я была уверена – о трагедии в лицее не знают. И вдруг этот конверт с деньгами!

Еще одно чувство испытала я во время разговора с Ниловым: сильное желание, чтобы тот оказался прав в отношении Фирсова. Чтобы стойкое хамство майора, равнодушие, даже порой цинизм оказались лишь маской. Этакой защитой, за которой тот успешно прячет душевно чуткого человека. И самое, пожалуй, главное – я очень хотела, чтобы все, что я узнала от Юли, оказалось плодом фантазии избалованной девицы.

Глава 19

Я ждала звонка от Сони, но на экране мобильного высветилась фамилия следователя. Фирсов, по обычаю не произнеся ни слова приветствия, сухо сообщил, что ждет меня в двенадцать у квартиры Бахметева. Домой заходить смысла не было, времени оставалось только дойти до площади, по пути выпив кофе в бистро «Шоколадница».

Соне я так и не дозвонилась, та упорно не отвечала на мои вызовы. Беспокойства я не испытывала, так как не сомневалась, что Марченко после угроз тестя мечтает об одном – смыться из города без ощутимых потерь. То есть живым и по возможности здоровым.

На лестничной площадке никто меня не ждал, дверь была по-прежнему опечатана, дымчатый кот Тарановых, дремавший на коврике у порога, даже не приоткрыл глаз.

– Что, опять выгнали? Гадить, где попало, не нужно было! – Я знала причину частого отлучения от дома серого хулигана. Я наклонилась, чтобы погладить кота – несмотря на паршивый характер, тот был любимцем всех жителей подъезда.

– С кем это вы там беседуете, Асия Каримовна? – насмешливый голос заставил меня задрать голову вверх. Фирсов стоял на площадке между этажами. – Поднимитесь к Барковским, вас подруга ждет.

Я успела заметить лишь домашние шлепанцы полковника на ногах Фирсова, когда он, перешагивая через пару ступеней, уже преодолел лестничный пролет. Я двинулась следом за ним.

– Сонь, что-то случилось? – Я придирчиво осматривала ее лицо, заметив красное пятно на скуле. То, что оплеуху она получила от мужа, было ясно без слов. – Этот скот тебя ударил?

– Ну вы тут пока разбирайтесь, я пойду кофе допью, – Фирсов уверенно двинулся в сторону кухни.

– Соня, что это было? – Я имела в виду все сразу: полковничьи тапки на ногах следователя, довольную усмешку на его лице и хозяйскую поступь по ковровой дорожке коридора.

– Я… в общем, тут кое-что произошло! Мы решили…

– О как! – не удержалась я. – Мы!

– То есть товарищ майор довез меня, точнее я его… колеса же он поменял! А тут Марченко выходит из подъезда, глаза бешеные, баул на землю бросил и ко мне. Вот, – Соня ткнула пальцем в скулу и сморщилась от боли.

– А Фирсов